Любимое кино. Криминальное чтиво

Пока двое мафиозных киллеров едут на задание, один из них рассказывает о своем путешествии по Европе. Он описывает голландские законы в отношении гашиша, а затем переходит к европейскому «Макдональдсу»: «В Париже в “Макдональдсе” можно купить пиво. А знаешь, как в Париже называют Четвертьфунтовый чизбургер?» – «Они не называют его “Четвертьфунтовый чизбургер”?» – интересуется его напарник. «Нет, у них метрическая система, и они не знают, что такое четверть фунта… Они называют его “Роял Чизбургер”». «Роял Чизбургер. А как они называют Биг-Мак?» – «Биг-Мак – это Биг-Мак, только они называют его “Ле Биг-Мак”». – «Ле Биг-Мак. Ха-ха-ха. А как они называют Воппер?» – «Не знаю, я не был в Бургер Кинге».

«Золотая пальмовая ветвь» Каннского кинофестиваля – это награда, которая, как молния, редко бьет в одну и ту же страну два раз подряд. Достаточно посмотреть на перечень ее недавних лауреатов: турок, франко-тунисец, австриец, американец, таец, снова австриец, француз, румын… Ту же картину можно увидеть и в конце 1990-х, и в середине 1980-х, и даже в конце 1950-х, когда в мире было куда меньше, чем сейчас, мощных и значимых кинематографий.

Лишь в конце 1980-х и начале 1990-х был момент, когда жюри фестиваля, казалось, забыло о других странах и раз за разом награждало американских мастеров артхауса. «Секс, ложь и видео» Стивена Содерберга, «Дикие сердцем» Дэвида Линча, «Бартон Финк» братьев Коэн… И, после двухлетнего перерыва на ленты из других кинематографий, одна из важнейших картин последней четверти XX века – вышедшее в 1994-м «Криминальное чтиво» Квентина Тарантино (в следующий раз американец получил «Ветвь» лишь в 2003 году!).

Триумф Тарантино в Каннах был тем более удивителен, что всего несколькими годами ранее режиссер был буквально никем и ничем – нищим молодым парнем без школьного аттестата (Тарантино бросил школу в 15 лет), который за гроши работал в видеопрокате, жил где придется, редко мылся и часами обсуждал любимые фильмы с такими же, как он, «лузерами»-киноманами. Но так как его видеопрокат находился в окрестностях Голливуда, то со временем Тарантино смог завести связи среди создателей малобюджетного кино. И один из них, Лоуренс Бендер, будущий постоянный продюсер Тарантино, знал людей, знающих Харви Кейтела. Так началась история дебютной картины постановщика, которая называлась «Бешеные псы».

Кейтел не только помог с организацией съемок «Псов», но и согласился исполнить в фильме ключевую роль. Благодаря ему проект, задуманный как дешевейшее, почти любительское кино (именно поэтому почти все действие «Псов» развивается на заброшенном складе), перерос в полноценный профессиональный дебют с талантливыми актерами и стал мини-сенсацией 1992 года. До суперславы Тарантино было еще далеко – «Бешеные псы» заработали в прокате всего 3 миллиона долларов. Но профессионалы, голливудцы и кинокритики, обратили внимание на режиссера, лихо закручивающего сюжет и пишущего отличные диалоги. И всем было очень интересно, какое кино Тарантино снимет уже в статусе «новой надежды нации».

Сам Тарантино этим вопросом ничуть не мучился. У него был в загашнике проект, придуманный еще до «Псов», во второй половине 1980-х. В то время Квентин только мечтал о подвигах и славе, и он полагал, что карьеру нужно начать с короткометражки. Однако он быстро выяснил, что короткометражки никто не продюсирует, так как их никто не покупает. Тогда он решил вместе со своим другом и коллегой по видеопрокату Роджером Эйвери и кем-нибудь еще из их круга сочинить три короткометражных истории и собрать их в полнометражную антологию по образцу хоррор-антологии итальянского режиссера Марио Бавы «Три лика страха» (1963).

Подбирая материал для будущей антологии, Тарантино остановился на традиционных штампах из криминальных романов и криминального кино: боксер отказывается «лечь» на ринге, мафиози развлекает жену босса, двое киллеров являются для выполнения задания. По мнению Тарантино, эти штампы были столь привычными и банальными, что сценаристы вставляли их в сюжеты и писали дальше, не пытаясь их никак изобретательно обыграть. Тарантино же хотел сделать именно это – взять расхожие штампы, поиграть с ними и превратить их в необычные и захватывающие истории.

Поскольку найти третьего им с Эйвери не удалось (надо было искать не в Лос-Анджелесе, а в России!), Тарантино взял на себя две новеллы из трех и оставил соавтору историю о боксере, который не выполняет приказ криминального авторитета. Во время работы над своей порцией сценария Квентин неожиданно придумал сюжет «Бешеных псов», и он так им увлекся, что отложил «Криминальное чтиво» в долгий ящик и сосредоточился на новом проекте. Кстати, его английское название Reservoir Dogs было неочевидным намеком на заглавие французской картины Луи Маля «До свидания, дети» (Au revoir les enfants, 1987). Тарантино в шутку читал Au revoir как Reservoir.

Когда режиссер завершил «Псов», его буквально завалили сторонними проектами, среди которых были будущие «Люди в черном» и «Скорость». Но Тарантино не собирался ни к одному из них притрагиваться. Он хотел снимать кино по собственным сценариям, и завершение «Криминального чтива» было естественным следующим ходом. Ведь Тарантино как раз нужен был не слишком дорогой, но художественно куда более амбициозный проект, чем «Псы», чтобы доказать всем, что удача первой картины не была случайностью и что в «Псах» он показал далеко не все, на что способен.

Чтобы написать сценарий «Чтива», Тарантино осуществил свою давнюю мечту. В 1992 году он уехал в Амстердам. Тарантино хотел посетить голландскую столицу из-за ее либеральных законов о наркотиках, но позже клялся, что почти не бывал в кофе-шопах и что проводил время, гуляя по городу и строча в записных книжках (печатать он в то время не умел). В определенный момент к нему приехал Эйвери, и они какое-то время работали вдвоем.

Что именно они сделали вместе? Позднее это стало темой скандала. Тарантино настаивал, что он сам написал сценарий, использовав при этом некоторые сюжетные идеи Эйвери. Эйвери же утверждал, что его вклад был куда большим и что он достоин упоминания в титрах как полноправный соавтор сценария, а не только как соавтор сюжета. В конце концов более влиятельный Тарантино настоял на своем, и друзья после этого поссорились. Хотя с годами Эйвери и удовольствовался тем, что его имя вообще появилось в титрах такого значимого фильма, как «Криминальное чтиво».

Окончательная версия сценария, которую Тарантино в начале 1993 года привез из Голландии, была нечитаемой путаницей блокнотных страниц, исписанных кошмарным почерком с фантастическим количеством ошибок (режиссер, по свидетельству очевидцев, был совершенно безграмотным). Автору понадобилась помощь профессиональной машинистки, чтобы привести текст в божеский вид. В благодарность Тарантино назвал одну из героинь Ханни-Банни – в честь кролика, который был домашним любимцем машинистки и который умер во время работы над фильмом.

Хотя со стороны блокноты Тарантино казались дневниками безумца, в них скрывался вполне осмысленный и весьма изощренный текст – переплетение уже не трех, а четырех криминальных новелл (четвертая рассказывала о влюбленной паре, которая пытается ограбить закусочную). Неожиданные сюжетные ходы, яркие персонажи, остроумные диалоги, постмодернистское обилие цитат и отсылок, кровавое насилие, общая для всех новелл тема искупления и второго шанса… Несмотря на намеренное обыгрывание штампов, это было оригинальное и сильное произведение, которым можно было гордиться еще до начала съемок.

У Тарантино к тому времени уже был продюсерский контракт не только с Лоуренсом Бендером (в 1991 году они вместе создали компанию A Band Apart), но и со студией Jersey Films, которой руководил актер и режиссер Дэнни де Вито. Два творца познакомились еще до выхода «Псов», и де Вито хватило всего 10 минут в обществе Тарантино, чтобы решить, что он просто обязан спродюсировать следующий фильм «этого парня».

Jersey Films работала совместно с корпорацией TriStar, но та отказалась финансировать «Чтиво» из-за сцены, в которой мозги одного из персонажей после выстрела в голову разлетаются по машине. Тарантино настаивал, что на экране это будет смотреться смешно, и в итоге он оказался совершенно прав. TriStar, однако, не оценила его юмора и сочла эту сцену слишком жестокой. По схожим причинам «Чтиво» отвергли и другие заметные студии – пока наконец сценарий не попал в руки Харви Вайнштейна, топ-менеджера и бывшего владельца компании Miramax (в 1993 году Харви и его брат Боб продали свою корпорацию Walt Disney, но остались ее руководителями).

В прошлом прокатчик «Секса, лжи и видео», Вайнштейн увлекся «Чтивом» еще до того, как дочитал текст до конца. Помимо художественных соображений у продюсера была веская «политическая» причина взяться за «Чтиво». Когда Вайнштейн подписывал договор с Disney, он настоял на максимальной автономии Miramax, и экстремальный сценарий предоставил ему возможность проверить, не попытаются ли диснеевцы посадить его на короткий поводок. Как мы теперь знаем, этого не случилось. «Мышкин дом» сдержал свои обещания, и Тарантино получил бюджет в 8,5 миллиона долларов, не смягчив для этого ни одной сцены.

Сочиняя «Чтиво», режиссер намеревался отдать роль киллера Винсента Веги Майклу Мэдсену, который сыграл в «Псах» бандита по имени Виктор Вега. Мэдсен, однако, предпочел сняться в вестерне «Уайатт Эрп», и, перебирая других кандидатов, Тарантино остановился на Джоне Траволте.

Бывший герой музыкальных лент «Лихорадка субботнего вечера» и «Бриолин» был очевидным выбором на роль бандита, который в ключевой сцене танцует твист с женой своего босса. Но так как Траволта после череды коммерческих провалов считался списанным в тираж, Вайнштейн наотрез отказался его утверждать. Продюсер настаивал на найме Дэниела Дэй-Льюиса, и агенту Тарантино пришлось пригрозить переносом картины на другую студию, чтобы Вайнштейн все же сдался и согласился на Траволту. Кстати, сам актер, привыкший к более героическим ролям, также поначалу не хотел играть киллера-наркомана. Но друзья и его жена Келли Престон убедили Траволту, что он все же должен попробовать себя в роли Винсента.

Поскольку Траволта тогда был скорее коммерческим минусом, чем коммерческим плюсом, фильму все еще нужна была популярная звезда, и продолживший помогать начинающему режиссеру Харви Кейтел сосватал фильму Брюса Уиллиса. Герой «Крепкого орешка» тогда тоже был не в лучшей финансовой форме, поскольку его фильмы в промежутке между «Крепким орешком 2» и «Чтивом» были не слишком удачными. Но подвиги Уиллиса были куда свежее в зрительской памяти, чем танцы Траволты, и за пределами США актер еще был востребованным и популярным. Кроме того, Уиллис был страстным поклонником «Псов», и он согласился сняться в «Чтиве» за на порядок меньшую сумму, чем его тогдашние стандартные гонорары. Тарантино, правда, ко времени переговоров со звездой уже успел пообещать роль боксера Бутча Мэтту Диллону. Но так как Диллон не согласился ее играть сразу после прочтения сценария, режиссер предпочел актера, который выразил больший энтузиазм.

Вайнштейн считал, что роль жены криминального босса Мии Уоллас, которая танцует с Вегой и чуть не умирает от передозировки героина, должна сыграть звезда романтических комедий Мэг Райан, которая как раз искала драматический сценарий для развития своей карьеры. Тарантино, однако, предпочел Уму Турман, поскольку актриса из «Опасных связей» и «Генри и Джун» показалась ему «богиней» в духе классических голливудских звезд. Как и Траволта, Турман не горела желанием изображать наркоманку, и Тарантино почти целый день ее уговаривал и объяснял, почему экстремальные сцены фильму совершенно необходимы. Позднее Турман не могла взять в толк, почему так долго отнекивалась от съемок в потрясающем кино.

Когда Сэмьюэл Л. Джексон получил роль в триллере 1993 года «Настоящая любовь», поставленном Тони Скоттом по сценарию Тарантино, чернокожий актер так понравился сценаристу, что роль цитирующего Библию киллера Джулса была написана специально для Джексона. Актер в то время еще не был большой звездой, и он был очень польщен, когда узнал о таком внимании со стороны Тарантино. Однако его радость превратилась в ярость, как только он услышал, что роль может перехватить пуэрториканец Пол Кальдерон, впечатливший Тарантино во время прослушивания. Когда Джексон явился на свои пробы, он был в таком негодовании, что его Джулс был пугающе реалистичен. Казалось, что он в самом деле готов кого-нибудь пристрелить. После этого о Кальдероне речь уже не шла, хотя он все же получил в картине небольшую, незначительную роль.

Майкла Мэдсена режиссер, как уже говорилось, в «Чтиве» снять не смог, а вот его напарники по «Псам» Харви Кейтел и Тим Рот в новом фильме сыграть согласились. Первый изобразил «чистильщика», уничтожающего улики на месте преступления, а второй – грабителя забегаловки. Обе роли, естественно, были написаны специально для этих актеров. Также из «Псов» в фильм перекочевал Стив Бушеми, сыгравший официанта в ресторане, где обедают Винсент и Мия.

Если Кейтел познакомил Тарантино с Уиллисом, то Рот представил режиссеру Аманду Пламмер из «Короля-рыбака» и убедил Тарантино написать для актрисы роль – уже упоминавшуюся грабительницу по прозвищу Ханни-Банни. Понятно, Рот позаботился о том, чтобы сыграть вместе со своей протеже.

Придумав для фильма криминального босса Марселлуса Уолласа, Тарантино надеялся, что убедит сыграть в картине кого-нибудь из звезд «черных» триллеров 1970-х. Например, Макса Джулиена из «Сутенера» или Сида Хейга из «Коффи» и «Фокси Браун». Но те отказались – из-за сцены изнасилования Уолласа. Им не хотелось портить столь унизительным фрагментом свою «крутую» репутацию. Напротив, у куда менее известного Винга Реймса, будущего героя «Миссия невыполнима», а в то время преимущественно телевизионного актера, со сценой изнасилования не было никаких проблем, и потому роль «авторитета» получил он.

Наконец, девушку персонажа Уиллиса изобразила португальская актриса Мария де Медейруш (Тарантино познакомился с ней, когда показывал «Псов» на европейских фестивалях), ветерана Вьетнама, который привозит Бутчу отцовские часы, сыграл Кристофер Уокен из «Возвращения Бэтмена» и «Настоящей любви», а в пару наркоторговцев, у которых Винсент покупает героин, перевоплотились Эрик Штольц («Маска» Питера Бодановича) и Розанна Аркетт («Напрасные поиски Сьюзен»). Последнюю роль Тарантино сперва хотел отдать Пэм Грир из «Коффи» и «Фокси Браун» (режиссер как-то назвал ее «первой женщиной-звездой боевиков»), но потом решил, что тут нужна актриса с менее суровой внешностью. В дальнейшем Грир снялась у режиссера в триллере «Джеки Браун».

К концу кастинга в фильме было столько состоявшихся и потенциальных звезд, что Miramax еще до начала съемок продала картину международным прокатчикам за 11 миллионов долларов. Это была, напомним, большая сумма, чем предполагалось потратить на картину, и Вайнштейн после этого мог спокойно откинуться в кресле и ждать, что там Тарантино наснимает.

Для режиссера, напротив, настала самая жаркая пора, хотя продолжавшиеся 51 день съемки начались 20 сентября 1993 года, когда в Лос-Анджелесе уже было не такое пекло, как в середине лета. Тарантино хотел, чтобы фильм выглядел как можно шикарнее, и потому использовал пленку с минимальным, практически отсутствующим зернением, которая давала картинку в духе гламурных голливудских блокбастеров 1950-х. Однако, чтобы снимать на эту пленку, нужно было буквально прожаривать съемочную площадку мощными софитами. Декораторы даже боялись, что от таких прожекторов на съемках будет трескаться оконное стекло!

Студийная работа над лентой проходила на складе в Калвер-сити, в окрестностях Лос-Анджелеса. Этот склад был взят в аренду и превращен в громадный павильон. Там было сооружено несколько ключевых декораций – в частности, декорация ресторана в стиле 1950-х Jack Rabbit Slim's, где едят и танцуют Винсент и Мия, – и производственные помещения и офисы создателей фильма.

Сцена в закусочной, с другой стороны, снималась в реальном заведении, выстроенном в футуристическом стиле 1950-х. Эта закусочная в калифорнийском городе Хоторн называлась Hawthorne Grill, и она была снесена вскоре после завершения съемок – к вящей скорби всех поклонников Тарантино, которые наверняка превратили бы ее в место для паломничества.

Перед началом съемок Тарантино провел достаточно долгие репетиции, чтобы сплотить актеров (трудно сработаться, когда после коротких проб сталкиваешься с партнерами уже на съемках!) и убедить их следовать тексту, а не лепить отсебятину. Он был не из тех режиссеров, кто рассматривает сценарий лишь как грубый план для съемочных импровизаций. План Тарантино сработал, и конфликтов на площадке действительно было намного меньше, чем можно было ожидать от картины с таким количеством ярких личностей.

Тем не менее звезды все же позволяли себе небольшие вольности – не в тексте реплик, а в том, как они произносились. Траволта, например, выделял голосом забавные, на его взгляд, фразы, чтобы его игра казалась смешнее. Благодаря этому, как позднее признал Тарантино, фильм получился смешнее, чем режиссер намеревался его сделать. Траволта, однако, был уверен, что кровавые моменты ленты надо было уравновесить забавными, чтобы в итоге получить неожиданное и эмоционально сбалансированное кино.

Помог актер режиссеру и в сцене танца. Так как Траволта еще в восемь лет выиграл танцевальный конкурс по твисту, он продемонстрировал Тарантино все модные движения из эпохи твиста, и постановщик скомпоновал из них куда более причудливый танец, чем он изначально планировал снять. Также Траволта взял на себя обучение партнерши, поскольку, в отличие от него, Уме Турман прежде танцевать твист не доводилось.

Принимать наркотики или изображать их прием актрисе тоже ранее не доводилось, и по этой части у Тарантино был отдельной эксперт – его друг по видеопрокату Крейг Хамман, который был хорошо знаком и с кокаином, и с героином, и с остановкой сердца. Сцена, в которой отключившейся Мие делают укол в сердце, была подсказана Хамманом. Хотя в реальной жизни сердце Хаммана завели с помощью укола с соленой водой, а не с адреналином.

Как и у «Бешеных псов», у «Чтива» не было композитора. Саундтрек ленты был составлен из модных песен 1950-70-х (преимущественно забытых ко времени работы над картиной). Единственным исключением, подтверждавшим правило, был изданный в 1992 году кавер песни Нила Даймонда Girl, You'll Be a Woman Soon, впервые ставшей хитом в 1967-м. Хотя этот кавер был записан американской группой Urge Overkill, Тарантино наткнулся на него в музыкальном магазине в Амстердаме. С подачи «Чтива» Girl, You'll Be a Woman Soon вновь попала в чарты, и во Франции, например, она добралась до десятой строчки национального хит-парада.

Основная работа над «Чтивом» была завершена к началу 1994 года, и после этого откинуться в кресле мог уже Тарантино. Вайнштейн, напротив, активизировался и занялся раскруткой ленты. Первой ступенькой на пути к успеху для него был Каннский фестиваль, и если «Псы» демонстрировались во Франции на внеконкурсном покате, то «Чтиво» удостоилось места в основном конкурсе. Чтобы повысить шансы на победу, Вайнштейн и его команда тщательно обрабатывали ведущих критиков и членов жюри, и их усилия увенчались успехом. «Чтиво» получило в Каннах всего одну, но зато главную награду – «Золотую пальмовую ветвь». Жюри, кстати, в тот год возглавлял легендарный Клинт Иствуд, герой «Грязного Гарри» и обожаемых Тарантино спагетти-вестернов.

Следующим этапом раскрутки был сентябрьский Нью-Йоркский кинофестиваль, где лента была официально представлена американским зрителям. Во время демонстрации сцены с «откачиванием» Мии одному из зрителей стало плохо, и показ был остановлен на девять минут, пока бедняге оказывали помощь. Тарантино был очень этим доволен – он хотел, чтобы его ленты шокировали публику. Вайнштейн, в свою очередь, был рад дополнительной рекламе, которую он не планировал и за которую он не платил. Хотя многие в то время были уверены, что обморок был рекламным трюком Miramax, поскольку от ее пиарщиков можно было ждать и не такого.

Инди-фильмы в то время, как правило, сперва выходили лишь в считаных кинотеатрах, а затем расширяли или сокращали прокат в зависимости от зрительского интереса. Но Вайнштейн был уверен в успехе «Чтива», которое после Нью-Йорка удостоилось весьма лестных американских рецензий, и он позаботился о том, чтобы фильм 14 октября 1994 года сразу вышел в широкий прокат. Продюсер не просчитался – в свой первый уик-энд «Чтиво» взлетело на первую строчку по сборам, обойдя боевик с Сильвестром Сталлоне «Специалист». Всего лента собрала в США 108 миллионов долларов. Она стала первым инди-фильмом, перемахнувшим планку в 100 миллионов долларов. Международные сборы были еще более впечатляющими – 214 миллионов долларов. Это был успех не артхаусной, а мейнстримной ленты, хотя Тарантино не надеялся собрать больше 30-40 миллионов долларов.

Последним этапом раскрутки «Чтива» была церемония «Оскара», и Miramax потратила около 400 тысяч долларов, чтобы обеспечить фильму максимальное количество статуэток. Их конкуренты из Paramount, однако, вложили в два раза больше в «оскарное» продвижение «Форреста Гампа», который, конечно, был больше похож на главный американский фильм 1994 года. Поэтому из семи номинаций (лучший фильм, лучший режиссер, лучший оригинальный сценарий, лучший ведущий актер (Траволта), лучший актер второго плана (Джексон), лучшая актриса второго плана (Турман) и лучший монтаж) статуэтки удостоился лишь сценарий.

Дабы отомстить Тарантино за титр «Сценарий и режиссура Квентина Тарантино»,  заплатил телеоператору 500 долларов, чтобы тот отключил камеру, когда надо было показать лицо Тарантино после объявления о присуждении награды. Соответственно, зрители церемонии увидели лишь счастливое лицо Эйвери, получившего приз вместе с соавтором.

Церемония «Оскара» стала триумфом «Гампа» (6 статуэток в 13 номинациях!), но для американского и мирового кино «Чтиво» оказалось куда более значимой лентой. Сразу же после ее представления публике о картине начали писать киноведческие статьи, и со временем «Чтиво» породило целую волну аналитических сочинений и преданных подражаний. Последние снимались по всему миру, от США и Канады до России и Польши. Когда 1990-е завершились, критики признали этот шедевр иронического гангстерского кино самой влиятельной лентой эпохи.

В то время как обычно популярные фильмы дарят зрителям одну-другую популярную фразу-цитату, диалоги «Чтива» фанаты зачастую цитируют страницами. Поэтому выбрать одну-единственную фразу для нашей рубрики было бы нелегко, если бы создатели фильма не сделали эту работу за нас – диалог о французском «Макдональдсе» был включен в официальный саундтрек картины вместе с песнями из фильма и еще несколькими популярными сценами.

В чем значимость этой сцены, которая, казалось бы, не имеет никакого отношения к сюжету и лишь зря тратит экранное время? Прежде всего, она делает то, ради чего, собственно, создавался весь фильм, – очеловечивает персонажей, которые обычно предстают безликими клише. Сколько раз мы видели в кино, как злодей подсылает к герою киллеров, и те проводят в кадре ровно столько времени, чтобы выстрелить и либо погибнуть, либо сбежать? «Чтиво» же прослеживает жизнь Винсента и Джулса на протяжении нескольких часов и нескольких разговоров и экшен-сцен, и за это время традиционно третьестепенные персонажи перерастают в ярких главных героев с необычными причудами и интересами далеко за пределами криминального мира.

Во-вторых, Тарантино в этой сцене показывает свое прежде продемонстрированное в «Бешеных псах» мастерство в написании естественных диалогов – таких, какие можно было, например, услышать из уст реальных американцев, обсуждающих поездку в Европу. Винсент в данном случае почти наверняка списан с самого режиссера, рассказывавшего друзьям о французских «Макдональдсах» и голландских кофе-шопах и кинотеатрах. Пособия по сценарному мастерству порой советуют вырезать сцены, не продвигающие сюжет, но этот фрагмент написан столь удачно и забавно, что от его отсечения картина бы потеряла, а не приобрела.

Напоследок интересно отметить, что «Чтиво» стало международным хитом, хотя эта сцена и многие ей подобные фрагменты фильма сугубо американские, порой требующие комментариев за пределами США. Мы, например, в России узнали, что такое «Воппер», лишь в 2010 году, когда Burger King вышел на наш рынок. Казалось бы, «Чтиво» было обречено стать сугубо американским явлением. Или, по крайней мере, не прогреметь в бывшем советском лагере. Но фильм оказался слишком мощным, чтобы американские границы могли его сдержать. И картину оценили по достоинству даже в России. Причем во времена, когда разговоры о Делюксах и Биг-Маках еще были для многих из нас китайской грамотой. Вот она – сила искусства!