Интервью с Мартином Скорсезе

Вы работаете в этом фильме с детьми, подростками, животными, да еще в 3D и с невероятными декорациями…

И с Сашей Бароном Коэном! (смеется)

И с Сашей Бароном Коэном. Вы специально пытаетесь усложнить себе работу? Или вы просто любите трудности?

Я совсем не думаю об этом. Сама по себе история замечательная. Она подвернулась мне в очень удачный период жизни. Грэм (продюсер Грэм Кинг – Film.ru) дал книгу Брайана Селзника моей жене Хелен, и она сказала мне, что эта книга настоящая находка. У нас есть маленькая дочь, ей только что стукнуло двенадцать. Воспитывать ребенка в зрелом возрасте – она родилась, когда мне было далеко за 50 – это совсем иное ощущение, по сравнению с тем, как это было с моей старшей дочерью. Все было по-другому. Мы решили, что очень важно развивать воображение ребенка, быть рядом каждый день. Сначала немного отстраненно, а затем стать частью ее мира, упасть в эту кроличью нору вместе со своим ребенком и ее друзьями. Создавать, импровизировать, фантазировать, придумывать фильмы, истории, игры и так далее… Не успел я обернуться, а уже двенадцать лет прошло. Время бежит. Теперь все будет меняться. Но именно этот период очень-очень особенный и нужно как-то защищать детей, потому что с возрастом фантазия ребенка замыкается. И эта история, как мне кажется, именно это выражает. Кроме того она рассказывает о кинематографе как таковом. Меня также попросили снять наконец фильм, который можно показать своей дочери.

Люди удивляются, когда слышат, что Мартин Скорсезе снимает «детский фильм», но с другой стороны, что тут такого, вы же уже сняли все остальное. Но наверное этот фильм все-таки шире, чем просто детское кино, это ведь еще и история Жоржа Мильеса.

Да, конечно. Все правильно. Мы с самого сначала задумали семейный фильм. Потому что очень часто, когда я смотрю кино вместе с дочерью и ее друзьями, у меня возникает желание видеть именно семейное кино (смеется). То, на котором можно наконец расслабиться и быть уверенным, что ничего такого на экране не произойдет. Хотя я показываю ей разные фильмы, я показываю классику, фильмы 1955-56 годов…но это другое время. Радость находиться с детьми побудила меня сделать этот фильм.

А что насчет 3D, оно как-то изменило метод работы, способ построения декораций? Потому что, я знаю, Ридли Скотт, например, на съемках «Прометея» многое поменял с точки зрения дизайна…

О, я уверен, он наслаждается этой работой! Да, в каком-то смысле меняет. У нас есть одна основная декорация – железнодорожная станция. Она сама по себе обладает объемом. То есть это дано изначально. 2D или 3D, неважно. Еще интерьер башенных часов… Я был в помещении башенных часов Лионского и Северного вокзалов в Париже. И у нас похожий интерьер. Я говорил: «Сделайте больше шестеренок, сделайте больше того-сего». Да, это все было добавлено в 3D. Почти в каждой сцене мы работали с декорациями, движением камеры. Я не придумывал ничего, что радикально отличалось бы от фильмов, которые я обычно снимаю, в смысле ракурсов, движений камеры, кроме определенных специфических сцен, где мы добавили элементы 3D. Но случилось так, что, каждый раз снимая ту или иную сцену, все остальные элементы были вовлечены, что приводило нас обратно к основам. И приходилось придумывать что-то новое для каждого кадра, для каждой сцены. Что было крайне интересно. Хотя немного напряженно с точки зрения времени и денег, и… (смеется)

И всего остального.

Да! (смеется)