Рецензия на фильм «Самый главный босс»

 То, что шума нет, с одной стороны, странно. Не каждый день появляются новые работы режиссера, неофициально считающегося №1 в современной Европе. С другой стороны, понятно. "Самый главный босс" – картина скромная, камерная, этакая передышка перед съемками "Антихриста", которого фон Триер обещает сделать страшнейшим фильмом всех времен, а также третьей, после «Догвилля» /Dogville/ (2003) и «Мандерлея» /Manderlay/ (2005), части трилогии U. S. A. под названием Wasington. Некоторые из уважаемых мной коллег, успевшие посмотреть "Босса" за рубежом, остались разочарованы, сочтя его не более чем шуткой гения. Тем более что по жанру это комедия. Между тем, при всей скромности, это полноценная картина фон Триера. Датский мэтр в очередной раз изобрел новый метод съемки – вновь, как всегда, неформальный, обусловленный содержанием своей ленты.

"Самый главный босс" – не просто комедия, а про корпоративные взаимоотношения. В целом она о том, что такое корпоративный дух и кому сие понятие выгодно. Выгодно оно, понятно, только начальству. Тут большого секрета нет. Дальше, однако, начинаются нюансы.

Главный нюанс "Главного босса" в том, что владелец маленькой компании, занимающейся разработками информационных технологий, давным-давно придумал себе двойника-компаньона, генерального директора, который, якобы обитая в Америке, и является истинным хозяином. Все нехорошие решения, способные возмутить персонал (кого-то наказать, какой-то проект прикрыть, отменить корпоративную вечеринку), всегда выходили за подписью этого несуществующего двойника. Теперь владелец IT-компании намерен продать свой бизнес – крутому и наглому иностранцу-исландцу. Но оказывается, что он не может этого сделать без подписи псевдокомпаньона, "самого главного босса". И нанимает на его роль своего приятеля, актера-неудачника: чтобы тот, ни черта, как и зритель, не понимая в информационных технологиях и пугаясь непонятных терминов, на несколько дней появился в офисе, занял важный кабинет, пообщался с подчиненными – и в конце концов подписал договор о продаже.

Уже любопытно, да? Умеет все-таки фон Триер каждый раз изобретать вроде бы изобретенный велосипед – сюжеты. Чего стоят и «Европа» /Europa/ (1991), и «Рассекая волны» /Breaking The Waves/ (1996), и «Танцующая в темноте» /Dancer in the Dark/ (2000), и "Догвилль" с "Мандерлеем".

Безработный актер, отринутый театрами еще и потому, что ненавидит "кретина Ибсена", зато помешан на творчестве никому не известного драматурга Гамбини, берется за работу, чтобы реализовать свои творческие амбиции. Но вскоре понимает, что попал. В ситуацию серьезного нравственного выбора. Нанявший его обаяшка-приятель, которого обожают все сотрудники компании, оказывается порядочной сволочью. Сотрудники и не ведают, что все эти годы он их кидал, а теперь собирается кинуть окончательно. Он присвоил себе авторские права на все разработки фирмы. Он, как выяснится, и создал-то фирму на деньги будущих сотрудников, до сих пор не отдав долги. Он продает фирму (о предстоящей продаже сотрудники тоже не подозревают), согласившись на то, что всех безжалостно уволят – оставят только его. Пакость еще и в том, что он сдает не просто сотрудников, а друзей.

Ситуацию, в которую попадает актер, усложняет еще вот что: он не знал, что "самый главный босс", каковым он притворяется, активно переписывался с подчиненными и, можно сказать, вступил с каждым в интимные контакты. Одной из дам даже умудрился сделать предложение – в момент, когда та порывалась уволиться и уйти в фирму-конкурент. И предложение ее удержало. Это, понятно, порождает массу комических ситуаций. Фильм-то, при всей хитрости сюжета, все-таки комедия. Причем смешная – впрочем, не для всех. На сеансе, на котором я присутствовал, ползала хохотало, ползала сидело насупившись. Хитрость сюжету придает еще и то, что за кадром время от времени звучит голос самого Ларса фон Триера, меланхолически размышляющего на тему, каковы законы комедии и персонаж какого типа должен бы, по всем стандартам, появиться в данный момент на экране.

Развязка окажется по-триеровски непредсказуемой. Выдать ее, увы, не можем. Поговорим о прочем необычном.

Публику изумит сам по себе датский национальный характер. Во-первых, датчане, как выясняется, в массе своей очень сентиментальны, а в служебных и деловых взаимоотношениях способны на разудалое бессребренничество. Для них важны именно что отношения. Они доверяют человеку, которого считают другом, так, как уже не верят у нас. Не думаю, что фон Триер привирает ради пущего комизма. Другие датские фильмы, которые надуло к нам ветром популярной "Догмы", тоже убеждают в том, что датчанам присуща истинная человечность, давно – в рациональном мире – почитаемая за наивность.

Во-вторых, датчане на редкость незакомплексованная нация. Мы, большая нация, закомплексованы, обижаемся на любое дурное слово, тем самым давая понять, что слово-то, возможно, верное, а датчане, маленькая нация, смеются, когда их оскорбляют. Наглец-исландец, пытающийся купить в фильме датскую фирму, несет датчан, их душу, их характер, их привычки, на чем свет стоит. А фон Триеру – по фигу. Тем более что сам он эту ругань и сочинил (юмор, недоступный случайному зрителю, еще и в том, что злобного исландского олигарха изображает Фридрик Тор Фридрикссон – "главный босс" исландского кинематографа, который манерой отличается от фон Триера, но в киноманских списках часто упоминается через запятую после него и Аки Каурисмяки).

Но самое интересное в фильме – не социальные парадоксы. Самое интересное, что даже такой – маленький – фильм фон Триера развивает то, что именуется искусством кино.

Очевидный подтекст "Самого главного босса": вопрос о контроле. До какой степени мы способны управлять ситуацией? В контексте фильма вопрос выглядит так: до какой степени хозяин IT-компании способен контролировать аферу с ее продажей? До какой степени способен манипулировать своими сотрудниками и приятелем-актером, нанятым на роль "самого главного босса"? Триер, похоже, приходит к выводу, что полноценному контролю поддается только акт разрушения, но не созидания.

Поскольку хозяин фирмы и нанятый им "самый главный босс" находятся в отношениях "режиссер и его актер", то, понятно, это фильм еще и о кино: насколько режиссер способен контролировать ситуацию на съемочной площадке и сделать тот фильм, какой задумал. Исходя из постулата (вероятно, основанного на личном опыте), что задуманное все равно никогда не осуществляется, фон Триер во время съемок "Самого главного босса" сознательно лишил себя тотального контроля над съемками – и отказался от оператора. Оператор-то был – он выстраивал кадр в целом. Но потом в дело вступал компьютер, который в рамках отведенного ему пространства сам, по неким своим компьютерным соображениям, выбирал ракурс съемки и уровень записи звука. Не удивляйтесь, что некоторые кадры в "Самом главном боссе" кажутся чудными: то у персонажа полголовы отрезано, то полтуловища – это компьютер так распорядился.

Право, неугомонный этот Ларс. То изобретает "Догму" – и в ее псевдодокументальном стиле (дрожащая ручная камера и пр.) начинают снимать даже рекламные ролики. То – в "Догвилле" и "Мандерлее" – воскрешает архаичный телетеатр, и это почему-то заставляет верить в истинную реальность происходящего на экране и особенно внимательно вслушиваться в парадоксальный текст. Теперь он изобрел новый вид съемки, как бы не зависящий от режиссера. Свой новый принцип он называет automavision.

В процесс съемки "Самого главного босса" фон Триер вмешался лишь однажды. Обратите внимание: там будет сцена в зоопарке на фоне слона. Фон режиссеру, точнее назначенному им в соавторы компьютеру, никак не задавался: большой слон умудрялся постоянно уходить из кадра. Пришлось взять камеру в собственные руки.

Вместо послесловия. Некоторую трудность для зрителя может создать то, что фильм очень разговорный. Из уважения к фон Триеру он выпущен с субтитрами, но они слеповаты. Мне кажется, что такие фильмы лучше выпускать в том виде, какой кажется неприемлемым в остальном мире, но у нас проходит на ура – в переводе двумя голосами, мужским и женским, наложенном поверх смикшированных оригинальных голосов актеров.