Интервью с Вуди Алленом

В сороковой по счету комедии Вуди Аллена играют лучшие представители Голливуда от Энтони Хопкинса и Антонио Бандераса до Наоми Уоттс и Джоша Бролина. Однако лицо самого режиссера уже в четвертый раз отсутствует на экране.

Вы снимаете по два фильма в год уже не одно десятилетие. Откуда вы берете идеи?

О, у меня полно идей. Жаль, что не все удачные. Приходит мысль, я ее записываю на бумажке и откладываю, а потом смотрю и думаю: «Боже, ну и чушь. Что у меня было в голове?» Или наоборот, понимаю, что тема, в общем-то, неплохая. Тогда начинаю ее развивать.

А идея «Таинственного незнакомца…» откуда взялась?

Это реальная история. Мои знакомые начали ходить к медиуму. Ничего глупее придумать нельзя. Люди пользуются советами то- го, кто уверяет их, что знает будущее. Ни одного телодвижения не совершали без его участия. В США это довольно распространенное явление – столовращатели, астрологи, хироманты… Подобный интерес свидетельствует о глубочайшем отчаянии, в котором находятся люди. Они готовы цепляться за любую соломинку. Психоанализ… Да, психоанализ, не смейтесь, на него нужно много времени, и он помогает лишь отчасти и не всем. Религия… Священники развращают малолетних мальчиков. Как им верить? И люди обращаются к предсказателям будущего. Каждый – и я в том числе – хочет, чтобы в жизни было необъяснимое, магия, волшебство. К сожалению, магии нет.

Люди хотят бессмертия, даже в виде какого-нибудь сомнительного переселения душ.

Переселение душ – нет уж, не надо. У меня более или менее счастливая жизнь. А вдруг через триста лет я заново появлюсь на свет в какой-нибудь фашистской стране, в семье наркоманов? Испанский философ-экзистенциалист Мигель де Унамуно говорил, что на самом деле каждый хочет бесконечного и неизменного продолжения своего «я» – в вечности. И я бы этого хотел. Но карты ничего подобного не предвещают. На смену нам придет другая группа людей, и они тоже будут волноваться из-за любви и проблем в Афганистане. Но потом исчезнут и эти.

Должно же у вас быть хоть какое-то утешительное заблуждение?

Я очень, очень интересуюсь спортом. В юности был настоящим атлетом. Вы не верите мне, смеетесь? Я ношу очки и считаюсь интеллектуалом. Но я не такой. Меня выгнали из школы, я никогда ничего не читал, думал только о спорте. Отлично играл в бейсбол, теннис, да и вообще во все, за что брался. Когда стал взрослым, начал запойно смотреть соревнования по телевидению. Когда возвращаюсь в свою нью-йоркскую квартиру, первым делом включаю спортивный канал. Бокс, теннис, бейсбол, баскетбол, гольф. Для меня это безумие, религия. Я правда верю, что важно знать результат сегодняшней игры. Я верю в это, хотя умом понимаю – чепуха. Есть только два вида спорта, которые меня не интересуют, – европейский футбол и фрисби.

Нельзя не отметить, что даже при ваших мрачных взглядах на мир, в «Незнакомце…» очень много теплоты – в отношениях между героями, в вашем отношении к ним.

А что нам остается? С тех пор, как родители рассказали мне, что бог создал все, я стал каждый акт человеческой доброты воспринимать как жест солидарности в борьбе против того, кто бросил нас в этот мир, полный боли, войн, инфекций и несправедливости. Очень важно, чтобы люди были снисходительны друг к другу.

Почему вы перестали играть в своих фильмах?

Я не могу найти себе роль. Появляется идея, я пишу сценарий, а потом думаю: «Кого бы тут сыграть?» И выясняется, что никого. У меня больше нет ролей для самого себя. Когда ты не можешь быть главным… Я годами играл романтического героя, в дуэте с Дайан Китон, Миа Фэрроу, другими прекрасными женщинами. Теперь уже не могу. Конечно, в «Незнакомце…» я бы мог сыграть персонажа Энтони Хопкинса. Но вы ведь сами понимаете, что он для фильма лучше. И я понимаю. Бессмысленно сравнивать – великий шекспировский актер. Я смешнее, но мельче. Он глубже, трагичнее.

Но нам вас не хватает, на экране.

Спасибо. Я постараюсь что-нибудь придумать. Не в следующем фильме, но через один, может быть.