Откопать ксеноморфа

Возвращение Ридли Скотта в мир «Чужого» было долгожданным событием для фанатов цикла. Британский режиссер прославился, когда в 1979 году выпустил первого «Чужого», и с тех пор занимался другими проектами, предоставив развитие цикла коллегам. Если Джеймс Кэмерон снял «Чужих», которых оценили почти столь же высоко, как «Чужого», то Дэвид Финчер с «Чужим 3» и Жан-Пьер Жене с «Чужим: Воскрешение» многих разочаровали, а кроссовер «Чужой против Хищника» Пола Андерсона и вовсе был принят в штыки. Поэтому, когда стало известно, что Скотт снимает приквел «Чужого» под названием «Прометей», поклонники эпопеи восприняли эту новость как Благую весть: «Мессия вернулся!» От мэтра ждали, что он вдохнет в «Чужого» новую жизнь и вернет его на тот высокий уровень, который продемонстрировала картина 1979 года.

Выйдя в прокат в 2012 году, «Прометей» предсказуемо стал хитом, но это был лишь финансовый успех. Как режиссер и обещал до премьеры картины, «Прометей» включал сцены с участием причудливых монстров, но не концентрировался на них. В основном это была лента о поисках существ (так называемых «Инженеров», которых в русском переводе называли «Создателями»), приложивших руку к зарождению человечества и жизни на Земле, и о первом контакте с «космическими богами». Которые, как оказалось, хотят уничтожить свое творение. Генетические предки Чужих были, в сущности, антуражем в истории на совсем другую тему, нежели ключевые темы «Чужого», «Чужих» и других лент эпопеи. И многим поклонникам цикла это не понравилось.

Скотт полагал, что ксеноморфы (официальное название Чужих) исчерпали себя и что публика ждет от него чего-то принципиально нового, пусть и связанного с монстрами «Чужого». Он хотел рассуждать о людях и богах, о творчестве и творении, о богоборчестве и бунте раба против господ. Однако обнаружилось, что ярые поклонники цикла надеялись лишь на подновление обветшалой эпопеи, и ее радикальное переосмысление не пришлось им по душе. Проще говоря, фанаты хотели видеть ксеноморфов, а не Инженеров. Те же, кто не возражал против сюжета ленты, были разочарованы тем, что «Прометей» ставил много вопросов, но почти не давал ответов и прозрачно намекал, что разобраться в произошедшем можно будет лишь после выхода намеченных сиквелов.

Многие на месте Скотта встали бы в обиженную позу непонятного гения. У режиссера был повод для такого поведения – «Бегущий по лезвию» сперва провалился, а затем был признан мировой классикой. Но Скотт вместо этого проявил смирение и признал, что ошибся. Его главной задачей было потрафить публике, и он с этой задачей не справился. Поэтому Скотт изменил свои планы на сиквел, и «Чужой: Завет» обрел слово «Чужой» в заглавии и монстров (не в точности ксеноморфов, но их близких родственников неоморфов) в центре событий. В сущности, новая лента оказалась вольным ремейком первого «Чужого», поскольку это вновь история о том, как астронавты в дальнем космосе откликаются на загадочный сигнал и становятся жертвами чудовищ. «Завет» не отбрасывает все, что было заявлено в «Прометее», и это его прямой сиквел, но все же Инженеры отходят на второй план, а Чужие возвращаются на авансцену.

Как к этому относиться? Очевидно, двойственно. С одной стороны, Инженеры получились интригующим дополнением к миру «Чужого», и у «Прометея» были не только противники, но и защитники, которых новое-старое направление эпопеи в каком-то смысле предало. По крайней мере, на время «Завета» – нельзя исключать, что в дальнейшем Инженеры вновь станут сюжетно значимы.

С другой стороны, когда кино, независимо от его названия, входит в цикл о космических монстрах, то зрители вправе требовать, чтобы монстров было побольше и чтобы монстры были примерно теми, к которым публика уже привыкла. Киносериалы могут резко менять свое направление – вспомним метаморфозы «Рэмбо» и «Форсажа», – но для этого им нужна неподвижная «ось вращения». Как правило, это сквозные герои, для которых логична та повествовательная революция, которую придумали сценаристы.

Так, нет ничего странного в том, что Рэмбо после его «художеств» в Штатах возвращается во Вьетнам и продолжает войну, которая закончилась в Белом доме, но не в его голове. Или в том, что бригада Торетто эвакуируется из США, превращается в международную шайку и со временем начинает сотрудничать с нещепетильными спецслужбами. В цикле «Чужой» же сквозными персонажами после выхода «Чужого: Воскрешение» стали заглавные монстры. Так что радикальный поворот эпопеи был бы легко принят лишь в случае сохранения Чужих. Хотя трудно представить, какое новое занятие можно было бы придумать для монстров, которые умеют лишь убивать, пожирать и размножаться. В отличие от высокоразвитых Хищников.

Показательно, что даже мэтру Скотту, выдающемуся мастеру многих жанров, не простили радикальную отличность «Прометея». Мэтр мэтром, а зрительские ожидания, сложившиеся за более чем три десятилетия, сильнее, чем уважение к гению. Вероятно, «Прометей» был бы принят благосклоннее, если бы он не был привязан к «Чужому». Но в этом случае не факт, что лента бы вызвала тот интерес, которым она пользовалась. Хотя, судя по «Марсианину», который стал самым коммерчески успешным фильмом Скотта, зрители готовы смотреть оригинальное космическое кино, где нет не только монстров, но и каких бы то ни было злодеев.

Главный вывод из этой истории состоит в том, что не стоит ждать радикальных перемен от устоявшихся и популярных циклов, если возможность таких перемен не заключена в исходном материале. Даже когда студия и известные творцы пробуют «что-то новенькое», публика реагирует так резко, что создатели отыгрывают назад. Вспомним, что было с «Терминатором» после «Терминатор: Да придет Спаситель», который снимали как начало новой трилогии. Поэтому важно, чтобы студии не только выпускали сиквелы, но и начинали новые эпопеи, не скованные зрительскими ожиданиями. Только от таких эпопей можно дождаться чего-то по-настоящему нового. Как говорится в одной умной книге, для нового вина нужны новые мехи.