Интервью с Дженнифер Кент

Как родилась идея «Бабадука»?

Не сразу. Не было такого, как в мультфильмах, когда над головой загорается лампочка и герой говорит: «У меня идея!» «Бабадук» рождался постепенно – как смутное ощущение, которое понемногу проясняется. Пожалуй, все началось с моей короткометражки «Монстр». После того как я ее сняла, я задумалась о том, как можно развить ее идею, и со временем это привело меня к «Бабадуку».

Как вы начали работать с вашим продюсером Кристиной Сейтон?

Я знала по моему прошлому опыту, как важно найти хорошего продюсера. Финансирование проекта – это лишь полдела. Настоящий продюсер не только отвечает за деньги, но и защищает творческое видение постановщика. Это особенно важно для нестандартной картины вроде нашей. Поэтому я искала не просто продюсера, а творческого партнера, который бы нашел время, чтобы разобраться в моих идеях, и силы, чтобы их отстоять, поскольку новое всегда встречает сопротивление. Я обожаю Кристину. Я познакомилась с ней через общих знакомых, и она оказалась превосходным продюсером. Она отстояла нашу картину и не позволила размыть ее замысел.

В чем для вас главная идея фильма?

В том, что случается, когда не встречают свои душевные проблемы лицом к лицу, а стараются их игнорировать, выталкивают их в подсознание. Меня очень волнует этот вопрос. Что случается с чувствами, которые не находят выхода? Как меняет жизнь людей трагедия, которая пережита, но не прочувствована? «Бабадук» исследует эту проблему в форме мистической притчи. Амелия так сильно пытается подавить мысли о потере мужа, что их негативная энергия становится самостоятельным существом, отделяется от героини и начинает ею управлять. Что это за существо? Кто знает… То есть я-то знаю. (Смеется.) Я чувствую, что это за монстр. Но я предоставляю публике право самой решать, как воспринимать мою картину. Сверхъестественное это кино или психологическая драма – я свое мнение не навязываю. Но, как я уже сказала, для меня главное – то, что творится в душе героини.

Как вы подбирали актрису на главную роль?

Амелия – сложный персонаж, и я очень хотела, чтобы она показалась зрителям сердечной и душевной. Когда коллеги читали мой сценарий, многие боялись, что она получится холодной, бесчувственной, не вызывающей симпатии. Я хотела этого избежать, и потому для меня важно было, чтобы ее играла актриса, которая живет здесь (режиссер прикасается к своему сердцу) и которая могла бы наделить героиню душевной теплотой. Эсси Дэвис идеально подходила для этой роли. Во-первых, я знаю ее много лет. Мы вместе учились в австралийском Национальном институте драматического искусства (НИДИ), и мы с ней давние и близкие подруги. Во-вторых, и это куда важнее, Эсси – блестящая и очень смелая и умная актриса. Она всегда вкладывает душу в каждую свою роль. Я была очень довольна ее игрой. Она всех сразила наповал!

Как вы нашли Ноа Уайзмена, шестилетнего исполнителя роли Сэмюэла?

Когда я только написала сценарий и мы начали искать шестилетнего актера, я подумала: «О боже, что я натворила?» Я сделала шестилетнего мальчика главным героем – это полное безумие! (Смеется.) Но сюжет этого требовал. Мы пробовали ребят постарше, восьми-девяти лет, Но Сэмюэл должен был казаться совершенно наивным и невинным. Публика должна была влюбиться в него с первого взгляда. И мы обнаружили, что ребята теряют детскую невинность примерно в том возрасте, когда идут в школу. Они уже не кажутся абсолютно наивными. Поэтому нам нужен был шестилетний мальчик. И мы быстро поняли, что нашли его, когда Ноа пришел на прослушивание. В нем было все, что мы искали: чистота, невинность, запоминающаяся внешность. Он идеально подходил для роли Сэма. Правда, быть режиссером шестилетнего актера так же трудно, как сжать в линию лужицу ртути. Каждый день я приходила на работу с ужасом, но оно того стоило. Наверно, мне помогло то, что я сама актриса, и я знаю, как трудно играть такие роли. Мы всякий раз с ним долго репетировали, и я разыгрывала для него его роль, чтобы ему было проще понять, что от него требуется. Он очень умный мальчик – умнее многих ребят своего возраста. И у него большое сердце, он искренне сопереживал Сэму. Поэтому ему удалось так мощно сыграть.

Как вы перешли от работы актрисой к карьере сценариста и режиссера?

Я с детства сочиняла истории, и я всегда мечтала стать актрисой. Но к тому времени, когда я окончила НИДИ, я поняла, что не хочу играть! (Смеется.) Мне нравится это занятие, но оно не подходит мне по темпераменту. Мне быстро становится скучно. Поэтому отказаться от актерской игры было очень легко. Кроме того, я по натуре интроверт, и мне порой было трудно и некомфортно выставлять себя на всеобщее обозрение. А так как я в детстве сочиняла истории и была режиссером-любителем, то я решила к этому вернуться и попробовать себя по другую сторону камеры. Однако я не хотела поступать в киношколу и снова сдавать экзамены. Я решила учиться на работе. Поэтому я попросила о помощи датского режиссера Ларса фон Триера, и он позволил мне стать его ассистентом на съемках «Догвилля». Это было лучше любой киношколы. Я день за днем наблюдала, как работает гений, и это придало мне сил, чтобы сказать себе: «Я смогу это сделать. Будет нелегко, но я справлюсь». Так я перестала быть актрисой и решилась стать режиссером. После этого я начала работать над сценариями. Мне очень помогли в заведении под названием Binger Filmlab в Амстердаме. Это потрясающий «инкубатор» для начинающих сценаристов и режиссеров. Я пять месяцев там работала, и за это время подготовила две редакции сценария. В Binger Filmlab замечательная команда менторов и консультантов. Они помогают прояснить и проработать сюжетную идею, которая у вас есть, а затем поддерживают вас на каждом этапе работы над сценарием. При этом они не навязывают свои подходы, а помогают выработать ваш уникальный стиль. Наш фильм очень выиграл от того, что я работала над ним в Голландии.

Расскажите о работе с иллюстратором Александром Юхасом, который создал фигурирующую в картине книжку-раскладку о Бабадуке.

Я очень рада, что нам удалось его привлечь. Я хотела найти дизайнера, который рисует вручную, а не на компьютере. Компьютерные, «фотошопные» иллюстрации для нашего замысла бы не подошли. Я видела работы Алекса, и мы использовали их как пример, когда искали художников, способных рисовать в подобном стиле. Претенденты сделали для нас несколько книжек о Бабадуке, но ни одна из них нам не подошла. И вот однажды я сказала Кристине, нашему продюсеру: «Может, позвоним самому Алексу?» Мы так и сделали, и он сразу же согласился помочь. Мы создали книгу о Бабадуке еще до начала работы над декорациями и операторским решением фильма, потому что для меня эта книга была самой важной частью ленты – камертоном для настройки всей картины. Поэтому мы корпели над книгой дольше и тщательнее, чем над всем остальным.

Как бы вы описали тон и настроение картины?

Мне кажется, что действие каждого удачного фильма развивается в уникальном, сразу узнаваемом мире. Поэтому я хотела создать такой мир для нашей картины – мир, который подчиняется строгим правилам, но не связывает себя требованиями реализма и натурализма. Меня вдохновляли ранние, немые хорроры и другие фильмы, где действие развивается на стыке естественного и сверхъестественного. Мне очень помогли в этой работе наш художник-постановщик Алекс Холмс и оператор-постановщик Радек Радчук. Мы должны были создать мир, в котором внезапное появление сказочного существа не покажется глупым и невозможным. Это должна была быть одновременно сюрная и правдоподобная реальность. Кажется, нам это удалось.

Вообще, с Радеком нам очень повезло! Мы долго искали оператора и не могли найти никого подходящего, пока моя подруга из Израиля, тоже режиссер, не посоветовала нам поработать с Радеком, который только что снял ее фильм. Когда мы с ним связались, мне сразу понравилась его скрупулезность. Он согласился работать над картиной лишь при условии, что у него будет несколько месяцев на тщательную подготовку. И он в самом деле продумал каждую мелочь. Я никогда прежде такого не видела.

Алекс Холмс тоже оказался настоящим гением. Вместе с Радеком он смог создать картинку, которая выглядит намного дороже, чем фильм был на самом деле! (Смеется.) Правда, нам пришлось работать без праздников и выходных, но результат превзошел все ожидания. И декорации, которые Алекс создал и построил, были для этого столь же важны, как операторские находки Радека.

Что для вас было самым трудным в работе над вашей первой полнометражной лентой и чему она вас научила?

Самым трудным в нашем фильме было то, что это не реалистичное кино. Мы не могли просто найти место для съемок и начать снимать. Нам многое нужно было придумать, подготовить, построить, и у нас на это было очень мало времени. Кроме того, у нас почти в каждой сцене был маленький ребенок, а дети не могут работать так же много, как взрослые. Так что сроки были совершенно нереальными. И фильм научил меня доверять – верить, что все получится. Потому что все в самом деле получилось! Да, это была настоящая головоломка, и да, нам не хватило двух дней, и съемочная группа любезно согласилась эти два дня проработать, не ожидая, что ей сразу заплатят. Я буду за это признательна до конца жизни. Но все же фильм был снят, какими бы хаотичными ни были съемки.

Также я научилась доверять людям, которых мы наняли. Научилась доверять их профессионализму и командному духу. Когда я готовилась к съемкам, я думала, что будет трудно заставить Ноа сыграть особенно напряженные сцены и что мне придется прибегать к каким-то уловкам, чтобы «выжать» из него нужную мне игру. Но оказалось, что нужно было лишь пересказать ему сюжет фильма от начала до конца. Я в тот день отвела его в зоопарк и рассказала ему, что будет происходить в картине. Конечно, я опускала самые страшные моменты. И потом я сказала: «В сущности, это кино о силе любви». И он кивнул: «Да, я понял. Сила любви!» (Смеется.) Я объяснила ему: «Твой персонаж Сэм – настоящий герой картины. Он спасает свою маму». И всякий раз, когда нам с ним было трудно, я напоминала ему, о чем рассказывает картина. Теперь я знаю, что на детей-актеров нельзя смотреть с недоверием, сверху вниз. Нужно объяснить им, что происходит в картине, чтобы они взглянули на действие со своей точки зрения. И это поможет им сыграть даже самые сложные и самые эмоциональные сцены. Потому что они будут понимать, чего вы хотите от них добиться. Я думала, что знаю, как работать с актерами, но я не ожидала от такого маленького мальчика, что он сможет прочувствовать такой сложный фильм. Теперь я буду больше доверять детям-актерам.

В России «Бабадук» только сейчас выходит в прокат. Что бы вы хотели сказать вашим российским зрителям?

Что это не просто хоррор. Я очень надеюсь, что фильм не только напугает ваших зрителей, но и затронет их сердца, и они поймут, почему я придумала и сняла именно такое кино.