Режиссер Мамору Хосода о своем новом фильме «Мирай из будущего», работе с детьми и вдохновении

Иногда ваш фильм кажется пособием на тему «Как правильно создать персонаж ребенка». Что вам помогло так точно уловить настроение главного персонажа?

В аниме, которые мы смотрели в детстве, было много животных, но сегодняшняя анимация сфокусирована больше на других персонажах, чем на детях или животных. Она отличается от той анимации, на которой мы выросли. В правильном ли направлении она двигается? Может, нам всем следует больше наблюдать за детьми и животными? Возможно, эту цель преследует только наша студия. Пока мы готовили фильм, у нас в студии все время находились дети, бегали по помещению, дурачились, мы много наблюдали за ними, делали скетчи. Конечно же, они не всегда слушались, поэтому временами с ними было сложно совладать.

Получилось, что весь фильм построен на нашем изучении детей и их поведения.

То, как мы, европейцы, считываем ваши фильмы, по настроению очень напоминает работы великого Ясудзиро Одзу. Насколько этот режиссер повлиял на ваше творчество?

Конечно же, Одзу оказал на меня огромное влияние. Но знаменитые японские режиссеры, такие как Хирокадзу Корээда и Ёдзи Ямада, тоже известны фильмами с сильными семейными историями. Конечно же, в зависимости от временного периода семейные портреты сильно отличаются друг от друга. Я думаю, что нам интересно фиксировать то, как представление о японской семье прогрессирует с ходом времени. Институт семьи не стоит на месте, поэтому японские режиссеры продолжают исследовать эту тему в своих фильмах. Япония считается страной, которая чтит традиции, и в моем фильме кто-то может подметить старомодный подход. Но на самом деле, что касается моей семьи, семей моих близких друзей, вместо того чтобы продолжать жить по устоявшимся правилам, мы все стараемся найти собственный подход к этому вопросу. Мне интересно создавать диалог на эту тему в своих фильмах.

За что вы так сильно любите анимацию? Что вас так в ней восхищает?

Я верю в безграничные возможности анимации.

Кинематографу уже больше 100 лет. Множество историй замечательных людей со всего мира было рассказано кинематографистами за это время. Но что касается техники анимации, тут еще предстоит сделать массу открытий в области портретирования персонажей. С каждой успешной попыткой мы становимся все ближе к тому, чтобы запечатлеть момент из жизни совершенно уникальным образом.

Люди часто спрашивают меня, интересует ли меня художественное кино. Мне интересно, как можно применить технику анимационного кино, чтобы создать новые формы повествования, а также исследовать человеческую натуру в рамках этого жанра.

Мне очень понравился главный персонаж, ведь он говорит с ребенком внутри каждого из нас. Вы говорили, что вдохновлялись детьми, которые бегали у вас по студии, но, может, в основу персонажа лег какой-то определенный человек?

Как вы можете себе представить, это мои дети, особенно старший, которому сейчас исполнилось 5 лет, а когда мы начали работу над фильмом, ему было 3 года.

Я наблюдал за ним и начал понимать, что так себя ведут люди, которые думают, что их больше не любят. Потому что после появления младшего ребенка в семье мой сын начал ревновать нас к нему. Похожее чувство, должно быть, испытывают и люди в возрасте, например, когда расстаются со своим партнером. Тебе также хочется, лежа на спине, стучать руками и ногами по полу и кричать: «АААА!!!» В жизни мы часто теряем любовь, обретаем ее снова, но первый подобный опыт этого переживания в детском возрасте нам хорошо запоминается. Поэтому когда во взрослом возрасте человек сталкивается с подобной историей, она резонирует с ним, пробуждая эти воспоминания.

Интересно ли вам попробовать себя в новом стиле и уйти от классической анимации?

Да, я думаю, в каком-то смысле нам придется менять свой стиль. Мы высоко ценим ручную рисовку, но она находится на грани вымирания. В Японии на сегодняшний день только две студии берут на работу людей, которые рисуют вручную: Хаяо Миядзаки сейчас тоже работает над фильмом в подобной технике. Все остальные перешли на CGI. Но это прекрасная традиция, я не хотел бы ее забрасывать, нам нужно найти способ, чтобы её сохранить. Хотя в этом фильме мы использовали немного CGI, получился некий гибрид. Так что сейчас у моего фильма такой стиль, но все может со временем измениться.

Сейчас многие говорят, что вы – следующий Миядзаки. Но, конечно, не все знают, что у вас довольно сложные отношения со студией Ghibli. Как вы сейчас воспринимаете минувшие конфликтные события?

Я должен был быть режиссером анимационного фильма «Ходячий замок», но студия впоследствии отдала фильм в руки Миядзаки, и меня сняли с должности.

В те времена мне было тяжело, я даже думал, что не смогу продолжать заниматься любимым делом. Но сейчас я понимаю, что эти события помогли мне самоидентифицироваться как творческой единице и понять, что я хочу делать дальше. Это было довольно серьезным испытанием для меня как режиссера, ведь у меня не было сил творить в то время.

Каково вам как японскому кинематографисту находиться в Каннах с анимационным фильмом в программе фестиваля?

Как мне кажется, нет такой уж большой разницы между аниме и художественными фильмами. Анимация – это метод, который я использую, чтобы донести историю до зрителя. Но это мнение. Хоть Каннский кинофестиваль более известен премьерами художественных фильмов, в программе часто встречается анимация.

В сюжете есть девочка в школьном костюме, которая путешествует во времени, и ребенок, который превращается в милого питомца, это все отсылки к вашим предыдущим работам?

Ну что вам сказать, у этих фильмов один автор, поэтому, конечно же, в нем будут встречаться знакомые мотивы. Я думаю, режиссеры из той породы людей, которые любят повторять успешные моменты из своих предыдущих работ. А также пробовать заново переснять то, что вышло плохо, чтобы преуспеть в том, в чем изначально потерпели поражение.

Наверное, поэтому многие режиссеры повторяют сами себя в собственных работах, но уже с заметным прогрессом в мастерстве.

Есть какой-то определенный мотив, который прослеживается через всю фильмографию режиссера. Например, как Тарковский запечатлел воду в своих фильмах, примеров много. Это в основном отражение того, как режиссер видит мир.

На создание анимационного фильма уходит такая уйма сил: нужно проработать все детали, каждый звук в фильме. И актеров, которые озвучивают персонажей, чаще всего мы не видим в лицо. Вы получаете достаточно фидбека от зрителя? Вы довольны итоговой реакцией аудитории на фильм?

Ох, это вы хорошо подметили. Аниматоры создают каждое движение на экране, трудятся над достоверностью перформансов главных героев. Нам понадобилось двадцать аниматоров, чтобы за два года отрисовать фильм, и 5 дней, чтобы его озвучить. Такая невероятная разница в затрате сил между отрисовкой и озвучкой. Всего нам потребовалось три года на то, чтобы закончить картину. И когда зрители аплодировали на мировой премьере, мы смоги выдохнуть: «Наконец-тонаш ребенок официально появится на свет».

Дом занимает особое место в фильме, он создает неповторимую атмосферу благодаря необычной планировке. Такое впечатление, будто над его созданием трудился настоящий архитектор, настолько хорошо там все продумано.

Как вы знаете, обычно над такими вещами трудятся художники-постановщики, но в этот раз мы решили привлечь настоящего архитектора, чтобы он помог нам разработать структуру дома. Я работал с достаточно молодым и прогрессивным архитектором, и после множества дискуссий у нас вышел именно такой дом. Мы хотели, чтобы он отображал целый мир для нашего маленького героя: будто он бегает по земному шару, в то время как бегает по комнатам и заднему двору. Так мы придумали ступени, ведущие на улицу, – каждая их них высотой в 100 сантиметров, потому что сам Кун (главный герой) высотой в 100 сантиметров. Используя эти ступени, мы сделали структуру дома довольно многослойной, и зрителю будет хорошо заметно то, как сильно отличается восприятие этой высоты у взрослых и ребенка.

Вы упомянули Тарковского, и мне стало интересно, какие мировые режиссеры вас вдохновляют?

Список моих любимых режиссеров слишком длинный, чтобы их перечислять, я думаю, в нем около 300 имен. Но когда меня просят назвать хотя бы одного, я сразу думаю про Виктора Эрисе. На меня произвел огромное впечатление его «Дух улья», который я посмотрел еще в университете, честно говоря, я до сих пор продолжаю изучать этот фильм. Недавно я был на кинофестивале в Сан-Себастьяне, где также присутствовал Эрисе, но мне не удалось с ним встретиться. До сих пор жалею об этом.

Вы говорили об изменении восприятия института японской семьи. На Западе эта картина обычно выглядит довольно пессимистично, но ваша работа по настроению больше отдает оптимизмом, как у Стивена Спилберга. Вы думаете, что оптимизм – это выход из непростых ситуаций, с которыми семьям приходится сталкиваться в жизни?

Что касается анимации и детей в моих фильмах, я не столько стараюсь затронуть проблемы, через которые им приходится пройти, сколько взаимодействовать с ними и быть с ними здесь и сейчас. Моралистике нет места в кинематографе, но с его помощью можно запечатлеть нынешнее общество, показать им самих себя. В таком случае оно может измениться к лучшему.