Что посмотреть
Последний богатырь. Наследие Рекламное объявление О рекламодателе ERID: F7NfYUJCUneP4VtXkezW
Подборки фильмов

Что выросло — то выросло: 10 боди-хорроров для печали и радости

В прокате «Титан», который получил главный приз Каннского кинофестиваля. Жюлия Дюкурно провозгласила триумф жанра: мы вспомнили еще 10 боди-хорроров, где телесные мутации — повод поговорить о политике, медиа, болезнях, ответственности, святости и Дэвиде Кроненберге.

Добавить в закладки
Что выросло — то выросло: 10 боди-хорроров для печали и радости

Джек Нэнс в роли Генри Спенсера на кадре из фильма «Голова-ластик»

Джек Нэнс в роли Генри Спенсера на кадре из фильма «Голова-ластик»

Дебют Дэвида Линча когда-то так впечатлил Стэнли Кубрика, что он заставил съемочную группу «Сияния» (1980) настраиваться на рабочий лад при помощи кинопросмотра именно «Головы-ластика». История Генри (Джек Нэнс), живущего в индустриальном лимбе и воспитывающего сына — крупного головастика, показалась режиссеру подходящим датчиком атмосферного давления для экранизации Стивена Кинга. Оба фильма — плохо замаскированный кошмар молодого отца, точнее — в случае «Головы», — почти юноши, чья жизнь и так слишком похожа на сгусток выхлопных газов, чтобы ждать от будущего чего-то хорошего, не изуродованного несчастьями и нищетой. И все же — поперек телесных гадостей младенчества — хоррор Линча достигает космических масштабов: главный монстр здесь — человеческая мысль, способная накачать голову тревогой до размеров планеты.

Дебора Харри в роли Никки Бранд на кадре из фильма «Видеодром»

Дебора Харри в роли Никки Бранд на кадре из фильма «Видеодром»

«Вечная жизнь новой плоти» — девиз боди-хоррора, не случайно прозвучавший в фильме одного из титанов поджанра, любителя вырастить в/на человеке физиологический эквивалент самых диких фантазий. Проще говоря, жанрово-телесные мутации Дэвида Кроненберга даруют персонажам органы, которые люди в повседневности привыкли подменять технологиями и коммуникацией. И «Видеодром» в этом смысле наиболее наглядная экранизация того, как человек пытается выйти за пределы себя посредством медиа — или, напротив, впустить в реальность собственные фантазмы и потаенные желания. Поцелуй взасос с экранными губами, пеленгование телесигналов несуществующих измерений, пистолет из брюшной кобуры и прочие галлюцинации VHS-эпохи, когда люди запирались от внешнего мира в комнатушке с телевизором, — физкульт-привет взвешенным зрителям стримингов и домашних кинотеатров.

Кадр из аниме «Акира»

Кадр из аниме «Акира»

Культовое аниме Кацухиро Отомо по собственной манге собирает общественные и подростковые страхи в одну изуродованную технологиями и сверхспособностями тушу. Второй ядерный удар по Токио увеличивает в мегаполисе границу между нищим постапокалипсисом и состоятельным Вавилоном, старшеклассники сбиваются в мотоциклетные банды (босодзоку), балуются наркотическими пилюлями и устраивают разборки, пока по телевизору вещают о скорой Олимпиаде и повышении налогов. Униженные и оскорбленные взрослые маршируют строем либо во имя военного командования, либо в ожидании мессии (некоего мальчика-телепата Акиры). Полагаясь на крутизну и силу как единственную в таких условиях валюту, и юность и старость одержимы реваншем — по отношению к США или же ровеснику-покровителю. Мощь, тщету и ужас такой модели самомотивации продемонстрирует судьба несчастного юноши, чье тело раздует до титанических масштабов его (бес)сильной ярости.

Кадр из фильма «Тэцуо — железный человек»

Кадр из фильма «Тэцуо — железный человек»

Самый известный фильм Синьи Цукамото в течение 67 минут без регистрации и смс показывает, как сквозь человеческую плоть прорываются более совершенные — и довольно безумные — механизмы. Металлический фетишист добровольно идет на вживление железяк в организм, рядовой клерк и другие персонажи получают апгрейд случайно. Но какой бы маршрут ни выбрало послевоенное общество, технологии завладеют телом, разумом и даже… гениталиями (их может заменить исполинская дрель, непригодная для строительства долгих отношений). Лапидарный сюжет и богатый образно-технологический ряд позволяют увлеченно копаться в механизме фильма в поисках достойного применения. Как образчика нового (возможно, постгендерного) эротизма, наподобие, например, «Автокатастрофы» Кроненберга. Или как фрустрации большого города, низводящего человека до свербящего набора функций. Или как дыхания технологического прорыва, который позволит людям вернуть себе ощущение могущества, утраченное с появлением поезда и станка. Правда, у этих амбиций не будет границ — но это уже другая история.

Билли Уорлок в роли Билла Уитни на кадре из фильма  «Общество»

Билли Уорлок в роли Билла Уитни на кадре из фильма  «Общество»

Калифорнийская греза Беверли-Хиллз — идеальная локация для подростковой комедии, лопающейся от бунта и похоти, но сольный режиссерский дебют Брайана Юзны испытывает юную плоть иначе. Продюсер «Реаниматора» (намек) предлагает отправиться вместе с подростком Биллом Уитни (Билли Уорлок) в увлекательную одиссею по изгибам «коллективного тела» (толстый намек), со школьной скамьи муштрующего новых членов общества. Копеечная страшилка о бесконечных правилах состоятельных и взрослых, учащих иерархии на основании привлекательности, статусности и финансов, заканчивается умопомрачительной оргией плоти, воплощенной в дизайнерской манере Фрэнсиса Бэкона.

Кадр из фильма «Отрава»

Кадр из фильма «Отрава»

Дебютный фильм Тодда Хейнса состоит из трех новелл, и та, что с лаконичным названием «Ужас» (Horror), — наш пациент. В послевоенной Америке ученый ищет «эликсир человеческой сексуальности» и, случайно выпив его, начинает гнить заживо. Как и «Муха» (1986), эта новелла обращается к 1950-м, чтобы рассказать о тревогах 1980-х. Но если Кроненбергу послевоенная эпоха подарила сюжетную канву одноименного рассказа, то Хейнс прибегает к низкобюджетной эстетике черно-белых хорроров. Она одновременно блюрит и подчеркивает кошмар героя, становящегося для открыточной субурбии — и самого себя — отвратительным и смертоносным монстром. В момент премьеры это не могло не рождать ассоциаций с эпидемией ВИЧ, унесшей жизнь возлюбленного Хейнса, а квир-мотивы, пронизывающие триптих (наиболее ярко — в новелле «Гомо» по Жану Жене), лишь четче высвечивают, как много страха вмещают фильмические образы Другого.

Кадр из фильма «Мученицы»

Кадр из фильма «Мученицы»

Краткая история телесных истязаний ради высшей цели в изложении Паскаля Ложье — яркого представителя французского экстрима, который играет с боди-хоррором на столь близких полях, что мяч нередко перелетает с одного на другое. «Мучениц» можно поделить на три части: посттравматический хоррор о монстрах из прошлого, torture porn о разъедающих сомнениях (хай-тек-экзекуция по заветам «Божественной комедии») и кровавый аналог религиозного откровения, сочетающий патетику «Страстей Жанны д’Арк» Дрейера и цинизм жанрового кино. Сказка — Ложье, да в ней намек: откровение и смерть в глазах смотрящего, а телесная мука — лишь предвестник экзистенциального ужаса, что можно за всю жизнь так ничего и не понять. Как, например, авторы американского ремейка.

Шарлто Копли в роли Викуса ван де Мерве на кадре из фильма  «Район №9»

Шарлто Копли в роли Викуса ван де Мерве на кадре из фильма  «Район №9»

Амбициозный дебют специалиста по спецэффектам Нила Бломкампа до сих пор остается непревзойденной вершиной его фильмографии, состоящей преимущественно из внутренних органов «Района № 9». Мокьюментари о прибытии в Йоханнесбург, ЮАР, корабля пришельцев, застрявших там на положении беженцев, медленно мутирует из жанра в жанр, следуя заветам боди-хоррора не только визуально и тематически, но даже на сюжетном уровне. Офисный болванчик Викус Ван Де Мерве (гениальный Шарлто Копли, впервые на экране) и сам не понимал, насколько чужероден его жестокий белый бюрократизм не то что в космосе, а на юге Африки, пока, как и предсказывал Кафка, сам не превратился в «жука». «Район № 9» примечателен блестящим балансом между сатирической квазидокументальной манерой (местами это смешнее «Офиса») и хирургически разнообразной картиной нетерпимости, которую люди транслируют к пришельцам и друг к другу. От бюрократа до инопланетянина, напоминающего то ли креветку, то ли таракана, долгий путь — и Викус его проползает, буквально ощущая каждую перемену в организме. Полипы, уплотнения и нарывы социального организма тоже показаны не без бюрократской дотошности: от жестокой политики в отношении планет «четвертого мира» до религиозных и расовых подтекстов (прозвище «креветки» напоминает об отношении Библии к «нечистым» морским гадам).

Калеб Лэндри Джонс в роли Сида Марча на кадре из фильма  «Антивирусный»

Калеб Лэндри Джонс в роли Сида Марча на кадре из фильма  «Антивирусный»

Никакого блата: Брендон Кроненберг хоть и наследник короля боди-хоррора, но отцовский стиль у сына мутирует в иной манере. В «Антивирусном» завораживает уже концепт: в будущем люди нашли способ еще сильнее сблизиться с кумирами — заполучить какую-нибудь болячку знаменитости; чем опаснее и злокачественнее — тем лучше. Сид (дежурно-демонический Калеб Лэндри Джонс) работает на корпорацию, которая торгует вакцинами с болезнями звезд, и в погоне за дополнительным заработком узнает об индустрии куда больше, чем хотел бы. Начинаясь как хай-тек-Кафка с хирургической белизной кабинетов, подчеркивающей прискорбную физиологию бытия, «Антивирусный» неспешно вскрывает гнойники капиталистических и медийных стратегий. Впрочем, ДНК у всех процессов общая: человеческая одержимость, которую не могут остановить ни пределы собственного тела, ни тем более бескрайние руки рынка и медиа.

Кадр из фильма «Эволюция»

Кадр из фильма «Эволюция»

Курортный боди-хоррор Люсиль Хадзихалилович, медленно скользящий по картотеке жанров, не только оставляет слизистый след в нише телесного, но и, например, может сойти за фолк-хоррор или даже слоубернер. В небольшом городке журчит идиллическая жизнь женщин в белых одеяниях и беспокойных мальчуганов, которых они воспитывают. Есть, правда, несколько нюансов: дети проявляют интерес к насилию и периодически пропадают, а матери их изучают и причудливо лечат, по ночам собираясь на берегу для ритуального лежания в грязи. Если фильмы Гаспара Ноэ, мужа Хадзихалилович, как будто одержимы всем, что происходит в кадре, а камера стремится поиметь каждый предмет и силуэт, то «Эволюция» — образчик ровно противоположного метода: приманивающего и энигматичного, лишенного навязчивых акцентов и наделенного врачебным равнодушием к драматическому бегу истории. В такой благоприятной среде начинают мутировать представления о «взрослом» и «детском», «мужском» и «женском», «научном» и «природном», отращивая, скажем, присоски и другие девайсы водной жизни. Но даже увидев всех обитателей кадра, можно утонуть в пучинах загадочности.


Текст: Алексей Филиппов
Написать комментарий
А
О проекте Контакты Вакансии Реклама Перепечатка Лицензионное
соглашение
ВКонтакте OK.RU Яндекс Дзен Telegram
18+ Film.ru зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).
Свидетельство Эл № ФС77-82172 от 10.11.2021. © 2024 Film.ru — всё о кино, рецензии, обзоры, новости, премьеры фильмов
Предложить материал
Если вы хотите предложить нам материал для публикации или сотрудничество, напишите нам письмо, и, если оно покажется нам важным, мы ответим вам течение одного-двух дней. Если ваш вопрос нельзя решить по почте, в редакцию можно позвонить.

Адрес для писем: partner@film.ru

Телефон редакции: 8 (495) 229-62-00
Film.ru Пожаловаться Что именно вам кажется недопустимым в этом комментарии?