Белое и черное

Что такое расизм? Традиционно считается, что это вера в то, что людей нужно оценивать в соответствии с их цветом кожи и чертами лица. Не столь важно, что именно расист думает о той или иной расе. Главное – что расовые характеристики для него важнее индивидуальных. Обычно это также значит, что он считает одни расы «высшими», а другие – «низшими».

В последнее время, однако, на Западе под «расизмом» часто понимают нечто иное. Многие исследователи пишут, что расизм – это сочетание расовой идеологии с расовой властью. Если богатый белый американец презирает негров и поступает в соответствии со своим презрением (скажем, устанавливает для темнокожих клиентов дискриминационные ставки по кредитам), то это расист. Если же «угнетенный» темнокожий твердит, что белым людям нет веры и что все они – обманщики и поработители, то это просто человек с радикальным мнением.

Почему это уточнение набирает популярность? Потому что людям с радикально либеральными взглядами хочется клеймить белый расизм и оправдывать любой другой (в его традиционном понимании). Это те же люди, которые по любому поводу ругают христианство и защищают ислам от любых, даже самых обоснованных идейных нападок. И это те же люди, которые называют феминизм борьбой за равенство полов, но настаивают, что это борьба должна заключаться в возвышении женщин и принижении мужчин. Вплоть до лишения «сильного пола» избирательных прав и поголовного запирания мужчин в концлагерях. Мол, как иначе решить проблему изнасилований?

В этой среде хоррор «Прочь» был немедленно поднят на щит и истолкован как сатира, направленная против белых американских богачей. Действительно, фильм можно так воспринимать. Не вдаваясь глубоко в спойлеры, скажем, что главный герой ленты – темнокожий молодой парень, который приезжает знакомиться с состоятельными родителями своей белокожей девушки и вскоре осознает, что его заманили в ловушку. Хотя потенциальные тесть и теща ведут себя подчеркнуто вежливо и настаивают на своем либерализме, в реальности они участники кошмарного заговора против чернокожих людей. Так что герою приходится спасаться бегством. Это трудно назвать спойлером, поскольку призыв «Прочь!» вынесен в название ленты.

В свою очередь, консервативные комментаторы немедленно заклеймили картину как откровенно расистскую и справедливо заметили, что если бы кто-то снял кино о молодом христианине, который приезжает знакомиться с еврейской семьей своей невесты и попадает в такую же ловушку, какая расставлена в «Прочь», то получилась бы столь антисемитская лента, что ее постеснялись бы даже прокатчики Третьего рейха.

В самом деле, в «Прочь» нет ни одного положительного белого персонажа и ни одного отрицательного черного героя. Фильм настаивает, что белые люди связаны тайным сговором, и призывает никому из них не доверять и ждать от них только плохого, даже если они заверяют, что дважды голосовали за Обаму. Что это, если не откровенная расистская пропаганда? Пусть и направленная не в ту сторону, в какую были направлены расистские фильмы раннего Голливуда. Казалось бы, лишь новое определение расизма может позволить не назвать Пила отъявленным расистом.

Но не все так просто. В отличие от социальных драм вроде «Левиафана», которые снимаются, чтобы привлечь внимание к общественным проблемам и вдохновить людей на борьбу, хорроры создаются с совсем иными целями. Они эксплуатируют необоснованные, преувеличенные, вымышленные страхи и помогают эти страхи преодолеть, пугая зрителей в комфортной и безопасной обстановке. Фильмы о привидениях и демонах снимают не для того, чтобы призвать запасаться святой водой, а сравнительно реалистичные хорроры вроде «Молчания ягнят» создаются не для того, чтобы люди не выходили из дома в страхе перед маньяками-каннибалами и маньяками-трансвеститами.

«Прочь» тоже не создавался для того, чтобы публика возненавидела белых богачей. Джордан Пил женат на белой комедиантке Челси Перетти, звезде ситкома «Бруклин 9-9» и сестре преуспевающего интернет-бизнесмена Джоны Перетти, основателя популярных сайтов Buzzfeed и Huffington Post. Вряд ли Пил хочет, чтобы в Америке поднялась волна «этнического» гнева и уничтожила его родных, его жену, его пока еще нерожденного ребенка (Перетти в феврале сообщила, что беременна). Он отнюдь не Ленин и даже не Мартин Лютер Кинг.

Если посмотреть «Прочь» в контексте других хорроров и тех скетчей, которые Пил и его напарник Кигэн-Майкл Ки пять сезонов разыгрывали для телешоу «Ки и Пил», легко понять, что режиссер в первую очередь целился не в скрытый расизм белых либералов, а в страхи темнокожих американцев, в их явное и подспудное расистское отношение к белым людям.

Да, у этих страхов есть реальное обоснование, как есть оно и у страха перед маньяками или акулами (вспомним «Челюсти»). Но эти страхи явно преувеличены. В стране, где немало преуспевающих темнокожих людей в самых разных областях, от науки и политики до бизнеса и шоу-бизнеса, абсурдно верить в заговор белых против черных и нелепо считать, что все белые против тебя, а все черные – на твоей стороне. И «Прочь» потому и юмористский хоррор, что картина одновременно эксплуатирует расистские страхи и высмеивает их, доводя «теорию заговора» до запредельного абсурда.

Расистское ли это кино? Да, но только потому, что оно так высмеивает расизм. В отличие от печально известного «Еврея Зюсса» (нацистского антисемитского фильма) и от еще более печально известного «Рождения нации» (раннего голливудского блокбастера, воспевшего Ку-клукс-клан), «Прочь» не разжигает ненависть, а вытаскивает ее на поверхность из душевных глубин, чтобы над ней поиздеваться. Пил прямо говорит в интервью, что стремился показать, что расизм – не прерогатива белых американцев, и у нас нет оснований ему не верить. Жаль только, что идеологические шоры мешают многим в США понять, к чему стремился Пил. Хотя он ничего не скрывает и не наводит тень на плетень.