К выходу «К звёздам» Джеймса Грея — космической драмы, в том числе поднимающей вечный вопрос «а одни ли мы во Вселенной?», мы решили вспомнить историю того, как мейнстримный и массовый Голливуд обращался с темой контакта с инопланетянами: от агрессивных гуманоидов Герберта Уэллса до лингвистических проблем Дени Вильнёва.
В 1938 году Орсон Уэллс — в будущем великий режиссёр, а тогда работник радио — ввёл в панику людей по всей Америке своей радиопостановкой «Войны миров», романа Герберта (тоже) Уэллса о вторжении инопланетян на Землю. Через пятнадцать лет режиссёр Байрон Хэскин перенёс историю на экран, где она обрела дополнительное политическое измерение — в самый разгар холодной войны агрессивные пришельцы легко считывались как метафора воинственных «чужаков» по ту сторону идеологической баррикады. Технически совершенная по своим годам «Война миров» Хэскина (да и сейчас выглядящая вполне достойно) надолго задала тренд на изображение инопланетян как однозначных врагов и агрессоров, справиться с которыми может только оружие. Ну или микробы.
Любопытно, что за два года до трендсеттера «Войны миров» Роберт Уайз снял фильм, в котором инопланетная угроза не представлялась настолько однобокой — напротив, в «Дне, когда остановилась Земля» (как и в ремейке с Киану Ривзом) декларировалась простая, на первый взгляд, истина: «Проблему нужно искать в себе». По сюжету прибывший в разгар холодной войны пришелец хочет остановить землян от ядерного уничтожения собственной планеты, но те, даже не пытаясь его выслушать, открывают огонь из всех орудий. Поняв, что напрямую до потомков австралопитеков не достучаться, он начинает исследовать жизнь людей изнутри, постепенно узнавая все плохие и хорошие стороны человеческой цивилизации. За подобный пацифистский настрой картину в своё время критиковали, а правительство США отказалось помогать в съёмках. Зато теперь, в ретроспективе, картина Уайза выглядит одной из самых зрелых «инопланетных» работ своего времени и прямым предшественников всех тех фильмов, которые изменят представление о зелёных человечках в будущем.
В 1977 году молодой режиссёр Стивен Спилберг, боявшийся, что его так и запомнят по одним лишь блокбастерным «Челюстям», выпускает фильм, чуть ли не противоположный по тону своей прорывной работе, — неторопливую интроспективную драму «Близкие контакты третьей степени». По задумке — вроде бы типичное кино о вторжении инопланетян, по реализации — абсолютная ему противоположность. Кино, в котором сами пришельцы существуют лишь обрывками видений, целиком фокусируется на охватившем мир чувстве паники вперемешку с интересом перед неизведанным. Через одержимость героя Ричарда Дрейфусса Спилберг убедительно показывает то, как на человеке может сказаться встреча с потусторонним, — а обратную сторону контакта он не менее мастерски покажет в «Инопланетянине», раз и навсегда разрушив миф о пришельцах как об обязательной угрозе.
Ровно через двадцать лет друг Спилберга Роберт Земекис отправится ещё дальше в соприкосновении инопланетного контакта и личных поисков отдельного героя. Его доктор Элли Эрроуэй (великолепная Джоди Фостер) всю свою жизнь посвящает поискам той, другой, космической жизни, отказываясь от всех благ и карьерных возможностей. Что она ищет там на самом деле — отголоски прошлого, призраки собственных родителей, познакомивших её с бесконечными загадками Вселенной, но ушедших из её жизни слишком рано? Фильм Земекиса критики приняли довольно сдержанно, но время рассудило всех по совести: сейчас это практически культовое sci-fi кино, сильно повлиявшее на последующие мейнстримные космические драмы.
Впрочем, даже в прогрессивное новейшее время образ инопланетян как агрессоров, конечно, никуда не делся, и влияние «Войны миров» не кануло в Лету. Можно, допустим, вспомнить тот же спилберговский ремейк (кажущийся очень странной вехой в до этого тёплых отношениях режиссёра с пришельцами), какое-нибудь «Монстро» или даже бёртоновский «Марс атакует!», гротескно высмеивающий миф о злобных зелёных человечках. Но самая, пожалуй, эффектная и абсолютно модернистская реинкарнация злых инопланетян случилась в «Дне независимости» — бомбическом киноаттракционе Ролланда Эммериха, в котором герои-харизматики бросаются едкими ван-лайнерами, пока вокруг происходят красочные разрушения всего и вся. Это кино, которое не сильно задумывается о политических подтекстах, как и о любых подтекстах в принципе, — но за это и любим. Вершина творчества Эммериха, до сих пор бьющая в эффектности большинство современных блокбастеров.
Отношения Голливуда с пришельцами, пожалуй, лучше всего финализировать «Прибытием» канадца Дени Вильнёва — фильмом, куда глубже уходящим в метафизику отношений человека и неизвестного, чем кто-либо до этого (поспорить могут разве что Кубрик с Тарковским, но это, простите, другая лига). Выбрав лингвистическую платформу для демонстрации сложности этого контакта, Вильнёв проводит нас по всем стадиям принятия чужой ментальности, абсолютно чуждого и непонятного сознания, мыслящего совершенно иными категориями времени и пространства. Финал «Прибытия», пожалуй, самый яркий момент того самого «контакта» в истории кино — когда сама структура фильма вдруг становится высказыванием.