Краткая история видеопиратства

Копирование чужих материалов началось даже раньше, чем Иоганн Гутенберг напечатал свою первую книгу: с незапамятных времен родители рассказывали детям придуманные не ими сказки, менестрели пели чужие песни, переписчики бодро перекатывали «1000 и одну ночь». Многие труды времен античности дошли до нас только в форме цитат, поскольку первоисточники были утеряны, но копировальщиков тех времен никому не приходить в голову обвинять в воровстве (равно как и русских баснописцев, таскавших сюжеты у Лафонтена). Вопрос авторского права актуализировался с развитием издательского бизнеса: голоса писателей, желающих получать прибыль за свои труды, звучали все громче, издатели, вкладывающиеся в печать копий и рекламу, зорко мониторили рынок, а отслеживать «несанкционированное распространение» становилось все проще. Но понятие интеллектуальной собственности, разумеется, сформировалось гораздо раньше, чем защищающие ее законы: задолго до изобретения граммофона великие композиторы зарабатывали не столько написанием самой музыки, сколько продажей нот.

Современная модель шоу-бизнеса берет свои истоки с театральных подмостков, и борьба за интеллектуальную собственность здесь велась еще до рождения братьев Люмьер. XIX век был отмечен громкими скандалами вокруг популярных водевилей: пользуясь тем, что Европа далеко, американские театры использовали чужую музыку, воровали персонажей, порой сдирали целые сюжеты без каких-либо изменений. Зритель, не особо искушенный в вопросах копирайта, исправно платил за билеты, заставляя истинных правообладателей с горечью подсчитывать недополученную прибыль и гневно клеймить воров в газетных публикациях.

Научно-техническая революция, разумеется, развитие пиратства только подстегнула, и самое молодое из искусств, кинематограф, страдало от этого недуга едва ли не с рождения. В первой половине ХХ века «воровство» носило несколько иные формы, чем сегодня, но в сути своей, подразумевающей нелицензированное использование чужих трудов, мало чем отличалось от проблем современности. В Америке десятых годов прошлого столетия Томас Эдисон владел патентами, предоставлявшими ему монопольное право на использование киноаппарата и кинопроектора, и фактически контролировал нарождающуюся киноиндустрию, жестко подавляя независимых фильммейкеров, пытавшихся делать кино без его разрешения. Несанкционированное использование кинотехники (нелицензированной или приобретенной за рубежом) трактовалось как правонарушение, и деятельность конкурентов жестко подавлялась, причем зачастую способами, также весьма далекими от легальности: банды наемников врывались в кинозалы, разбивали аппаратуру, выгоняли людей на улицу и могли даже устроить пожар в назидание непокорным. Параллельно организованный Эдисоном траст Motion Picture Patents Company вел борьбу в судах, подав против независимых конкурентов вроде Universal или Paramount около трех сотен исков. Но и жалобы на правообладателя от года к году множились, пресса называла Эдисона и его партнеров «монопольными пиратами» (sic!), и закончилось это в 1918 году принятием знаменитого антритрастового закона, наконец-то позволившего всем желающим заняться кинобизнесом на легальной основе. Что было вполне естественной развязкой, поскольку владелец патентов хотел слишком многого: если бы, например, сегодня компания Apple пыталась наложить запрет на любое использование формата MP3 за пределами iTunes, это тоже вызвало бы немало вопросов.

По сей день бытует легенда, что Голливуд родился, когда инди-режиссеры решили сбежать подальше от Эдисона и Нью-Йорка, но на самом деле это не так: федеральные законы легко могли достать их и в Калифорнии. Теплое место было выбрано в первую очередь из-за его красоты – пляжи, природные локации разных видов и даже особенное дневное освещение не могли не очаровать киноделов, ведь на раннем этапе существования кинематографа фильмы снимались только при дневном свете, и его яркость имела существенное значение. Тем не менее укрепление сложившейся в те годы студийной системы во многом было продиктовано желанием производителей наладить контроль над выпускаемой продукцией – с этим имелись большие проблемы.

Уже в эру немого кино среди владельцев кинотеатров находилось немало охотников нарушить соглашения с правообладателем: фильмы, взятые в аренду на конкретное количество дней, часто демонстрировались дольше для получения дополнительной прибыли, либо отдавались в другой кинотеатр того же владельца, либо по сговору со сторонним владельцем крутились в принадлежащих ему кинозалах, а неучтенная выручка делилась при закрытых дверях. Нередко фильмокопии просто воровались (легче всего это было сделать, когда коробки с пленкой перевозились из одного города в другой, поскольку для транспортировки часто нанимались люди со стороны, и никто не мешало им припарковаться и "сходить пообедать", а потом рассказать, что за это время кто-то обчистил фургон) либо взятые в аренду на легальной основе фильмы подвергались нелегальному копированию и дальше работали уже только на владельца копии. Индустрия понимала всю серьезность проблемы, потому в 30-40-е годы по стране разъезжала инкогнито целая толпа инспекторов, следивших за исполнением условий договоров и определявших, какие кинотеатры демонстрируют ворованные либо нелицензионные копии, а какие просто утаивают выручку от дополнительных показов, не фигурирующих в документах. После того, как киноиндустрию возглавил великий и ужасный Уилл Хейс, помимо всего прочего создавший Ассоциацию кинопродюсеров и дистрибуторов, контролировать поток голливудской продукции стало проще. Недремлющая полиция находила жуликов среди работников "обменников", в которых кинотеатры арендовали фильмы для проката, накрывала склады с ворованными пленками и подпольные лаборатории по незаконному тиражированию кинолент, приворялась покупателями и совершала "контрольные закупки", после которых на запястьях продавцов защелкивались наручники. Воров обычно ожидало несколько месяцев тюрьмы и штрафы, равные стоимости украденного. Несколько десятов громких арестов сделали свое дело: пираты стали действовать осмотрительней. 

В 60-е и 70-е годы главными «вредителями», как это ни странно, проявили себя телевизионщики. Хотя ничего странного, если разобраться, в этом не было: производители, продавшие свои кинобиблиотеки телеканалам, страдали из-за того, что те режут фильмы, подгоняя их под свободные эфирные слоты. Любой фильм мог быть безжалостно покромсан и нашпигован рекламными вставками: чтобы воткнуть в кинокартину 9 пауз, рекламирующих в общей сложности три десятка продуктов, ТВ-редакторы были готовы выбросить из нее любые сцены вплоть до самых важных – иной фильм мог похудеть и вдвое, и втрое (!). Фильммейкеры долго терпели это издевательство, но потом американская Гильдия кинорежиссеров все же устроила громкий скандал: протестовавшие режиссеры (среди которых были Стивен Спилберг и Джордж Лукас) доказывали, что фильм – не батон колбасы, который можно рубить на сколько угодно частей, и что извращение авторского замысла для них равнозначно плевку в лицо. ТВ, пусть и со скрипом, но все же согласилось умерить энтузиазм.

Но это были цветочки по сравнению с ягодками, которые ждали индустрию впереди. Прогресс не стоял на месте, и когда в конце 70-х на рынке появились первые видеоплееры, пиратской деятельностью занялся непосредственно Его Величество Зритель. Голливуд ничтоже сумняшеся развязал войну с форматом VHS, позволявшим смотреть фильмы в обход кинотеатров и даже – о ужас! – копировать их в домашних условиях. Однако успеха на этом поприще не снискал. Ничего такого уж фатального на самом деле не случилось – просто кинопроизводители пережили очередное (но далеко не последнее) испытание и даже сумели извлечь из него немалую выгоду, перевыпустив на хоум-видео множество старых фильмов. Но мысли о недополученной прибыли продолжали сверлить головы голливудских бонз.

На лицензионных кассетах стали появляться грозные предупреждения о недопустимости пиратства, но это мало кого останавливало – более того, доступность бытовых видеокамер позволила воровать новые фильмы прямо из кинотеатров. В 90-е годы черный рынок заполонили т.н. «скринеры» или «экранки» – кинокопии отвратительного качества, тайком снятые откуда-то с заднего ряда. Кадр нередко был перекошен и мутен, на фоне экрана маячили головы впереди сидящих зрителей, а голоса персонажей заглушались хрустом жующих попкорн челюстей. Камеры обладали встроенными микрофонами весьма низкого качества, но пиратские технологии постоянно совершенствовалась: как минимум звук можно было значительно улучшить, придя на поздний сеанс в пустой зал с профессиональным диктофоном в кармане и наложив полученную звуковую дорожку на снятую ранее видеокопию. Кроме того, пираты умудрялись добывать кассетные фильмокопии, выдававшиеся журналистам для написания рецензий, – часто это были «рабочие копии», недоозвученные, с недоделанными спецэффектами и монтажом, далеким от финальной версии. Знаки копирайта затирались, и фильм поступал в продажу часто гораздо раньше официального релиза. Качество таких записей, однако, было невысоким и еще больше ухудшалось после нескольких перезаписываний.

В странах бывшего СССР, куда многие фильмы официальным путем просто не доходили, зрители не роптали и «ели, что дают». В США же убогие «пиратки» у многих зрителей вызывали отвращение, и они все равно предпочитали кинотеатры – тем более что в большинстве американских штатов запись фильмов с помощью камкордеров была поставлена вне закона. Однако вслед за VHS родился формат DVD, который позволял перезаписывать фильмы еще проще и быстрей и вызвал у мейджоров очередной приступ падучей. Снова ответственные лица захлебывались в панике: «Они убьют кинобизнес!» – и снова ничего подобного не произошло. Хотя пираты действительно очень обрадовались новинке: ведь компакт-диск занимал гораздо меньше места, чем кассета с магнитной пленкой, а запихнуть на него можно было сразу десяток фильмов. И поскольку студии немедленно захотели подзаработать на новом формате, пиратство тоже вышло на новый уровень: качество DVD-копий, содранных с официальных дисков, отличалось от «вэхаэсного» как небо и земля.

Сейчас, оглядываясь назад, можно сказать, что все это было затишьем перед бурей. В 90-е уже существовал Интернет, и в нем можно было просматривать ролики, но не было ни широкополосных каналов, ни программных инструментов для обмена фильмами. Однако пока Голливуд боролся с кассетами и дисками, Сеть стремительно развивалась, новые инструменты обкатывались, и в нулевые годы стало очевидно со всей ужасающей ясностью, что цифровой формат не только позволяет смотреть кино на любом компьютере, он еще и нашел для себя питательную среду под названием Интернет – и вот этот тандем будет уже пострашней всех предыдущих угроз, вместе взятых.

Нет, тандем не убил киноиндустрию, хотя потрепал ее сильно и продолжает трепать. В нулевые годы, когда набрала популярность технология P2P, позволившая обмениваться музыкой и фильмами без участия быстро устаревающих физических носителей вроде DVD, правообладатели не знали, за что хвататься: начали судиться то с простыми участниками интернет-обмена, то с компанией Kaleidoscape, разработавшей технологию сдирания фильмов с DVD и проигрывания их на любых домашних устройствах. В 2008 году Конгресс одобрил закон под названием «Акт об IP», позволяющий закрывать любой американский сайт после односторонней жалобы на его контент – подобную жесткость США прежде проявляли разве что в борьбе с наркоторговцами.

В электронные проигрыватели сегодня вставляется цифровая система DRM, затрудняющая копирование и создающая массу неудобств для обычных пользователей (но защитить авторские права, как известно, важнее). В 2012-м был с помпой закрыт файлообменный ресурс Megaupload – один из самых посещаемых в мире сайтов, с серверов которого качалось огромное количество фильмов. Незадолго до своего ухода на пенсию глава Американской киноассоциации Джек Валенти заявил в телеинтервью, что «пиратство – раковая опухоль в животе кинобизнеса», и добился того, что теперь по подозрению в незаконном распространении кинофильмов ФБР может ворваться в дом любого американца и конфисковать любую копировальную аппаратуру, до которой дотянется.

В XXI веке пиратство носит во многих странах статус серьезного преступления, а американские киностудии работают в тесной связке со спецагентами, расследующими киберпреступления. Однако мы гораздо чаще слышим о новых и новых сливах кинофильмов в Интернет, нежели о наказании виновных. Угроза наказания, каким бы страшным оно ни было, никого не останавливает: по словам продюсера Александра Роднянского, слитая в сеть копия «Левиафана» принадлежала члену оскаровского комитета – и если уж нормальной защиты авторских прав нет даже в недрах Киноакадемии, то что говорить о простых зрителях: они качали и будут качать, благо самая современная и удобная технология – торрент-трекеры – работает безотказно.

Ежегодно Голливуд недополучает из-за пиратов миллиарды долларов. Однако доходы мейджоров по-прежнему высоки (не в последнюю очередь благодаря трехмерным блокбастерам, которые невозможно полноценно спиратить), а если кто и страдает, так это маленькие студии с небольшим оборотом, борющиеся за каждого зрителя. Проблема весьма актуальна, т.к. в последние годы зрителя все тяжелее затащить в кинотеатры: по статистике, например, в Англии не более 20 процентов тех, кто смотрит дома фильмы или сериалы, реально платят за их просмотр. При этом возможность вытягивать фильмы прямо из стримовых сервисов в HD-качестве нивелировала всякую разницу между покупным продуктом и «пиратским».

Безусловно, всегда будут люди, не желающие платить за удовольствие. Но есть и хорошие новости: согласно опросам, в первую очередь пользователи пиратского контента жалуются на неоправданно высокую цену платных подписок и на необходимость слишком долго ждать релизов в своей стране. А значит, если неповоротливая машина киноиндустрии учтет их просьбы, необходимый баланс рано или поздно будет найден, и в недра студий будет возвращаться больше денег. В отношении кинорелизов это уже делается: мейджоры стараются выпускать фильмы одновременно во всех странах и максимально укорачивают временной зазор между премьерами и выпуском на DVD, а многие компании и вовсе выкладывают свои фильмы в Сеть, дабы отбить у пиратов желание нажиться на их интеллектуальной собственности.

Сложнее обстоят дела с подписками: например, в Австралии лицензии стоят дорого, и расплачиваются за это пользователи. Многих возмущает завышенный ценник, подталкивающий аудиторию к использованию торрентов. К этому добавляется проблема разницы часовых поясов, и поскольку в мире предостаточно зрителей, желающих участвовать в обсуждении свежих эпизодов какой-нибудь «Игры престолов» одновременно с американцами, они выбирают нечестный с точки зрения копирайта путь. Но законы рынка, будем надеяться, урегулируют и эти вопросы. Голливуду все еще есть чем увлечь кинофанатов, и пока в каждом доме не появился 3D-телевизор (чему киноиндустрия благоразумно противится, даже такой революционер, как Джеймс Кэмерон, предлагает не спешить), голливудские боссы могут спать относительно спокойно. А там, глядишь, и новые технологии в очередной раз удивят зрителя, заставят его встать с дивана и бежать в ближайший кинотеатр – неизвестно, как с хлебом, но зрелищ на наш век еще точно хватит.