Муха в молоке: рецензия на документальный фильм «Дэвид Боуи: Moonage Daydream»

Посвящение Дэвиду Боуи, скончавшемуся в январе 2016 года в возрасте 69 лет. Специально для проекта семья Боуи впервые дала разрешение на использование музыки и эксклюзивных архивных материалов. Фильм режиссёра Бретта Моргена («Кобейн: Чёртов монтаж») состоит из трёх частей и десятка глав, описывающих творческий путь певца, его философию жизни и непреодолимую тягу к хаосу.

Кадр из фильма «Дэвид Боуи: Moonage Daydream»

Большинство современных биографических фильмов об известных персонах сосредотачивается на воссоздании внешнего образа: грим, вставные челюсти, уроки вокала или заглянувшие на съёмки призраки. О последних актёры (например, недавняя Ана де Армас из «Блондинки») чаще всего говорят в интервью, считая, что добились наибольшего сходства (вариант, что духов достало подобное обращение и они спустились, чтобы убивать, никто почему-то не рассматривает). Голос и наследие знаменитостей часто неверно интерпретируют и жертвуют в угоду наградам с бокс-офисом, из-за чего единственным оплотом достоверности нередко остаются документальные ленты. 

Новый, во многих смыслах межгалактический проект Бретта Моргена, автора блестящего портрета Курта Кобейна в «Чёртовом монтаже», выбирает в качестве следующего учителя и кумира Дэвида Боуи — неуловимую, всегда оригинальную творческую единицу и фигуру, изменившую музыкальный ландшафт. Названный в честь одноимённой песни Боуи Moonage Daydream (пер.: грезы лунной эпохи), это исключительный байопик, где все свои мысли и решения герой озвучивает лично сам: в записях интервью или со сцены, при переезде в приносящий дискомфорт Лос-Анджелес или притягивающий многообразием Западный Берлин. Морген, как ярый фанат и студент-энтузиаст, с помощью монтажа-калейдоскопа исследует ещё и апостольскую веру Боуи в небесные и собственные силы, в творческую свободу, в эпицентр хаоса, который люди отвергают из-за страха социальных норм.

Кадр из фильма «Дэвид Боуи: Moonage Daydream»

«Я поклоняюсь жизни», — провозглашает Боуи, нарекая себя коллектором идей и личностей, чьи альтер эго, как и он сам, всегда неизменно состоят в романтических отношениях с Вселенной. Стартовав со скелета в костюме астронавта, покоящегося на поверхности Луны, фильм возвращается от смерти к началу: рождению певца в жанре глэм-рока. Экстравагантные костюмы в лучах андрогинности и под легендарным уже макияжем, рыжие волосы, разрезающая лицо молния — первый из образов певца, Зигги Стардаст, был не только концептом, но и началом деления на фракталы, без которых Боуи не представлял дальнейшего существования. За каждой маской — новый язык и лингвистика, пацифистский переход к объединению людей в отвергающие нормальность массы. 

Кадр из фильма «Дэвид Боуи: Moonage Daydream»

Прогрессируя, Moonage Daydream переносит фанатов и относительно знакомых с творчеством зрителей в уникальное сознание, полное самоанализа и освобождения. Боуи отказывался быть инертным (в понедельник буддизм, в пятницу Ницше), вдохновлялся другими артистами, называя их и себя «плодами воображения и лживыми богами». Он играл в кино («Лабиринт», «Голод») и в театре («Человек-слон»), рисовал жителей Берлина, отделённых стеной от своих близких; привносил в коммерцию дух бунтарства. Изредка фильм выдвигается за пределы творчества певца, будучи всегда привязанным к нему, как пуповиной: когда речь заходит о сводном брате и путеводной звезде Боуи, страдавшем от шизофрении, или жене Иман, перекалибровавшей артиста к новой, более спокойной жизни. Все они являются составной частью побега и создания новой реальности музыканта, в которую доступ открыт абсолютно каждому. 

В открывающей сцене Боуи задаётся вопросом: если Бог мёртв и человек провозглашает себя им, плодя только разрушения, то что остаётся внутри? Кто будет культивировать и облагораживать эту почву? Боуи, несомненно, всем трудом предпринимает такую попытку выстраивания внутреннего дисбаланса, дарующего эйфорию и смысл; описывает себя как выводящую из строя «муху в молоке» и перманентно воскресающего Лазаря. В коллаже из кадров «Седьмой печати» Бергмана, «Метрополиса» Ланга и «Заводного апельсина» Кубрика, среди монументальной музыки (от Heroes до предсмертного альбома Blackstar) вырастает инородный элемент, изменяющий среду под себя, приглашающий на бесконечную вечеринку. Для Боуи нет смерти, для нас тоже быть не должно, поэтому самое время объединиться и стать героями, хотя бы на один день.