Джеймс Кэмерон рассказал о создании «Аватара»

Где же, черт возьми, все это время был Джеймс Кэмерон? Больше десяти лет пролетело с тех пор, как он снял свой последний фильм, – и EMPIRE, например, изрядно по нему соскучился. После сдачи «Терминатора» в 1984-м Кэмерон принялся методично покорять киноиндустрию. Череда гигантских, высокобюджетных, непредсказуемых проектов подобно атомным вспышкам озарила кинематографический ландшафт и, превзойдя все ожидания, утвердила за канадским режиссером репутацию одного из наиболее одаренных представителей своего поколения.

Затем в 1997-м он запускает «Титаник» – $200-миллионное кино для девочек, которое, по мнению критиков, было просто обречено пойти ко дну, подобно своему знаменитому тезке. А оно не пошло. Собрав более $1.8 миллиарда в прокате, «Титаник» вошел в историю как самый успешный фильм всех времен и народов, а Кэмерон – как режиссер, всегда выходящий сухим из воды. В ночь «Оскара», после победы в 11 номинациях, стоя на сцене театра Kodak с охапкой золотых статуэток, он сказал: «Я – властитель мира!» И с тех пор его больше никто не видел.

Кэмерон пропал с радаров на гребне славы. Но причиной тому стали отнюдь не медные трубы, не койка в реабилитационном центре и не внезапное решение оставить все это безумие (иначе именуемое Голливудом) ради карьеры сапожника или, скажем, рэппера. Кэмерон пал с небес на землю жертвой вполне человеческих обстоятельств, заставивших его притормозить и пересмотреть свои жизненные приоритеты.

«Я был разведенным отцом маленькой дочери, – обрисовал он нам ситуацию, когда мы встретились в офисе его компании Lightstorm в Санта- Монике. – Кинопроизводство – это ведь такая круглосуточная история, вы же понимаете. Ты исчезаешь для родных и близких на добрый год, если не больше, а такое до добра не доводит».

К тому же, помимо желания быть хорошим отцом и (бывшим) мужем, Кэмерона не покидало ощущение, что жизнь проносится мимо. Во всяком случае, несется слишком быстро для 44-летнего режиссера. Так что в какой-то момент он вдруг решил, что если сейчас не остановится и не оглядится вокруг, то она, вполне возможно, так и пролетит совсем.

«Мне захотелось потешить свое любопытство. Я подумал: “Вот наступило идеальное время в моей жизни, чтобы, наконец, сорваться и совершить все то, о чем я мечтал в детстве, побыть ученым или исследователем”». В итоге он побывал и тем, и другим. Кэмерон предпринял серию экспедиций, которые заставили бы Магеллана позеленеть от зависти. Он опустился на дно океана, чтобы изучить останки линкора «Бисмарк», нанес на карты подводный горный хребет и даже вернулся к скелету «Титаника».

В результате на свет появилось три глубоководных документальных фильма и сбылись детские мечты Кэмерона. Однако настоящим открытием стали отнюдь не тайны садов Посейдона, а нечто куда более земное и прозаическое. Стремясь как можно точнее запечатлеть реалии подводных глубин и их обитателей, Кэмерон решил снять два последних документальных фильма в 3D. Проблема заключалась в том, что, находясь на глубине четырех километров в далеко не просторной подводной лодке, и ноги-то порой вытянуть некуда – что уж тут говорить о попытке втиснуть в нее камеру IMAX. Это на редкость громоздкий аппарат, взвалить на плечо который под силу разве что Мегатрону.

«Камера попросту не влезала в лодку! – со смехом рассказывал Кэмерон. – Никак. Так что мы принялись искать альтернативы. Моя идея состояла в том, чтобы налепить по бокам две HD-камеры и снимать под IMAX. Что мы, собственно, и сделали».

В результате на свет появилась Reality Camera System – компактный многоцелевой инструмент, предназначенный для съемок трехмерных картин. Эта новая игрушка открыла для кинематографистов целый мир – именно благодаря ей появились такие шоу, как «Ханна Монтана 3D» и “Jonas Brothers Concert Experience”. Но для самого Кэмерона эта технология значила куда больше. Теперь, имея на руках новую камеру и последние достижения компьютерной графики, он понял, что пришло время вернуться в большую режиссуру и вспомнить о мечте, которую он лелеял еще с середины девяностых. Мечте под названием «Аватар». Задуманный еще в 1995-м, «Аватар» должен был стать его следующей работой после «Титаника». Это была зарисовка инопланетного мира, созданная воображением человека, регулярно поглощавшего в автобусе по дороге в школу фантастические книги Эдгара Райса Берроуза.

Начало проекту положил 80-страничный «манускрипт» о бывшем морпехе-инвалиде, который присоеди- няется к горнодобывающей экспедиции в далеком мире под названием Пандора. Помимо запутанной и весьма чуждой экосистемы, кишащей хищниками большими и малыми, мысли Кэмерона вертелись вокруг расы разумных инопланетян На’ви. Двухметровые синекожие аборигены, внешне напо- минающие представителей семейства кошачьих, требовали полной компьютерной анимации и в то же время должны были естественно взаимодействовать в кадре с живыми актерами.

Это сейчас, купаясь в теплом сиянии мира, где подобные штучки – обычное дело, легко недоумевать, чего тут, дескать, такого особенного. Но в 1995-м, когда не было еще ни Голлума, ни Дэйви Джонса, ни даже Джа-Джа Бинкса, все это предприятие представлялось одной сплошной проблемой.

«После “Терминатора” я думал подыскать какой-нибудь малобюджетный фильм, который можно было бы снять самостоятельно, – вспоминает Кэмерон. – А для реализации “Аватара” моей тогдашней компании по спецэффектам, Digital Domain, понадобилось бы фактически выйти за пе- редовую визуальных эффектов. К сожалению, когда я всем это выложил, мне сказали: “Да мы элементарно не сможем это сделать… пожалуй, в ближайшие лет десять точно”».

Воображение, выходящее за пределы доступных технологий, – с этим Кэмерон уже сталкивался. «Бездна» подарила нам чудесно анимированные ложноножки, а «Терминатор-2» создал целый культ злодея из текучего металла, реализованного при помощи суперпродвинутого по тем временам морфинга. Однако в случае «Аватара» препятствие казалось непреодолимым – по крайней мере, тогда.

Только сейчас режиссер смог нанести последние штрихи на свое инопланетное эко-полотно. Реальность, наконец, нагнала замысел, но по- скольку Кэмерон – это Кэмерон, его видение «Аватара» тоже эволюционировало. Недовольный нынешними цифровыми персонажами, он теперь настаивает на полной их фотореалистичности – не только в том, что касается внешности, но и в правдоподобности их движений, реакций и эмоций. Он хочет, чтобы джунгли Пандоры оживали, когда через них будут проходить На’ви, – и, конечно, все это должно быть визуализировано в предельно достоверном 3D.

«По иронии судьбы, 3D представляло собой наименьшую из проблем – тут вся методология была в нашем распоряжении еще до начала работы над картиной. А вот разработка performance- capture оказалась настоящим испытанием. С этими технологиями актеры могут воплощаться в любого персонажа, какого только смогут себе представить, а режиссер может создавать любую среду, любой мир, любое время и пространство».

И тут мы переходим к следующему чуду из Волшебной Страны Джима: фотографической системе захвата движений, e-motion, дающей компьютерным персонажам новый уровень реализма. Она улавливает все нюансы мимики актеров, все чер- точки и гримасы, нужные для того, чтобы вдохнуть жизнь в их цифровых двойников. Искусственные персонажи Кэмерона, даром что «чужие», невероятно похожи на живых людей – такого до сих пор никому не удавалось.

Третья и последняя инновация в арсенале «Аватара» – “The Volume”, специально созданная для фильма площадка performance-capture, крупнейшая в своем роде. Особенной ее делает возможность предварительной визуализации пост- продакшн эффектов в реальном времени – благодаря этому режиссер может управлять анимацией точно так же, как если бы это были реальные съемки. В работе эта штука выглядит поразительно; даже сложно сказать, где больше фантастики, – в самом фильме или в его производстве.

«Мы в некотором роде исключили из анимации… анимацию, – объясняет он, справедливо гордясь этим прорывом. – Мы поместили актеров в среду компьютерной графики, сохранив при этом возможности традиционной режиссуры, где ты определяешь композицию, выстраиваешь мизансцену, двигаешь камеру; все как обычно. Я не аниматор по натуре, мне не очень нравится корпеть над оживлением цифровых картинок. А тут – возможность для обычного кинорежиссера, снимающего вживую, работать в этой фантастической реальности так, как в других условиях ни за что бы не вышло».

Пусть это все и звучит как малопонятная техноболтовня, на которую публика никогда не купится, – от нее этого и не требуется. Спилберг, Джексон, Абрамс, Дель Торо и прочие светила уже и так проголосовали «за», очарованные возможностями, которые открывают перед ними новые игрушки Кэмерона. Уже сейчас Спилберг с Джексоном снимают «Тантан» в 3D, используя инструментарий “The Volume”.

«Я пригласил их на съемки “Аватара”, – вспоминает Кэмерон. – Дал им в руки камеру, и они натурально впали в детство – ну вы знаете, внутри любого режиссера всегда сидит совершеннейший гик. И вот они носятся по площадке, играют с камерой, и вдруг оба как уставятся друг на друга, и чуть ли не хором: “Давай снимать “Тантан”!”»

Джеймс Кэмерон – фигура парадоксальная. Его фильмы – от «Бездны» до «Титаника», от «Терминатора-2» до «Аватара» – вершина технической мысли в кинопроизводстве, раз за разом он становится в этом ремесле первопроходцем. Тематически же его картины раскрывают новые грани отношений человечества с техникой, сделавшей все это возможным. «Терминатор» демонстрирует обезумевшие машины, «Титаник» – надменность создания рук человеческих, в итоге терпящего крушение, а «Чужие» и «Аватар» – практическое бессилие технологического превосходства перед лицом примитивного врага. Неотъемлемое противоречие, которое с готовностью принимает сам Кэмерон.

«Технология способна поработить и обезличить кино, и в то же время может вывести его поэзию и эмоциональность на уровень, в обычных обстоятельствах недосягаемый. Главное здесь – контролировать технологию, не позволять ей пленить тебя. Впрочем, практически всех, кто занят на съемках “Аватара”, она в той или иной степени пленила. Что в контексте фильма представляется весьма жизненным».

С другой стороны, для Кэмерона пути назад попросту не существует. По его мнению, 2D мертво, и бинокулярное 3D, или, как он предпочитает его называть, «стерео» неизбежно вытеснит обычное кино. В США уже более 2000 кинотеатров переделаны под 3D, так что прочим остается лишь последовать их примеру. И переломным моментом здесь станет производство именно таких масштабных стерепроектов, как «Аватар» – самый длинный и амбициозный 3D-фильм в истории кинематографа. Кэмерон уверен: мы балансируем на грани революции в кинематографе, стоим на пороге новой эры визуальных развлечений. Обратная сторона? 

«Ну, деньги-то нужны по-прежнему, – смеется он. – Это пока что единственное топливо, на котором мы можем добраться до всех этих новых миров».