Вокруг постельных сцен в кино ведется непрекращающаяся дискуссия: критикуется и клиповый взгляд на сближение, и устаревшие стереотипы, и однообразие художественных средств. Сегодня мы решили остановиться на самых нетипичных и диких представителях жанра: эти эпизоды своей лихостью, безрассудством и странностью точно врежутся вам в память.
«Советник» — одна из наиболее неожиданных, дерзких и бескомпромиссных лент Ридли Скотта, «тёмная лошадка» многогранной фильмографии режиссера. Философский триллер о юристе, который ввязывается в круговорот криминального бизнеса, помнят по многим причинам, но особенно из-за сногсшибательной и дико странной секс-сцены (хотя в «Советнике» странно всё, от фабулы до высокопарных диалогов), где героиня Кэмерон Диаз занимается сексом с лобовым стеклом Ferrari.
Неловкость, переходящая в тотальное замешательство, — естественная реакция, к которой приходит как герой Хавьер Бардема (из его уст мы слышим об этом чудном симбиозе девушки и автомобиля), так и зритель. Дорогостоящий предмет становится объектом настоящего фетиша, требующего чувственного переживания, — как-то так можно обозначить порыв Малкины, роль которой исполнила Кэмерон Диаз.
Откровение Пола Верховена об изнанке американского шоу-бизнеса — лента, которая прошла путь от оглушительного провала до культового статуса. Верховен всегда был мастером сексуальных сцен, способным ставить интимные эпизоды в различных регистрах: от пленительного эротизма («Основной инстинкт», «Турецкие сладости») до издевательского китча («Невидимка», «Заводные»). «Шоугёлз» подвел черту в сексуализированной эстетике Верховена: достаточно увидеть сцену, где танцовщица Номи занимается сексом с героем Кайла МакЛоклена, одновременно танцуя в бассейне и содрогаясь как эпилептик. Американские критики удивлялись и потешались над гротеском: исполнительница главной роли Элизабет Беркли выглядела в нём как рыба, только-только вытащенная из воды. Странно? Мягко сказано.
Фильмы, выпущенные под патронажем студии А24, — сплошной weirdness, превратившийся и в самобытную эстетику, и в удобный маркетинговый ход. В ленте Ари Астера молодой парень вступает в половой контакт с девушкой, окружённый представительницами общины Хорги. Девица лежит на ложе из цветов, в то время как пожилые женщины неистово поют, наблюдая за столь откровенным сексуальным ритуалом.
Сближению предшествовал довольно странный акт ухаживания: приворот из угощения с волосами и питья с менструальной кровью. Актёр Джек Рейнор, сыгравший в безумной сцене, признавался, что подобный эпизод — уникальный случай в его карьере, который вряд ли доведётся когда-либо повторить. С этим не поспоришь. Да и вообще, языческое буйство «Солнцестояния», идеально отразившееся в вышеупомянутой интимной сцене, придало фильму особую силу и энергетику.
Польский авангардист Анджей Жулавски в психологическом триллере «Одержимая» приоткрыл завесу мужских фобий. Распад брака, измена жены, но самое впечатляющее в каскаде образов — восхитительная Изабель Аджани, которая кормит отвратительное существо с щупальцами, чтобы потом заняться с ним сексом.
Слизкий монстр, словно из фантазмов Лавкрафта, овладевает женщиной, воплощая наихудший из всех возможных мужских страхов: любимая находит идеальное создание и использует его в сексуальных целях. А тот факт, что оно вовсе нечеловеческое, лишь усиливает тревогу до состояния психотического кошмара. Эту сцену, попросту говоря, невозможно забыть.
Фильм Брайана Юзны давно обзавёлся репутацией одного из самых жутких и инфернальных хорроров — с кровавым кошмаром, параноидальной атмосферой и странноватым сюжетом: школьник узнаёт, что выходцы из высшего общества являются кровожадными инопланетянами.
Но куда больший эффект произвел отдельно взятый эпизод «Общества»: безумная оргия со слипшимися комками плоти, участвующими в сексуальном разгуле. Чудовищный бал телесных органов, показанный в тошнотворных метаморфозах, — причина, по которой ленту Юзны едва ли кто-нибудь сместит с пьедестала самых странных и жутких. И даже без секса, честно говоря, «Общество» опрокидывает все зыбкие границы нормальности, а тут ещё и пир пришельцев, снимающих с себя человеческую оболочку и готовых слиться с другими участниками этой затейливой акции.
Странная, перверсивная сексуальность — не прихоть, а важнейшая часть режиссёрской поэтики Дэвида Кроненберга. Фильм о девиантах, которые возбуждаются от попадания в автомобильные аварии, стал вершиной экстравагантности, выведшей кинематограф Кроненберга за грань допустимого. Если ненормальной, извращённой сексуальности у канадца порядочно и в культовом «Видеодроме», то для сцен из «Автокатастрофы» и вовсе требуется отдельная подборка.
Там есть и возбуждение от шрамов, внешне похожих на половой орган, которые приводят в оцепенение героя Джеймса Спейдера. Есть и безудержный секс в кювете, вблизи перевернутой машины — всего этого достаточно, чтобы заявить о главной философско-антропологической идее: о модификации человеческого тела под воздействием техники, а также о фетишизации холодных, стальных поверхностей. Дико, ненормально, но в то же время крайне самобытно.
Николас Кейдж в силу своей эксцентричности и умения работать в эстетике грошового кино не мог не засветиться в одной из страннейших секс-сцен. Грязный полицейский – неистовый безумец и вымогатель – сначала цепляется к парочке, а затем вступает в половой контакт с женщиной прямо посреди улицы, с пистолетом наперевес. Но ещё большее недоумение вызывают фразочки, которыми стреляет Кейдж: целый набор грязных, недопустимых для слуха клише. Даже такой педант и мастер кинематографического стиля, как Вернер Херцог, не смог уберечь себя от странностей. Эта одна из самых показательных.
Клайв Оуэн показывает мастер-класс по высокоточной стрельбе в противников. А по совместительству соблазняет красотку Монику Белуччи в умопомрачительной сцене, где секс и боевик вступают в неразделимый симбиоз и в результате дают крайне странный эффект. Во время чувственного акта любви Оуэн встречает недругов огнестрелом, укладывая одного за другим. Герою удалось убить девять человек и при этом ублажить свою девушку: на то он и герой боевиков, чтобы работать в режиме многозадачности.
Супергероика, относительно «несексуальный» жанр, всё-таки угодил в почётную категорию «вирдо». Малин Акерман в образе Лори «Юпитер» и Патрик Уилсон в костюме Ночного Филина участвуют в нежнейшей секс-сцене, которая с первых кадров пропиталась атмосферой кэмпа. Всё бы ничего, но решение Снайдера поставить секс между супергероями под госпел-шедевр Hallelujah Леонарда Коэна, было здесь генеральным. Спустя годы этот эпизод кажется не органично вплетённым в ткань ленты, а скорее, напротив, выбивающимся из него и вызывающим эффект легкого замешательства. Так пошло, что… к этому просто нечего добавить.
«Титан» — фильм, перехвативший эстафету у кроненберговской «Автокатастрофы». Не столько произведение, сколько хитро скроенный трансгуманистический манифест, где девушка вступает в половой контакт с автомобилем и беременеет от него. Вместо социальных связей героиня предпочитает сидеть на заднем сиденье, вздыхать и получать удовольствие, истекая мазутом. Самое интересное, лента француженки Жулии Дюкорно бьёт по зрителю с ходу, предоставляя каскад извращённых сцен, едва развив сюжетную линию. Остаётся только поражаться фильму, который начался пять-десять минут назад.