«Кинотавр-2019»: Рецензия на фильм «Мысленный волк» Валерии Гай Германики

«Здесь сказки», — сообщает дочери (Лиза Климова) экстравагантная мать (Юлия Высоцкая), укутанная в словечки, одежки и накладные ресницы вечного подростка. Они находятся в избушке на отшибе под Питером, где вечный город символизирует вековые порядки во всех областях, подверженных бунту. Героиня Высоцкой когда-то преподавала, а теперь бросается словами «постмодернистский» и «нарратив» так, будто ничто на свете не имеет смысла. Их отношения с дочерью тоже оставляют желать лучшего: ранее дочь-Климова, нагруженная рюкзаком жизненного багажа и маленьким ребенком, уговаривала родительницу уйти с дискотеки, а потом тащилась через темный мистический лес, где якобы обитает некий очень опасный волк.

«Мысленный волк» ни секунды не прикидывается фильмом с двойным дном: здесь нет даже варежки жизнеподобия, многозначительные, лишенные бытовых деталей диалоги происходят на фоне интерьеров и натурных задников, исполненных с демонстративной условностью. Неоновая преисподняя кинематографической дискотеки; бесконечный лес, напоминающий по функционалу скорее театральные задники, нежели кинематографические лабиринты; дощатый старый дом, сложенный не столько из бревен, сколько из брешей в психологической защите героинь; огненный (обойдемся без спойлеров) финал, производящий одновременно апокалиптический и захватывающий дух эффект.

Валерия Гай Германика на старте карьеры постоянно кусала российского кинозрителя за бочок, с наждачной безжалостностью описывая повседневность (преимущественно школ, позже — богемных квартир). С тех пор она проделала долгий путь через мечты о сказках и мюзиклах к притче, написанной Юрием Арабовым — большим российским сценаристом, мастером притчесложения и некогда важным соратником Александра Сокурова (тетралогия власти — «Молох», «Телец», «Солнце», «Фауст» — их совместное детище).

Встреча поколений на базе интереса к православию и интеграции библейских образов в новейшую действительность (не столько в экранное пространство, сколько просто в голову зрителя) оказалась неизбежной. Пять лет назад Германика написала для «Смысловых галлюцинаций» песню «Мысленный волк» и даже сняла клип. Теперь, вооруженная мыслительной конструкцией Арабова, нашпиговавшего фильм образами и репликами-фразеологизмами, она смогла развернуться на полную катушку.

По иронии именно конструкция в «Волке» и заслоняет все остальное: неистовая Германика, нарушительница спокойствия и гроза пресс-конференций, не совладала с текстом Арабова, побоявшись там что-то менять, и в итоге фильм напоминает чуть ли не читку в готовых декорациях. Эта бесконечная отстраненность не позволяет забыть, что функции говорят о смыслах, перечисляя всевозможные соблазны и ужасы (а мысленный волк, согласно Иоанну Златоусту, и есть внутренняя открытость сомнениям и сопутствующим страхам).

Что-то волчье мелькает в матери-Высоцкой, маску серого примеряет незнакомец из леса, а потом и ребенок — источник вечного материнского тремора; в какой-то момент посреди опушки вообще является исполинский Анубис — не волк, но песик, отдувавшийся еще у древних египтян за страх смерти.

Все это производит впечатление не то чтобы увлекательного высказывания, но симпатичного и лаконичного хулиганства, существующего по своим законам и в собственном контексте. Впрочем, зубами щелк скорее не получился.