Джонни, будь хорошим

«Его звали Рэмбо, и он был с виду вполне обыкновенным парнем с длинной густой бородой и спадающими на шею волосами. Он стоял у бензоколонки на окраине города Мэдисон, штат Кентукки, вытянув вперед руку в надежде, что его подберет машина, и потягивал кока-колу из большой бутылки; возле его ног лежал спальный мешок, и кто бы мог подумать, что через день, во вторник, на него будет охотиться вся полиция округа Бэзэлт…»

Так начинается книга американского писателя Дэвида Моррелла, в конце 60-х годов преподававшего литературу в университете Пенсильвании. Моррелл, на тот момент еще ничем себя не проявивший, мечтал написать роман, и однажды за просмотром новостей нашел свою тему. В вечернем выпуске шли подряд два сюжета – о Вьетнамской войне и массовых беспорядках в маленьком американском городе. Дэвид стал играть с идеей о том, что поставить целый город на уши может всего один человек. Человек, искалеченный Вьетнамом и доведенный до крайности тем, что, вернувшись домой, встречает везде одно отчуждение. Война на территории США – вот что могло ошеломить и шокировать читателя.

Среди студентов Моррелла были и бывшие солдаты, с которыми он часто беседовал после занятий о пережитых ими ужасных днях. Поднаторев в теме посттравматического шока, Дэвид сел за роман, персонаж которого, герой войны по фамилии Рэмбо, бродяжничал, потому что после вьетконговского плена не мог спать в помещении. Когда шериф очередного города попытался выставить его со своей территории, Рэмбо оказал сопротивление и был арестован. В подвале участка, где его хотели обрить, он впал в безумство при виде бритвы и сбежал, зарезав полицейского. Охота, которую открыл на него после этого разозленный шериф, привела к еще более печальным последствиям.

Выписывая своего бойца, названного в честь французского сорта яблок, очень кстати принесенных домой женой, Моррелл держал в уме образ Оди Мерфи – американского солдата, собравшего наибольшее количество наград на полях Второй мировой, а после войны снимавшегося в кино. Роман «Первая кровь» вышел в 1972-м году и стал бестселлером. Права на книгу сразу же выкупила киностудия Columbia Pictures, но позже предпочла передать их Warner Bros. Те тоже с готовностью взялись за дело – и с тем же результатом. Студии менялись, менялись сценаристы – одно время по Голливуду циркулировало около двух десятков скриптов разных авторов. На роль Рэмбо рассматривались актеры один мощней другого: Джефф Бриджес, Роберт Де Ниро, Пол Ньюман, Аль Пачино, Дастин Хоффман, Джон Траволта, Клинт Иствуд… Но дело не двигалось по одной простой причине: книга была слишком жестокой, и не поддавалась никакой адекватной адаптации. Увидев на экране такого «героя», зрители пришли бы в ужас.

70-е закончились, и Моррелл уже распрощался с идеей увидеть свое творение на экране, но тут проектом заинтересовались независимые продюсеры Эндрю Дж. Вайна и Марио Кассар, владевшие молодой компанией Carolco Pictures. Парочка несколько лет кое-как перебивалась, торгуя дистрибуционными правами и продюсируя малобюджетные фильмы. Чтобы взлететь, требовался хит, и когда режиссер Тед Котчефф рассказал Вайне о том, что потратил три месяца на доработку неплохого сценария «Первой крови», который Уорнеры так и не решились запустить в производство, партнеры решили рискнуть и выкупили права. Скрипт работы Майкла Козолла и Вилльяма Сакхэйма им в целом понравился, а на главную роль они захотели взять Сильвестра Сталлоне, игравшего в спродюсированной ими военной драме «Бегство к победе». «Мы отправили ему сценарий в понедельник, а во вторник после обеда он уже дал согласие», – вспоминает Котчефф.

Сталлоне понимал, что ему нужна роль, которая бы помогла сломать имидж Рокки Бальбоа – боксера-неудачника, пусть и любимого народом, но мешающего Слаю развиваться дальше. «Первая кровь» давала ему возможность сыграть профессионала и выразить свое сочувствие солдатам. «Их обманули, – комментировал актер. – В 70-м уже было ясно, что у нас нет шансов победить в этой войне. И мне тяжело было слышать, как их потом обзывали детоубийцами». Однако многолетние неудачи проекта едва не отпугнули и его: до Сильвестра дошло, что партия чокнутого убийцы может стать пятном на его карьере, и он уже готов был отказаться. Хозяева Carolco решили схитрить и попросили его доработать рукопись Козолла, Сакхэйма и Котчеффа. Уловка сработала: Слай втянулся и вскоре уже не представлял, что Рэмбо может сыграть кто-то другой. Поборов скепсис, он решил, что, возможно, именно его эта роль ждала целое десятилетие, и ударил с партнерами по рукам, согласившись на двухмиллионный гонорар.

Естественно, всех участников процесса очень беспокоила жестокость первоисточника. Чтобы зритель смог сопереживать Рэмбо, его требовалось представить жертвой обстоятельств, а не мясником. В романе Моррелла ветеран убивал более 20 человек, Козолл и Сакхэйм сократили их количество до 16, но этого было мало. Кассар и Вайна предложили сделать героя еще более гуманным, и Сталлоне с радостью поддержал эту идею: в конечном варианте сценария Рэмбо только ранил и обездвиживал противников, а единственный погибший – помощник шерифа Арт Галт, вздумавший обстрелять беглеца с вертолета, – сам выпал из кабины, потому что не пристегнулся. Полицейские стали несимпатичными: их жестокое глумление над арестованным бродягой во многом оправдывало его действия, которые теперь можно было трактовать как самозащиту. А еще Рэмбо наконец-то получил имя – Джон.

Деньги на постановку Кассар одолжил у своего крестного отца, французского банкира; бюджет определили в размере 11 млн – хотя, как это часто бывает, удержаться в рамках предполагаемой суммы не удалось. «Мы были очень молоды, – вспоминает эту авантюру Марио. – Все в Голливуде говорили, что мы спятили, и что хороший фильм со Сталлоне нам никогда не снять». Однако отступать было некуда, и в октябре 1981-го съемки в Канаде стартовали.

Городок Хоуп (от англ. hope – «надежда») в муниципальном районе Британская Колумбия, что в сотне миль от Ванкувера, идеально подходил для целей фильммейкеров, равно как и расположенный неподалеку парк Golden Ears Provincal: там были горы, имелся лес, напоминавший тропические джунгли, а местные зимы считались очень мягкими. Но с погодой голливудцы просчитались, нарвавшись на самую холодную осень за много лет: температура периодически падала до +5, безостановочно лили промозглые дожди. Съемки затянулись до декабря, потом повалил снег, который приходилось растапливать мини-огнеметами, чтобы ранее отснятые кадры не контрастировали с белым ландшафтом. Сталлоне, полфильма бегавшему на ледяном ветру то в майке без рукавов, то обвязавшись куском найденного в лесу гнилого брезента, пришлось несладко. Из-за густого тумана члены съемочной группы боялись отойти в чаще друг от друга, чтобы не потеряться. На съемках сцены с пещерными крысами (добыть удалось только белых, лабораторных, которых покрасили краской для волос) замерзшие животные, постоянно карабкавшиеся актеру на голову, здорово его искусали.

«Я мог соскользнуть с края скалы, – вспоминает Слай знаменитую сцену с вертолетом. – Поэтому к моей лодыжке привязали веревку. Я все равно бы убился об отвесный склон, но веревка хоть дала бы возможность поднять обратно мое тело. Стоял дикий холод, да еще ветер шел от чертова вертолета, и ничего нельзя было с этим поделать».

Большинство опасных трюков Сталлоне исполнил сам, что стоило ему обожженной факелом руки и нескольких сломанных ребер при прыжке на сосну с высокой скалы. Когда снимали проезд на мотоцикле, забыли перекрыть дорогу, и Слай едва-едва разминулся с чьим-то грузовиком. «Чуть к ангелам не улетел, – комментировал актер. – Погода стояла дрянная, и у меня на скорости 45 миль в час от мороза буквально глаза начали стекленеть. Попробуй тут сконцентрироваться…» Сцену, где его бьют по почкам дубинкой, сняли за 15 дублей, за это время спина Слая вся покрылась кровоподтеками. Мелких же ран, требовавших штопки в больнице, никто и не считал. Брайан Деннехи, сыгравший упрямого шерифа Уилфреда Тисла, тоже сломал ребра и получил порез бутафорским ножом. В сцене погони он незапланированно скатился с обрыва и перевернулся вместе с машиной, чем порадовал режиссера; впоследствии этот кадр вошел в фильм.

Актер Ричард Кренна и предположить не мог, что роль полковника Сэмюэла Траутмана (получившего имя, разумеется, в честь Дяди Сэма), под руководством которого Джон Рэмбо превратился в идеального бойца, станет его звездным часом. Но вышло так, что утвержденный на эту партию Кирк Дуглас потребовал умертвить главного героя. Сталлоне сказал «нет», Дуглас осерчал и улетел обратно в Америку. Директор по кастингу приуныл, но вовремя вспомнил о Кренне. В тот же вечер агент актера огорошил его двумя новостями. Первая – Ричарда зовут на роль полковника. Вторая – в Канаде ему надо быть послезавтра. Кренна прилетел из Лос-Анджелеса днем, а уже вечером его снимали. Актер понятия не имел, что ему надо делать, так что режиссер подсказывал ему буквально каждую реплику.

Далеко не все удалось снять в Хоупе: сцены с пещерой и заброшенной штольней делались на огромном складе в Ванкувере. Устроить в городе большой погром Котчеффу тоже не удалось, зато ему разрешили переделать списанное здание банка в полицейский участок – с тем уговором, что потом киношники снесут постройку. Взорванная бензоколонка была вовсе построена с нуля.

Массовку набирали из числа местных жителей, дав объявление по радио. Явилось 550 человек, хотя для фильма требовалось не больше сотни статистов; в результате чего пришлось нанимать специальных людей, чтобы отгонять лишнюю публику от съемочной площадки. Отдельные проблемы доставили некие лица, укравшие в разгар съемок все винтовки и автоматы в количестве около 50 единиц. ФБР и канадская полиция решили, что это дело рук нелегальных торговцев оружием, не сумевших пройти мимо. Профессионалов так и не поймали. Сделанный арканзасским мастером Джимми Лайлом знаменитый нож Рэмбо с набором жизнеобеспечения в рукоятке (компас, леска, крючки, спички, игла с нитью, отвертки) ворам не достался, хотя он сам по себе представлял мощное оружие: однажды на съемках Слай, желая развлечь местных зевак и свою жену Сашу, пропилил им, словно консервным ножом, дверной проем в железной стене.

В книге Рэмбо погибал, но такая концовка не нравилась Сильвестру, потому что не оставляла для ветеранов Вьетнама никакого надежды и могла заставить их думать, что единственный выход – смерть. Тем не менее, продюсеры настояли на том варианте финальной сцены, где не желающий идти в тюрьму Джон самоубивался, дернув к себе оружие полковника Траутмана. Актер был зол, заявлял: «Вы не можете убить Рокки!», и вообще считал, что фильм не получился. Вскоре о своем решении пожалели и Кассар с Вайной.

«В Вегасе состоялся тестовый показ, – вспоминает Тед Котчефф. – По реакции зрителей было ясно, что фильм ждет успех. Но после гибели Рэмбо наступила мертвая тишина, и в зале кто-то крикнул: »Если режиссер сейчас в зале, то его надо повесить на ближайшем фонаре!« Концовку срочно поменяли к вящему удовольствию Слая. В новом варианте Рэмбо сдавался Траутману и отправлялся в тюрьму, что дало возможность позже надстроить картину тремя сиквелами, где Джон перебил в общей сумме несколько сотен человек. Также из фильма выпала сцена, в которой сидящий в пещере у костра Рэмбо льет слезы, вспоминая секс с сайгонской проституткой.

Скандальная слава книги обеспечила фильму громкий киностарт в октябре 1982-го: »Первой крови« приписывали невероятный уровень жестокости, и каждый рвался в этом убедиться. Но вместо рек крови зрители получили высококлассный экшн, какого прежде не снимали в Голливуде, и это оказалось даже интересней. Критики хвалили также композитора Джерри Голдсмита и оператора Энди Ласло, весь фильм снявшего по принципу »золотого сечения«.

Когда Вайна и Кассар показали иностранным дистрибуторам 40-минутную нарезку из трюков, драк, погонь, стрельбы и взрывов, те обезумели от восторга и чуть не растерзали компаньонов, борясь за прокатные права. Присутствовавший при этом событии Кренна позже рассказывал: »Шум стоял, как на нью-йоркской фондовой бирже. В два счета все права были распроданы по самым высоким ценам«.

Мировой прокат принес ленте $125 млн, что с лихвой искупило превышенный на треть бюджет. Carolco Pictures в одночасье стала »крупной рыбой« и еще целое десятилетие задавала моду на боевики: за »Первой кровью« последовали такие хиты, как «Вспомнить все», «Терминатор 2», «Основной инстинкт» и «Универсальный солдат». Помнят Джона Рэмбо и в Хоупе: на въезде в городок установлен памятный щит с прорезью для лица, позволяющий любому желающему почувствовать себя крутым парнем. Делая там фото, не забудьте сказать: »Дядя Сэ-э-эм!". Ричарду Кренне было бы приятно.