Рецензия на фильм «Хэппи-энд»

Предварительно поэкспериментировав на животных, двенадцатилетняя Ева Лоран отравляет свою назойливую мать успокоительными таблетками. Когда женщину в тяжелом состоянии забирают в больницу, никто даже не подозревает, что Ева в чем-то виновата. Поэтому девочку перевозит к себе ее отец Тома (Матье Кассовиц), который живет с новой женой и маленьким ребенком в семейном особняке на северном побережье. Также в доме проживают сестра Тома (Изабель Юппер), их престарелый отец (Жан-Луи Трентиньян) и слуги-арабы. Семья кажется образцовым буржуазным кланом, но все ее члены – бесчувственные социопаты, которые лишь имитируют нормальное человеческое поведение.

Часто работающий во Франции австрийский мэтр артхауса Михаэль Ханеке всегда считался склонным к мизантропии. Однако прежде эта его черта смягчалась проблесками гуманизма и захватывающим драматизмом. В «Хеппи-энде» же, новой картине Ханеке, режиссер ничего не смягчает и не сглаживает. С первых кадров, в которых Ева снимает на мобильник репетицию убийства матери, Ханеке бьет наотмашь – и продолжает бить вплоть до мрачно-комичного финала. Никакой другой художественной задачи у «Хэппи-энда» нет. Это едкий и мизантропический приговор «скромному обаянию буржуазии», и фильм едва ли не более радикален, чем революционные манифесты XIX века. Его отличает от них лишь отсутствие призывов к оружию.

Почему выстроенная вокруг одной идеи картина длится более полутора часов и почему в ней довольно много персонажей? Потому что Ханеке постарался отразить все грани буржуазной социопатии и буржуазного лицемерия. Лораны кажутся благопристойнейшей семьей, и они живут в залитой солнцем Франции (пусть даже северной, а не южной) среди обходительных и дружелюбных людей. Но все это лишь ширма, скрывающая безрадостное и безжизненное существование.

Ханеке проводит нас за ширму. Мы видим, как жестко и цинично Лораны обстряпывают свои бизнес-дела, как коммерческие интересы перечеркивают семейные привязанности, как бездушны хозяева со слугами – хотя последнее, конечно, почти никогда не выражается в словах, только в делах. Все-таки XXI век на дворе, и рассуждать о слугах как о домашнем скоте было бы неуместно. Думать так можно (и Лораны так думают), а вот говорить в таком тоне не полагается.

Верность семейным ценностям у Лоранов такая же липовая, как их любовь к слугам и подчиненным. Тома уже разрушил одну свою семью, а теперь он ведет извращенную секс-переписку с любовницей, в то время как его новая жена нянчит младенца. Любит ли Тома свою дочь? Ева так не думает, и похоже, что девочка с типичной для социопатов проницательностью зрит в корень. Другое дело, что внешние приличия для Лоранов столь важны, что Тома просто не может куда-нибудь сбагрить дочь. Конечно, он будет держать ее рядом, покупать ей мороженое и по возможности забирать ее из школы. Но на настоящую отцовскую любовь мужчина вряд ли способен. Сомнительно, что он чувствовал ее от отца и что в их семье хоть кто-то знает, что это такое.

Единственный Лоран, который еще не окончательно превратился в зомби, – это племянник Тома, который вместе с матерью работает в семейной строительной компании. В Пьере порой просыпаются человеческие чувства, но выражаются они так неуклюже и так истерично, что ясно, что никакой привычки к адекватным переживаниям у парня нет. Неудивительно, что у него депрессия и проблемы со спиртным. Пьер понятия не имеет, что ему делать со «странными» чувствами.

Напротив, впадающий в маразм патриарх Жорж Лоран точно знает, что делать. Он грезит о самоубийстве и пытается его совершить, но лишь усаживает себя в инвалидное кресло. Однако Жорж не сдается. Он просит встречных и поперечных о помощи и удерживается от этого лишь на семейных торжествах – благообразие превыше всего! Жоржа зовут так же, как главного героя предыдущей ленты Ханеке «Любовь», играет его тот же актер, и это мог бы быть один и тот же человек, но новый Жорж показан совершенно иначе, чем Жорж из «Любви». Никакого режиссерского сочувствия – Ханеке смотрит на старика с таким же холодным патологоанатомическим отстранением, с каким препарирует прочих членов семьи.

Как оценить «Хэппи-энд»? С одной стороны, Ханеке мастерски справился с той задачей, которую перед собой поставил. Кино получилось весьма выразительное и однозначное. С другой стороны, художественная задача «Хэппи-энда» слишком примитивна для полнометражного полотна. Когда выходишь из зала, то чувствуешь, что не «прожил» произведение искусства, а прочел заметку в ленинской «Искре». Это не то, что хочется видеть в артхаусном кино. Конечно, у режиссера есть право на идейную позицию, но он не должен ограничиваться ее выражением.

С 25 января в кино.