Рецензия на фильм «Шагал-Малевич»

Первые годы советской власти. Молодой художник Марк Шагал приезжает в Витебск с декретом на создание в городе Академии искусств. Живущий мечтой о гармонии Шагал в городе сталкивается не только с бурным интересом молодежи к искусству, но и с непониманием, враждой, войной и перегибам красных комиссаров. Однако благодаря любви его жены и поддержке единомышленника Каземира Малевича русское авангардное искусство не было втоптано в витебскую грязь, а стало одним из символов нашей страны на долгие годы.

Александр Наумович Митта совершенно прав, когда говорит о том, что снимать фильмы о художниках невероятно сложно, картинам таким не суждено стать сверхпопулярными и кассово успешными. Все дело в том, что снимать кино об изобразительном искусстве так же затруднительно, как танцевать про архитектуру или петь о театре. Еще сложнее в кино показать внутренний мир, мотивы, чувства художника, объяснить его действие или бездействие – все-таки большие мастера действительно являются гениями, и продемонстрировать эту гениальность без насмешек и слепого поклонения дано не каждому. Чтобы не замахнуться на неподъемное, Митта в своем фильме ограничился небольшим эпизодом в почти столетней жизни Марка Шагала, и это, безусловно, картине пошло на пользу.

В фильме зрителю продемонстрирован период жизни Шагала после Октябрьского переворота, когда художник вернулся после Петрограда в родной Витебск, где организовал школу искусств. Шагал предстает перед нами неунывающим юнцом, не слишком заботящимся о завтрашнем дне в материальном плане, но замахивающимся на мировое господство в области искусства. Одухотворенность художника, его желание развиваться самому и вести за собой последователей натыкается на людское непонимание, на разброд и шатание народа, на войну и голод. Напасти и препятствия до некоторой степени лишь раззадоривают молодого творца, но лишь до поры до времени, не понимаемый окружением художник ходит по самому краю, за которым предательство, обвинения, смерть.

Однако фильм вовсе не претендует на какие-то исторические расследования или документальные реконструкции. Митта сознательно отказывается от строгого следования биографии Шагала, его больше интересует преломление света жизни, проходящего через призму человека искусства. И эта сторона фильма – самая сильная грань картины. Весь фильм расцвечен необыкновенными фильтрами, любимыми Шагалом синими и оранжевыми тонами. В дополнение этим визуальным решениям в кадр иногда добавляются «шагаловские» штришки – ожившие образы его картин, летающие люди, перевернутые головы. Увы, этот прием используется слишком несмело, а ведь именно это пересечение фильма с картинами придает ленте дополнительное измерение.

Впрочем, киноэкран все равно мал для того, чтобы вместить всю вселенную Шагала. Картина затрагивает сразу несколько аспектов того времени в жизни художника – его отношение к власти, его пересечение с Казимиром Малевичем, его работу с учениками, но все эти ответвления поезд «Шагала-Малевича» пролетает почти без остановок, замедляясь лишь на станции «Жена». Трогательные взаимоотношения Беллы и Марка – это одна из главных составляющих творчества Шагала, и Митта, как мало кто, умеет показать любовь красиво и не пошло. Беда заключается лишь в неубедительной игре актеров. Что Леонид Бичевин, что Семен Шкаликов, что Кристина Шнайдерман временами скатываются в такой жалкий театр с заламыванием рук, трагическим голосом и интонациями актера погорелого театра, что становится неудобно за отечественную актерскую школу. Единственный, кто не позволяет себе существенных перегибов, – Анатолий Белый, но развернуться ему не особенно позволяют, опасаясь, очевидно, что опытный «волк» съест всех этих молодых «семерых козлят».

Не будь актерские работы столь безликими, из фильма вполне получился бы основательный первый шаг к тому, чтобы заинтересовать зрителей историей становления русского авангардизма и супрематизма в начале прошлого века. Но, увы, с неаккуратным подходом к постановке сцен, с крайне неудачным озвучанием, с поверхностной и однобокой демонстрацией советской власти Митта свою картину оставил такой же непонятной и не захватывающей, какой могут показаться на первый взгляд картины самого Марка Шагала.