Как известно, по плохому сценарию хорошего фильма не снимешь, а по хорошему можно снять и так себе кино. Но порой бывает, что сценарий выигрывает благодаря экспромту и спонтанным выходкам артистов на площадке или находчивости режиссеров, которым приходится менять сцену в последний момент. Исчерпывающий список вряд ли удастся составить – мы вспоминаем 13 импровизаций на съемках, которые стали культовыми.
Молодой Леонардо ДиКаприо поначалу сомневался, стоит ли ему соглашаться на роль Джека в «Титанике», после «Ромео+Джульетта» артист боялся застрять в одном амплуа романтического героя. Однако все колебания были отброшены в сторону, и уже на съемочной площадке не осталось и следа от нерешительности – в импровизационных па перед камерой Лео был замечен несколько раз.
«Я – король мира!» – кричит Джек Доусон, стоя на носу корабля, этой реплики не было прописано в сценарии, тем не менее она лучше чем что-либо описывает состояние молодого парня без гроша за душой, оказавшегося на величественном лайнере.
Другой экспромт ДиКаприо скорее все же ошибка или оговорка, но настолько обаятельная, что для нее нашлось место в финальном монтаже. В сцене «Нарисуй меня как одну из своих француженок» Джек предлагает Роуз лечь «на кровать», а затем поспешно исправляется: «на диван». Кэмерону такое нелепое смущение пришлось по душе – именно так и должен чувствовать себя молодой человек в присутствии красивой леди.
Сегодня история Золушки с обочины Голливудского бульвара и прочие титульные романтические комедии 80-90-х проходят ревизию временем на предмет устаревших идеалов и ценностей. Моральные ориентиры меняются, но любоваться Джулией Робертс и Ричардом Гиром все же можно бесконечно – дуэт слишком сильно запал в душу зрителям, не без магии пресловутой химии между артистами. Импровизация Гира, ставшая частью фильма, лишь укрепляет этот образ идеально подобранного актерского дуэта. Перед визитом в оперу Эдвард предлагает Вивиан надеть колье («кажется, чего-то не хватает»), когда та едва касается его, он резко щелкает футляром украшения. Заливистый смех Джулии Робертс – неподдельная реакция, которую решили оставить в фильме.
Случайность, ставшая классикой, а вернее, даже непростое стечение обстоятельств. В «Утраченном ковчеге» должна была быть длинная сцена драки Индианы Джонса с очередным антагонистом в черном с головы до пят, но в день съемки актера подвело здоровье – из-за дизентерии он не был готов к выполнению акробатических трюков. Здесь настало время не актерской импровизации, а режиссерской: Спилберг предложил ему не мучиться, а просто застрелить подлеца (кое-где пишут, что это была идея все же самого Форда). В итоге сцена стала одной самых знаковых для всей франшизы.
На съемках эпичного полотна Фрэнсиса Форда Копполы многое шло не по плану, и это неудивительно: Марлон Брандо никогда не отличался смирным характером и не раз преподносил режиссерам сюрпризы (тому же Копполе). Тем не менее в большинстве случаев в «Крестном отце» небольшие случайные детали стали украшением картины – в том числе кот, который в один момент стал знаменитостью. Никакого животного не было в сценарии – он сам пришел на площадку. Дальше версии о произошедшем разнятся: то ли Брандо, который отлично ладил с пушистыми, сам усадил кота на колени, то ли Коппола это сделал, точные обстоятельства остаются загадкой, покрытой патиной времени. Тем не менее кот сыграл свою роль и образу бескомпромиссного мафиози придал амбивалентности: если и не продемонстрировал его уязвимость, то добавил чуть-чуть гуманности.
Еще одна спонтанная реплика, которая, как и большинство спонтанных реплик, стала культовой, принадлежит актеру Ричарду Кастеллано: «Оставь пистолет. Захвати канноли». Упоминание десерта было импровизацией, речь идет о сицилийских вафельных трубочках с сыром риккоттой – ранее в фильме жена Клименца напоминала ему о них.
Обладатель премии «Оскар» 1970 года за лучший фильм, адаптированный сценарий и режиссуру, а также россыпи номинаций, в том числе и актерских для Джона Войта и Дастина Хоффмана, в первую очередь в истории запомнился гениальной импровизацией. Во время съемок диалога на оживленных улицах случайный таксист заехал прямо в кадр, да еще и на красный свет. Хоффман не растерялся и сорвал злость на водителе, не выходя из образа (сцену снимали уже довольно долго, и она никак не удавалась). Так родился гениальный эпизод и фраза, ставшая крылатой: I’m walking here! («Я здесь иду!»). Позже ее пародировали и цитировали не в одном в фильме, в том числе в романтической комедии «Мисс Конгениальность» с Сандрой Буллок.
Фильмы и их просмотры являются неотъемлемой частью миров Норы Эфрон (все как в жизни): ее герои ходят в кинотеатры, пересматривают любимые картины и взахлеб их цитируют и обсуждают. В «Неспящих в Сиэтле» после чувственного монолога Сьюзи (Рита Уилсон) о «Незабываемом романе» 1957 года с Кэри Грантом и Деборой Керр партнеры по сцене – ее муж Том Хэнкс и Виктор Гарбер – не стали отказывать себе в удовольствии ответить своим признанием. Актеры разыграли самую душераздирающую, по их мнению, сцену из «Грязной дюжины» 1967 года. Это не было прописано в сценарии, но Эфрон решила оставить момент в фильме, и действительно, сцена вышла довольно смешной.
Еще одна коронная фраза, которая появилась случайно. Стэнли Кубрик славился своими упражнениями в прекрасном и тягой к бесконечному количеству дублей в погоней за идеалом (на съемках «Сияния» он поставил мировой рекорд), но даже перфекционизм фигуры гения не остановил Джека Николсона. В культовой сцене «Сияния», когда Торренс орудует топором (говорят, потрачено было 60 дверей), актер добавил своему сумасшествию зловещего гротеска фразой: «А вот и Джонни!» (Here is Johnny!), которую он позаимствовал из популярного вечернего шоу – так конферансье представлял ведущего Джонни Карсона.
Талантливый комедиант Джим Керри ожидаемо внес свою импровизационную лепту в картину «Лемони Сникет: 33 несчастья». Когда сиротки Бодлеры напомнили своему опекуну о том, что только что лишились родителей, он отреагировал (как актеру показалось в тот момент) недостаточно драматично и попросил повторно подать ему реплику, чтобы отыграть партнеров в полной мере. Тем не менее режиссер Брэд Силберинг посчитал, что для нарциссичного артиста, коим является граф Олаф, такая реакция вполне правдоподобна, и оставил реплику в фильме.
Фильм Роберта Родригеса, снятый по сценарию Квентина Тарантино и с ним же в одной из главных ролей, запомнился даже не одной, а двумя импровизациями: первой стала реприза Джорджа Клуни, которая прочно вошла в золотой фонд поп-культурного достояния. Демоническая вампиресса в исполнении Сальмы Хайек угрожает Сету рабством и местом домашнего песика. Клуни саркастично замечает, что уже был женат, и стреляет в люстру, висящую над головой клыкастой дьяволицы. Родригес не был уверен, что реплику стоит включать в фильм, но с подачи продюсеров фрагмент оказался в трейлере – пришлось ставить кадр и в финальный монтаж.
Вторая импровизация несколько отличается от прочих, поскольку она по большому счету запланированная и не имеет отношения к сценарию или внезапным актерским озарениям. Для постановки танца-выступления Сальмы Хайек Родригес не стал нанимать хореографа, а предложил актрисе двигаться, как ей того захочется, в такт музыке – результат можно увидеть на экране, а танец по праву считается одним из самых страстных и чувственных в кино.
В библию фанатов детища Джорджа Лукаса наряду с культовыми «Да пребудет с тобой сила!» и «Люк, я твой отец» (кстати, фраза в оригинале звучит несколько иначе) вошел и диалог принцессы Леи и Хана Соло из второй части оригинальной трилогии. Отважного капитана корабля «Тысячелетний сокол» вот-вот заморозят имперские штурмовики, но перед этим принцесса Лея успевает признаться ему в любви. В сценарии был прописан лаконичный и вечный ответ: «Я тебя тоже», но Харрисон Форд не удержался и ответил Кэрри Фишер: «Я знаю!» Именно этот вариант оставили в фильме, он куда больше подходит строптивому характеру Соло, да и разрывает вековой шаблон.
Шесть лет прошло с тех пор, как Робина Уильямса нет с нами: чуть ли не чаще всего в перечне заслуг и взятых высот актерского мастерства вспоминают его спонтанный монолог в «Умнице Уилле Хантинге» Гаса Ван Сента. Уильямс, играющий психотерапевта, излил душу своему пациенту (Мэтт Деймон) и рассказал про покойную жену и ее проблемы с кишечником: это была речь о мелочах, которые знал только он и которых ему чертовски не хватает после ее смерти. Хохотала вся съемочная группа, если приглядеться, можно увидеть, как трясется камера, за которой, по-видимому, оператору не удается сдерживать эмоции. Абсолютно закономерно эта роль Робину Уильямсу принесла премию «Оскар».
Локальный подвиг Леонардо ДиКаприо мгновенно стал своего рода притчей во языцех. Во время съемок «Джанго» Квентина Тарантино актер настолько вошел в кураж, что слишком сильно ударил по столу и разбил бокал, в результате порезался. Лео это нисколько не смутило, и он продолжил играть сцену с кровоточащей рукой, что придало эпизоду зловещей оттенок, а его персонажу Кэлвину Кэнди – еще больше жестокости в образе рабовладельца. Импровизация, которая столь зацепила зрителей, академиков не так сильно впечатлила, и номинации на «Оскар» за роль второго плана в этот раз не последовало.