Разговор с Дэниэлом Рэдклиффом

Последний фильм про Гарри Поттера не за горами. Ваши ощущения по этому поводу?

Смешанные. Будет очень странно перестать возвращаться к Поттеру. Это как подстраховка – с ней ты можешь смело куда-то соскочить, играть в «Эквусе» или «Моем мальчике Джеке». Грустно расставаться с этой подстраховкой. И еще грустнее расставаться с этим героем, с друзьями, которых видишь каждый день… Я это осознал, только когда мы закончили съемки шестого фильма. Я был полностью сосредоточен на работе и вдруг понял: «Господи, остался только один, что ж я потом-то буду делать?» Я хочу продолжать работать, и думаю, работа у меня будет. Надеюсь, начало было достаточно хорошее, чтобы… Я надеюсь, люди теперь видят, что я настроен серьезно, что я не просто какой-то случайный прохожий, который вписался в это дело исключительно заработка ради! Оставить Поттера в прошлом будет непросто, главным образом из-за людей. Все обычно предполагают, что мои лучшие друзья – это коллеги, и хотя мы отлично ладим, особенно с Мэттью Льюисом (Невилл) и Томом Фелтоном (Драко Малфой), мои лучшие друзья в съемочной группе – не актеры.

Кажется, ваш лучший друг – ваш костюмер Уилл?

У вас отличная память. Да, вот чем мне нравится моя профессия – можно работать и одновременно тусоваться с лучшим другом. Изумительная профессия! Можно сколько угодно говорить о том, как тяжело быть актером, каким эмоциональным страданиям приходится себя подвергать… Все верно, но если бы тебе это не нравилось, ты бы бросил это занятие. Думаю, очень редко бывает так, что человек – хороший актер и только. Почти все актеры умеют делать что-то еще, и куда лучше, чем играть. Как Майкл Гэмбон. Он реставрирует ружья.

Серьезно?

Ох, он меня прибьет… Не ружья, а пистолеты. Он реставрирует пистолеты XVII и XVIII веков. В молодости он работал инженером и изготавливал оружие. В общем, у каждого актера есть свои маленькие радости – то, что он любит и умеет. Если играть тебе не нравится, то ты и не будешь это делать, найдешь какое-нибудь другое творческое занятие. Когда люди работают по Методу и прогоняют себя через всевозможные страдания, это замечательно, и если они за счет этого великолепно играют, это просто чудесно. Но им не стоит поучать всех вокруг, что, дескать, иначе нельзя. Очень даже можно.

Кто из людей, с которыми вы познакомились благодаря кинематографу, оказал на вас наибольшее влияние?

Гари Олдман. Определенно Гари Олдман – он велик! А еще Имельда Стонтон и Дэвид Йейтс. Они все очень меня вдохновляют. Но Гари – особенно, потому что он играет очень сосредоточенно, очень страстно и при этом очень легко. Он может просто взять и сыграть. По-моему, Гари даже немного скучно от того, как легко ему это дается. Они с Дэниелом Дэй-Льюисом – лучшие актеры своего поколения.

В последние годы вы, Руперт Гринт и Эмма Уотсон пробовали себя в разных жанрах: Эмма снялась в «Балетных туфельках», Руперт – в «Громе в штанах» и «Уроках вождения», а вы сыграли в «Эквусе» на сцене театра и снялись в телефильме «Мой мальчик Джек». Насколько все это важно для «Гарри Поттера»?

Я уверен, что эти роли нам всем здорово помогли. Всегда лучше быть уверенным в себе и знать, что ты можешь сыграть кого-то еще – и публика тебя примет. То есть нас стали воспринимать как актеров, а не как героев «Поттера…». Если бы мы снимались только в «Поттере…», нам было бы труднее. Никому не хочется стать актером одной роли, но ведь именно так часто и бывает. Я думаю, мы все хотим быть настоящими актерами и готовы ради этого тяжело работать – я, по крайней мере, готов. Если бы мы начали браться за другие роли только после финала «Поттера…», не уверен, что нас приняли бы так же хорошо.

Кажется, вас ничуть не тяготит слава, которая пришла к вам с «Поттером…», между тем вы – один из самых узнаваемых людей в мире…

К таким вещам надо относиться с улыбкой. Некоторых моих друзей раздражает, когда ко мне на улице подходят люди, но для меня это нормально. К славе просто надо привыкнуть. Честно говоря, если бы я был тщеславен, оно меня задевало бы больше, потому что порой это дело выходит боком. Но для меня главное – сниматься в кино, знакомиться с прекрасными людьми и быть частью съемочного процесса, а слава… Кроме того, надо учитывать, что десять месяцев в году я занят на съемках очередного «Поттера…». Эти месяцы я провожу на студии в Ливсдене около Уотфорда: много работаю, потом иду домой. У меня просто нет времени где-то гулять и с кем-то встречаться: работа, дом, работа, дом, работа…

А когда появляется время погулять, вас сильно донимают?

Меня на днях спросили, как я маскируюсь. Я этого не понимаю. Честно, мне не понять, как люди умудряются то и дело попадать в объективы фотокамер и на страницы глянцевых журналов. Наверное, они сами звонят журналистам, другого объяснения я не вижу. У меня с папарацци проблем почти не было. Они мне досаждали всего четыре раза. На Кингз-роуд кто-то запрыгнул в машину и стал меня фотографировать. На Фулхемроуд, где мы были с другом, меня фоткали из другой машины. Пару раз я им попадался по дороге на репетиции «Эквуса» и «Поттера…». Других инцидентов не было. Если они не знают, где ты, им тебя не достать…

Что вы делаете, когда выдается свободный день? В кино ходите?

Хожу. Стараюсь заходить в зал пораньше или наоборот, когда все расселись и уже темно. Если сесть заранее и надвинуть кепку, никто меня не узнает. Один раз меня сильно напрягло, когда я отправился в кино, и за пять минут до меня в зал вошел Джонни Вон. Кассир по этому поводу перевозбудился – или, может, он просто по жизни придурок – и сообщал каждому: «В пятом зале Джонни Вон! Джонни Вон в пятом зале!» А я думал: «Если ты и меня узнаешь, плохо дело». Был еще другой случай в кинотеатре на Фулхем-Бродвей. Я стоял в фойе пару минут, какой-то мальчик меня заметил и закричал: «Ой, это Гарри Поттер!» И меня окружила толпа, человек двадцать или тридцать. К счастью, я шел на «Отель “Руанда”», а они – на «Час пик 3». Меня не раздражают люди, которые ко мне подходят. Напротив, это приятно. Вообще, жить в Лондоне и общаться с незнакомцами – это бодрит.

С того времени, когда вас выбрали на роль Поттера, прошло десять лет. Вы хорошо помните, как все начиналось?

Помню первый съемочный день. Вообще, память у меня хорошая, так что могу вспомнить почти все, что тогда происходило… Кстати, вы знаете, когда – в теории – описанные в книгах события происходят в мире маглов? Джо Роулинг подарила мне схему генеалогического древа, там написано, кто когда родился. Гарри Поттер и Драко Малфой оба родились в 1980 году, то есть действие первой книги происходит в начале 1990-х. Значит, сейчас мы примерно в эпоху великой битвы Oasis и Blur!

Так что вы помните о первых съемках? Вы понимали, с чем имеете дело?

Первые автографы я начал раздавать уже на съемочной площадке – там были умные люди, понимавшие, что если фильмы хорошо пойдут, автограф будет иметь ценность. Я подписывался “Daniel Radcliffe”, и Дэвид Хейман сказал, что, может, лучше сократить подпись до инициалов “DJR”. Но я твердо стоял на том, чтобы писать полное имя. Сейчас я понимаю, что стоило последовать его совету. Когда раз за разом пишешь полное имя, снова и снова, на это уходит куча времени. Начались съемки, кажется, в Гоутлэнде, это такое захолустье, там еще снимали «Сердцебиение» или что-то в этом роде. И вот все туда приехали, мы с Рупертом и Эммой на заднем сиденье фургона развлекались – изображали, будто ведем радиопередачу, комедийное шоу. Еще я помню, как-то раз Ричард Харрис перепутал сцену, в которой снимается, он был уверен, что ему сказали учить другой текст. И я, совсем еще мелкий пацан, подхожу к нему и в таком дипломатичном тоне говорю: «Ричард, вас не затруднит порепетировать со мной этот диалог?» – только для того, чтобы он запомнил свои реплики. А вообще Ричард был прекрасен. Съемки первых фильмов – чудесное время. Крис Коламбус всегда заряжал нас энергией и бодростью духа. Вы знакомы с Крисом?

Нет.

Он заражает всех вокруг своим энтузиазмом, есть у него такое удивительное качество. И оно очень пригождается, когда снимаешь фильм с детьми. Мне-то не было скучно, но вот остальным было – массовка, 360 человек, – Крис сумел всех занять и подготовить к съемкам сцены. Если бы не Крис, первые две картины были бы совсем другими. Вряд ли кто-то мог снять начало «Поттера…» лучше, чем Крис Коламбус. Будь на его месте Альфонсо Куарон, народ был бы в шоке, да и дети, мне кажется, не выдержали бы. Я считаю, что первые две книги не подходят под режиссуру Альфонсо, Майка Ньюэлла или Дэвида Йейтса. Очень здорово, что каждому фильму достался свой, подходящий режиссер. Дэвид достаточно гибок, и нам повезло, что последние фильмы снимает именно он. Я обожаю Дэвида. Обожаю работать с ним, обожаю его как режиссера и как человека.

Вероятно, «Поттер…» навсегда останется для вас самым крупным проектом – и этот проект закончится, когда вам будет едва за двадцать. Что вы об этом думаете?

Наверняка так и будет. Я уверен, что не снимусь уже ни в одном фильме, который в прокате перешибает Джеймса Бонда.

Ваш творческий путь не такой, как у большинства актеров: вы начинаете с масштабного блокбастера, обретаете славу и богатство – и снимаетесь в фильмах с куда более скромным бюджетом…

Да, но я не стремлюсь сниматься непременно в масштабных фильмах, я хочу просто сниматься в хороших. Это не так важно, если… Может быть, некоторые актеры как-то зациклены на идее сниматься в блокбастерах. Мне приятно думать, что, снявшись в блокбастере, я могу позволить себе быть более избирательным. В разных газетах появлялись разные оценки моих гонораров, но главное в деньгах то, что они дают мне свободу маневра. Мне не нужно браться за любую роль, я могу выбирать. Для актера это огромное преимущество, и я надеюсь им в полной мере воспользоваться.

Вы знаете, сколько вы стоите?

На самом деле, нет. Я не настолько… Я не… Я благодарен судьбе за то, что у меня есть состояние, но не хочу, чтобы оно меня связывало. Я не слишком много думаю о деньгах – вероятно, потому, что они у меня есть. Я не хочу их транжирить на какие-то особые роскошества и всякое такое. Но хорошую машину купить собираюсь.

Разве такие вещи не покупаешь первым делом, когда получаешь большие деньги?

Ну, я водить не умею. Не учился еще даже. Хочу Golf GTI. По-моему, это хорошая машина. Вы водите? Сколько вам лет?

Мне 29, и я тоже не умею водить машину.

О, это весьма утешительно слышать. А то я уже думал, что я единственный человек старше семнадцати, который не умеет водить машину. Правда, если я буду сниматься в этом фильме про Дэна Элдона («Путешествие», о фотожурналисте, убитом в Сомали, – EMPIRE), придется научиться. Там много погонь на джипах, так что не отвертишься.

Нелегко вам придется.

Да уж. Там много гонок по африканской пересеченной местности. Фильм хотели снимать в Кении, но началась гражданская война, и я не уверен, что планы не поменялись. Я не хочу, чтобы у нас было такое же безобразие, как на съемках «Падения “Черного ястреба”», где они снимали в одной стране Африки, а актеров нанимали из другой, типа «да они все на одно лицо, разницы никто не заметит». Это такая изощренная форма расизма, которая по-прежнему иногда проявляется, и это ужасно. Надеюсь, в нашей массовке будут именно сомалийцы, а не жители ЮАР или, скажем, Зимбабве.

Возвращаясь к финалу «Поттера…»: что вы думаете о том, что последнюю книгу разделили на два фильма?

Я очень этому рад. Безумно счастлив. Мы все равно снимаем один фильм, в этом смысле для меня никакой разницы нет. Съемки продлятся год, но если ты снимался в фильме одиннадцать месяцев подряд, вытерпишь и двенадцать. Долго обсуждали, один фильм снимать или два. Одним тут не отделаешься, слишком многое придется вырезать. Во всех остальных фильмах мы что-то сокращали, но в седьмой книге нет второстепенных сюжетных линий, там линия одна – главная. Что мы можем сократить? Никто не хочет выкидывать из фильма великолепные сцены. Кроме того, мы немного сами себя перехитрили. Добби не появлялся в фильмах после, кажется, второго. Теперь надо вводить его в фильм заново и сделать так, чтобы его смерть значила что-то для героев. А на это нужно время. Может, когда он появится, мне надо будет сказать: «Добби, старина! С 2003-го не виделись!»

На съемках «Поттера…» вас никогда не охватывали сомнения, стоит ли сниматься в следующих фильмах?

Наверное, после третьего фильма был момент, когда мы сомневались: сниматься, не сниматься… Но потом ты осознаешь, что хороших ролей для 15-летних подростков в кино практически нет. С моей стороны было бы очень глупо отказываться от такой роли. К тому же благодаря ей появляется масса возможностей для дальнейшей работы, так что надо просто проявить терпение. И я, слава богу, проявил. Было бы очень глупо взять и все бросить. Первый контракт мы подписали на два фильма, потом стали подписывать их на один фильм. На каждый заключили по одному контракту, кроме последнего, который тоже считается за один. В общем, после третьего фильма были какие-то сомнения. А после четвертого стало ясно: раз мы зашли так далеко, надо идти до конца.

Кого нужно благодарить за то, что ни один из «поттерианских ребят» не пошел по кривой дорожке?

Отчасти дело в том, что на съемках мы стали одной семьей, и еще в том, что у нас у всех прекрасные родители. Кроме того, Ливсден – очень безопасное место, а мы проводим там почти все время. И еще мы не американцы. Быть тинейджером-звездой в Америке – это совсем другое дело. Там ты в первую очередь звезда, а потом уже ребенок, а в Англии все наоборот. Здесь не забалуешь – всегда найдется кто-то, кто тебя приструнит. А в Штатах не так; по крайней мере, такое впечатление осталось у меня от разговоров с людьми, которые там работают. В этом, мне кажется, главное отличие. Если ребенку постоянно твердить о том, какой он важный, он вырастет высокомерным грубияном. Кроме того, у нас есть Ванесса (Дэвис, пресс-агент на всех фильмах «Поттерианы» – EMPIRE), она за нами приглядывает. Ванесса прекрасная, и она мудро позволяет мне давать такие вот интервью самому. Я не хочу, чтобы люди писали – и я уверен, вы бы не стали – что-то типа «мы сидим в комнате с Дэниелом Рэдклиффом и его пресс-агентом»… Вообще, мне нравится давать интервью. Довольно прикольно – сидишь, болтаешь с человеком в такой комнатке, заставленной ароматическими смесями и увешанной картинами, которые, похоже, рисовали люди, боровшиеся с депрессией…

Стали ли вы относиться к прессе настороженно?

Я всегда начеку. Научился распознавать вопросы, по которым ясно: журналист намерен повернуть куда-то не туда. Как правило, журналисты пытаются выяснить что-нибудь нехорошее про других актеров. Тогда они спрашивают: «Вы со всеми ладите?» – вместо того чтобы спросить: «Вы с Рупертом и Эммой смотритесь заправскими друзьями – какие у вас отношения?» Одна довольно известная американская тележурналистка как-то брала у нас интервью и явно старалась раскопать что-нибудь про то, как мы друг с другом не ладим. Она задавала вопрос, я отвечал, и она тут же задавала этот вопрос опять. И я думал: «Мне это не нравится. Ты прикапываешься!» Но, опять-таки, это их работа. Если их начальник велел им делать именно это, что тут поделаешь? К счастью, актеры и другие члены съемочной группы редко не ладят между собой, атмосфера на съемках – очень дружественная. У нас с Эммой были свои разногласия, но так всегда бывает, когда вы с кем-то много времени проводите вместе. А с Рупертом мы даже не спорим никогда – видимо, потому, что он, по-моему, самый спокойный человек на земле. Его подожги – он, наверное, не будет возражать. Нам очень повезло, что мы вместе уже столько лет. И будет очень печально, когда все закончится.