«Вы женились бы на проститутке?»: интервью с Виталием Манским

Одна из барышень – Карина Барби, девушка в розовом – ценит себя очень дорого, продаться собирается за миллион и вообще хочет затмить Мадонну, хотя кончится ее карьера в публичном доме. Другая – Кристина из Тамбова – едет на проект "Дом 2" к звезде шоу Степану Меньщикову, чтобы отдаться ему, построить любовь и родить детей. Третья – Катя – продаст девственность по объявлению в интернете за 3000 долларов, чтобы на эти деньги жить и учиться в Москве. 

- Вы симпатизируете своим героиням?

- У меня сложились отношения со всеми, просто я считаю, что Карина Барби – человек испорченный, зараженный окончательно, ее болезнь перешла в необратимую фазу, поэтому я не могу ей симпатизировать, я могу только жалеть ее. Жалеть, что вот, человек так доживет свою жизнь. Что касается Кристины, то я думаю, что она повзрослеет, может быть у нее как-то что-то изменится, но в общем я думаю, что она будет жить нормальной жизнью классического обывателя. Она будет стараться удачно выйти замуж… ну и так далее. Я не могу ей симпатизировать, потому что мне ее жалко. И уж совсем мне жалко Катю, но я думаю, что у нее все должно быть хорошо. Ее должен полюбить человек, по-настоящему, понять, а значит и простить. У меня самые большие надежды на Катю.

- А вам не кажется, что история Кристины, при всей ее извращенности, очень романтическая и как раз почти невинная. Девушка поехала в Москву к прекрасному принцу из телевизора. Если выключить в этой истории телевизор, то останется то, что она влюбилась по портрету и поехала в Москву к прекрасному принцу.

- Отдаваться ему? Может быть. "Я б для Батюшки-Царя родила богатыря"…

- Тут есть игра слов. Вам не кажется, что если бы название было "Невинность", было бы несколько проще – не так педалировалась бы физиологическая составляющая, которая вас, насколько я понимаю, довольно мало интересует.

- Слово "девственность" часто используется как раз в контексте "невинности". Это действительно скорее "невинность", но я специально отказался от этого названия из-за более широких трактовок. Мне действительно хотелось более жестко назвать «Девственность» (2008). Своеобразный вызов. Глупо буквально экранизировать название.

- То есть физиологическая сторона вас не интересует совсем? Вы, например, ни слова не говорите о том, как и почему это произошло с Кариной Барби. Вам это неинтересно?

- Ну конечно. А кому ж это интересно? Даже история Кати… Ну понятное дело, что если мы человека снимаем, его сопровождаем, мы можем предъявить гораздо больше материала, вместо этого мы говорим фразу: "Этой ночью Катя лишилась девственности". Это не от отсутствия материала, это от желания дистанцироваться от той самой физиологической стороны дела и от фигуры покупателя. Потому что если бы мы предъявли фигуру покупателя, он был бы персонифицирован. Был бы один подонок или плохой человек, или бизнесмен, но он был бы конкретен. А так его личность становится обобщающей.

- То есть вам вообще неважна фигура потребителя.

- Я не могу сказать, что она совсем не важна, но в данном случае она превращалась бы в буквальную историю, а поскольку я снимаю небуквальную историю, я его изымаю из своего повествования.
Если бы я мог найти эпизод, в котором был бы кастинг покупателей, какая-нибудь панорама, я бы обязательно так сделал. Я просто не мог понять, где, в каком месте их показать. Мы искали дополнительные образы. Cнимали эпизод про скупщиков волос…

- А какая связь между волосами и девственностью?

- Я хочу сказать, что мы искали формы, позволяющие нам создать образ и продавца и покупателя. Чтобы этот образ выходил за рамки буквального, выходил из плоскости формальной потери девственности, чтобы это можно было бы считывать как потерю или продажу души или части себя.
Мы же изначально снимали другой фильм, к этим материалам мы еще будем возвращаться. Этот разговор для меня не закончен. Я могу сказать, что это пролог. Это абсолютно не значит, что на следующем кинотавре мы что-то покажем. Может быть, через 10 лет, может быть, никогда, или завтра.
Когда мы познакомились с Кариной, она еще не работала в борделе, но нетрудно было догадаться, что этим все закончится. Но кстати, тот факт, что она работает в борделе, совершенно не защищает общество от того, что завтра она будет работать ведущей на телеканале. Вести в прайм-тайм какую-то передачу, цель которой – расширение сексуальных познаний в неокрепших умах подрастающего поколения.

- Запросто.

- Более чем запросто. Я, работая над фильмом, интересовался таким персонажем, как Беркова. Я посмотрел порно с ее участием. Честно сказать, я порно в своей жизни видел, правда, я был значительно моложе. Но ничего подобного не помню. Я вообще даже не знал, что в сексе бывают такие фокусы. И это совершенно конченое существо, наделенное двумя руками, двумя ногами и посередине дыркой, оно ведет на канале Муз-ТВ передачу. Ведь, честно говоря, с этой Берковой в одно море не войдешь. А она приходит к тебе в квартиру… ведь Муз-ТВ это же молодежный канал, гламурный канал, предлагающий жизнеутверждающие стереотипы. И если можно перее…ться со всеми и после этого быть телеведущей, быть успешным, принимаемым в обществе человеком, почему ж тогда не грешить-то?

- Хорошо…

- … А что ж тогда плохо, если это хорошо? Давайте говорить "плохо".

- Плохо. Есть ли выход?

- Конечно, есть.

- В советское время была система официальных запретов…

- Еще раз. Давайте сначала будем говорить, что есть плохо, что есть хорошо. На конкурсах красоты бывает, что девушки участвуют, а потом кто-то выясняет, что она на фотосессии часть груди показала. Ее снимают с конкурса, потому что девушка, участвующая в конкурсе красоты, – пример для других. Если она, допустим, ягодицы показала – она уже испорченная. Она может быть замечательной мамой, все у нее может быть замечательно, но она не годится как пример для подражания. Давайте хотя бы для начала уволим с публичным объяснением причин Елену Беркову. Давайте скажем: "Она уволена, потому что она морально падшее существо".

- Тогда нужно полтелевидения уволить.

- И нужно. Нет. Полтелевидения взорвать нужно, это разные процессы. И большую половину. Вот говорят: "Есть развлекательное телевидение и авторское". Ну это же смешно говорить, все равно, что сказать: "Есть партия "Единая Россия" и другие партии". Может, и есть, я просто их не видел.

- Хорошо…

- Плохо.

- Плохо. Мораль общества не поменяется просто так. Что для этого должно произойти?

- Ну скажите: вы возьмете в жены действующую проститутку?

- Нет.

- А почему же вы можете действующую проститутку помещать на обложку, сажать в жюри, в партер, выводить на сцену? Для начала нужно этих людей, прокаженных, зараженных, вымывать из круга общения, чтобы они хотя бы почувствовали, кто они. Потому что сейчас они думают, что все мы идиоты конченые, а они настоящие герои жизни. Они делают все, что хотят, а мы, как они думают, тоже хотим это делать, но у нас не получается. А у нас все получается, просто мы не хотим этого делать. В этом разница.

- У вас громадный сюжет про "Дом-2", в котором вы показываете, конечно, удивительные вещи, но и сам конечный результат, который идет по телевизору, не менее чудовищен…

- Вы знаете, Дюшан взял унитаз и поставил его не в туалете, а на выставке, и тем самым изменил его контекст. Я считаю, что из эфирных материалов "Дома-2" можно сделать фантастическую картину. Я об этом говорил с продюсерами шоу. Я был сам готов об этом подумать. Но тут мы "Дом-2" выводим в иную сферу восприятия. Именно поэтому меня удивляет некое непонимание канала "Дома-2", они напряглись в связи с моим фильмом. Лично я, когда это смотрю, я не вижу какого-то глобального отличия. Они сами тратят основные средства на то, чтобы там создавать эти конфликты. Здесь я просто показываю, как профессионально они это делают. Я искренне не понимаю, что их смущает.

- Мне кажется, я понимаю. В телевизионных эфирах у них есть некая гламуризация, основной слоган – "мы строим любовь". Они вводят в заблуждение, иллюзионируют…

- Кого? Кого же они вводят в заблуждение? Я сидел на этом кастинге. Туда молодые люди приходят, их спрашивают: ты зачем пришел на проект? И они отвечают: "Ну уж во всяком случае не любовь строить". Все всё понимают. Это такая игра.

- В эту игру все играют. Вы выводите "Дом-2" из этой игры и показываете в контексте какого-то ада.

- Я вывожу "Дом-2" из этой игры для того, чтобы показать историю человека, дошедшего до своей мечты, прошедшего через эту мечту и получившего от этой мечты то, что она получила. Вот и всё. И в принципе я ровно так же мог бы взять девушку, которая приехала на конкурс красоты и вместо принца переспала с жирным продюсером этого конкурса, и все равно ничего бы не получила. Я могу сейчас подсказать 25 сюжетов, которые я мог бы снять. Но я же снимаю не игровое кино. Я живу реальной жизнью, смотрю внимательно вокруг себя, и что приходит – то я обрабатываю и превращаю в кино.

- Расскажите еще о тексте Дмитрия Быкова. Вы подписываетесь под этим текстом? Зачем вам этот элемент фильма?

- Если бы я подписался под этим текстом, там было бы написано не Дмитрий Быков, а Виталий Манский. Но я там подписался, как автор сценария и режиссер. Мне нужен был бы текст, который бы буквализировал то, что происходит в фильме. Я прекрасно понимаю, что этот текст для вас, для меня, для других людей, которые сидят здесь в близком кругу, не нужен, потому что в фильме и без текста все понятно. Но вот чуть дальше стоит человек в погонах. Подозреваю, что ему уже нужен этот текст. А я хочу, чтобы он тоже посмотрел, у него наверняка есть дочь этого возраста. Я хочу, чтобы он понял. Поэтому я пригласил Быкова. У меня есть друзья, которым я очень доверяю. Эти друзья – известные критики – спросили меня, зачем я это сделал. Если бы я делал это кино для них, я бы еще там так запутал, чтобы не хуже, чем у Серебренникова. Но у меня другие задачи, я не хочу запудривать сознание, оно и так запудрено донельзя. Я хочу его распудривать. Я хочу его очистить, промыть, сказать, что-то простое, прямое. Ну, будет у меня на одну статуэтку меньше на полке славы. Плохо. Но не смертельно.

- Где мужчина в погонах сможет ваше кино посмотреть?

- Я очень надеюсь, что все мужчины в погонах посмотрят этот фильм по приказу главнокомандующего. Шутка. Я надеюсь попробовать этот фильм показать в театрах. И чтобы этот мужчина сам, сознательно пошел, купил билет, посмотрел и, как бы он выразился, ох-ел от увиденного. В картине есть какие-то жесткие вещи, чтобы вот это происходило с людьми. Чтобы они как бы пришли домой и поговорили со своими детьми. Потому что тут есть такая штука: у Кати есть мама, учительница русского языка и литературы. Катя прожила с учительницей в одной комнате 19 лет. Их разделяла шторка. И за всю свою жизнь эта учительница не объяснила Кате, "что такое хорошо". Как эта учительница пропустила этот урок?

- Может быть, это такой подростковый протест? "Я буду действовать не так, как хочет мама, а наоборот"?

- А. Ну-ну. Протест-то должен быть открытым. Вот у меня дочь протестует так протестует, я это каждый раз вижу, как домой прихожу.

- Вы говорили, что, что документальное кино в России при смерти. А в мире происходят разные довольно интересные вещи. Вот вас на пресс-конференции сравнили с Майклом Муром. Как вам это сравнение?

- В каком-то смысле я польщен, но я видел все фильмы Майкла Мура, они мне не очень нравятся. Они, на мой взгляд, некинематографичны. Это плакатные фильмы. Знаете, его фильмы довольно мало отличаются от фильмов лауреатов Ленинской премии советской поры. Это нормально, но мне это не близко.

- Есть уже какие-то договоренности о прокате?

- Прежде всего есть компании, которые готовы этот фильм прокатывать. Но вообще это не мой вопрос. Я начал работать с этими продюсерами – компанией "Леополис" – не потому, что он согласились участвовать в финансировании моего фильма, я бы и сам его мог профинансировать, для меня это не проблема. А потому, что они сказали: "Мы в вас верим, тот фильм, который вы сделаете, мы будем продвигать в прокат". Они фильм посмотрели, и сейчас я жду от них результатов. Есть уже предложения от телеканалов, от дистрибьюции, от кинотеатрального проката, они с ними работают.

- У вас, насколько я понимаю, есть некоторые проблемы с телеканалом ТНТ, хозяевами шоу "Дом-2", который вы показали так нелицеприятно.

- Мы сейчас находимся в стадии переговоров. У нас уже есть договоренность по тем эпизодам, которые они разрешают использовать в фильме, это не мало, хоть не все. У нас остались спорными 2-3 минуты.

- История с кукловодом? Режиссером, который подсказывает реплики ведущему и сталкивает героев?

- Да. Я в принципе готов, если они не согласятся с моей аргументацией, еще пойти на компромисс, но я сразу им говорю об этом открыто. В принципе по нашему договору через определенное не очень большое количество времени нам уже не нужно будет договариваться, у них не будет на него никаких прав.

- А какой срок? Полгода?

- Нет. К сожалению пять лет. Ну понимаете, я-то живу вечностью, я документалист.