25 мая 1979 года на экраны вышел «Чужой» Ридли Скотта – космический хоррор, подаривший нам самого отвратительного пришельца в истории кино. Но ползучий ужас в лице ксеноморфа был лишь началом: с годами в научной фантастике все увереннее разворачивали космическую фауну, испытывая на изобретательность специалистов по визуальным эффектам, а нервы зрителей — на прочность. Мы вспомнили 10 самых интересных космических тварей, от студенистой массы до загостившихся клоунов, и расставили их от самой странной к самой угрожающей.
Кино всегда опасается метеоритов, как бы предупреждая зрителя: ничего хорошего от гостей не жди. «Капля» — хрестоматийный пример хоррора, в котором главный источник космического зла — желеобразная масса. Она цепляется к предметам, а также засасывает тела людей в недра полупрозрачной субстанции. Студенистая эктоплазма питается и растет с невероятной скоростью, а под конец и вовсе превосходит в размерах жилые дома. Капле отдал бы предпочтение любой ученый, назвав ее самым реалистичным из пришельцев, которых ковала коллективная фантазия кинематографа, и это чистая правда. Чтобы обезвредить эту массу и спасти небольшой городок, местным жителям и полицейским пришлось очень постараться.
Однако конкуренцию с прочим бестиарием капля едва ли выдерживает — ее достаточно было заморозить и отправить в Арктику. Тем временем существо из «Нечто» вовсе не жалуется на перепады температур и прекрасно чувствует себя во льдах.
Клоуны и без всяких демонических обертонов пугают человечество — спасибо Стивену Кингу, чье «Оно» смогло пробурить путь к нашим иррациональным страхам. Но что будет, если сделать циркачей совсем неординарными — космическими гостями, которые прибывают на Землю, чтобы учинить террор? В комедийном ужасе Стивена Чиодо клоуны таскают с собой смертоносные пушки с попкорном и хранят человеческие тела в коконах из ваты. Их облик действительно тревожит: мешковатые и яркие костюмы, а также отвратительные маски со слоем белого макияжа — дешевизна и броскость в данном случае лишь провоцируют зрительский эффект. Взглянув на этих монстров, хочется бежать без оглядки от циркового шатра.
Но уму непостижимо, чтобы космических врагов смогла одолеть группа неподготовленных тинейджеров — сущее унижение для такой формы жизни. Даже китчевые пришельцы из «Марс атакует!» — морфологические собратья клоунов — развернули целую интервенцию и тщательнее подготовились к земной миссии.
У российского кинематографа появился свой ксеноморф — склизкое существо с органическим воротником вокруг головы и извивающимися конечностями. Это создание вышибает ряды советских военных и космонавтов, проворачивая с ними примерно те же трюки, что делал чужой, в том числе вступает в симбиотическую связь.
Однако этот монстр живет еще и благодаря щедрым подаркам спецслужбистов — ему скармливают неугодных представителей общества, взращивая как будущее оружие. Здешний чужой не чета оригинальному, поскольку находится в зависимом положении не только от носителя, но и от партийной власти. Да и космос, как мы прекрасно знаем из учебников истории, принадлежит не ему, а советским астронавтам.
«Марс атакует!» Тима Бертона часто называют любовным посланием второсортной кинофантастике 50-х. Соответствуя грошовой эстетике, пришельцы здесь получились на редкость «бэшными» — без пяти минут мультипликационными моделями, которые кошмарят человечество захватническими планами и смертоносными бластерами. Гнусные и низкорослые интервенты предпочли войну дипломатии, развязав ее прямо на торжественной встрече с землянами. Инопланетяне из фильма Бертона — шаблонные и насквозь карикатурные — впервые появились в 1962 году для серии коллекционных карточек. Кто бы мог подумать, что спустя время озлобленные черепа в скафандрах сослужат добрую службу кинематографу?
Марсиане оказались врагами, коих еще поискать. Не так уж много тварей добились стратегических целей, убив президента США и надругавшись над работниками Белого дома. Но их поражение оказалось поистине бесславным: какие солдаты так просто капитулируют, прослушав мелодию из бабушкиного проигрывателя? Смешно бы получилось, если бы существо из «Нечто» или ксеноморфа смогла одолеть давно забытая песня.
Нежданный гость из космоса, который быстро адаптировался и стал нью-йоркским жителем: научился говорить, пристрастился к куриному мясу и даже сравнительно неплохо поладил с Эдди Брокком — своим хозяином, который носится по крышам в черном костюме инопланетного симбиота. У Венома захватывающая жизнь, полная взлетов и падений: от него периодически отрекается носитель, а в остальное время он противостоит другим, еще более опасным пришельцам.
Капля — жидкая форма из фильма 1958 года, конечно, обладает куда большей самостоятельностью, чем Веном. Ему, как преданной собаке, всегда нужен хозяин. Но у симбиота, очевидно, есть бонус в кармашке — приз зрительских симпатий и неописуемая харизма. Веном — настоящий задира, способный вывести из-под контроля разум своего владельца. А это, знаете ли, куда страшнее какой-то желеобразной горошины.
Победить смертоносных жуков (так называемых арахнидов) — правое дело для настоящего десантника. В сатирическом боевике Пола Верховена полчища насекомых, управляемые единым разумом, вызывают целый спектр зрительских чувств: от отторжения до сочувствия (главный иронический твист фильма в том, что бравые десантники к концу превращаются в антагонистическую фигуру). Арахниды сражают одним только видом конечностей и жвал, но если бы этим все заканчивалось: у насекомых существуют целые подразделения, начиная от летающих монстров и заканчивая самовзрывающимися жуками-камикадзе. Отряды военных идут на захватническую войну с насекомыми, даже не понимая, как быстро они могут расстаться с головой и конечностями.
Жуки истребляют целые гарнизоны, а с военными не церемонятся, предпочитая высасывать их мозги. Насекомых сложно сдерживать даже обученным десантникам — это угроза, несопоставимая с неряшливыми клоунами и шаблонными марсианами. Если бы такое сражение происходило на Земле, есть риск, что наши силы едва бы справились с полчищем арахнидов.
Все прекрасно знают, почему «Черной дыре» удавалось пугать зрителей. Причиной тому биорапторы — крылатые звери с острыми зубами и раздвоенным хвостом, которые скрываются в пещерах, а ночью выходят на охоту. Эти существа словно произрастают откуда-то из мифов, только вместо героического Геракла находит управу на гадов Ричард Б. Риддик. Смешав белую акулу и птеродактиля, создатели придумали действительно жуткий дизайн космического монстра, при этом уложившись в скромный бюджет («Черная дыра» стоила 23 миллиона долларов). Крайне жаль, что франшиза о Риддике оказалась столь разрозненной в стилистическом плане: крылатые хищники явно заслужили более частого появления на экранах. С биорапторами сложно вести борьбу — лучше бежать. Однако армию монстров можно одолеть, обдав пламенем из включенных двигателей корабля. Будь они поумнее, скажем, как ксеноморфы, наверняка смогли бы выстоять против Вина Дизеля.
Кинематограф удостоверил нас, что от инопланетных рас добра не сыщешь. Тем более от Хищников — воинственных гуманоидов атлетичной формы, которые ведут охоту на людей и грозят своими передовыми технологиями. Их образ впечатывается в память: нервные окончания в виде дредов, страшные жвала и боевой арсенал, позволяющий считать существ то инопланетными солдатами, то космическими ниндзя (они используют лезвия, сюрикены, а также применяют плазменные пушки). Весь ужас в том, что при встрече с таким монстром человек больше не чувствует себя хозяином планеты — он жертва в тепловизионной оптике охотника, а справиться с Хищником не могут даже обученные бойцы отряда.
Чужой или Хищник? Вопрос, волновавший зрителей и киноделов с конца 80-х годов. Кроссовер «Чужой против Хищника: Реквием» нашел примирительный компромисс, убив дуэлянтов в очаге ядерного взрыва. Однако ксеноморфу, как ни крути, нельзя отказать в преимуществах — склизкое и почти незаметное существо может проделывать всякое с Хищником, если лишить того брони и военной техники. В самом деле, какой арсенал и какая тактика спасет от гнева Королевы Чужих?
Фантастика всегда рассказывала об угрозах, таящихся в ледяной пустоте космоса, и хвасталась своим бестиарием. Но именно образ ксеноморфа из «Чужого» окончательно оттолкнул нас от космоса. Никакой надежды, спасения и коммуникации — только двуногая склизкая особь с гладкой головой, выдвигающейся челюстью и кислотной кровью. В это существо — шедевр биомеханического дизайна Ханса Гигера — бессмысленно стрелять или пытаться спрятаться от него в темноте. Клаустрофобный хоррор Ридли Скотта, а также все последующие инкарнации монстра убедили нас, что образ самки Чужого — это прямой путь к нашим коллективным страхам, к испугу перед безудержной силой материнства. Ксеноморфа пытались сжигать и многократно выбрасывали в открытый космос, но эта инопланетная раса всегда возвращалась к жизни. Чем, конечно, не могут похвастаться никакие клоуны, марсианские захватчики, желейные монстры и даже Хищники: у «Чужого» больше всего продолжений!
Норвежские полярники нашли замерзшее существо, которое прибыло невесть из каких глубин космоса. Пришелец из карпентеровского «Нечто» –– несомненный король в пантеоне монстров 80-х, он смог адаптироваться к суровой Антарктиде, разгромить полярную станцию и, возможно, ускорить планетарный апокалипсис (мы ведь так и не узнали, что произошло после).
Существо имитирует внешний облик жертвы, будь то собака или человек, заносит опасную инфекцию, а под развязку предстает в своем жутком образе — метаморфирующего сгустка из тел, костей и лиц, мастерски созданного гением аниматроники Робом Боттином. С появлением «Нечто» зритель раз и навсегда понял: климат Антарктиды – меньшее из зол, что ожидает полярников на самом южном материке.
Огнемет — лучший способ ликвидировать космическую форму жизни. Об этом говорит опыт экипажа «Ностромо»: ксеноморфа тоже пытались уничтожить самодельным оружием. Но если Чужого можно загнать в шлюз и выкинуть в открытый космос, то мутанта из карпентеровского хоррора уже некуда выбрасывать. Он, скрывшись с базы или метаморфировав во что-то более ужасное, так и остался на Земле. В отличие от ксеноморфа, тоже гостившего на нашей планете, это существо почти невозможно опознать. И, возможно, оно уже среди нас.