Петр Луцик: «Люди уходят, а время стоит на месте»

Фильм "Окраина", дебют в режиссуре известного сценариста, работавшего в соавторстве с покойным Алексеем Саморядовым ("Гонгофер", "Дюба-дюба", "Дети чугунных богов", "Лимита"), вызвал много шума. Я встретился с постановщиком после пресс-показа картины в Москве.

В прошлый раз мы с вами беседовали пять назад, когда еще был жив Леша. Как вам работается одному, без него?

Нормально. Работаю. Кто не работает, тот всегда не работает, а кто работает, тот всегда работает.

Даже если половина отпала?

Послушайте, вам так кажется. У меня ничего не отпало. Все нормально.

Это правда, что вы сами взялись за постановку потому, что вас не удовлетворяло то, как реализовали ваши сценарии Бахыт Килибаев, Томаш Тот и Денис Евстигнеев?

Нет. Эта картина была моим долгом, я не мог сделать другой. Про этих людей ведь никто не снимает, и для них никто не снимает. А снимать надо, потому что подавляющее большинство людей живет на окраинах страны. 150 км от Москвы - уже окраина…

Ну, кое-то снимает. Тот же Евгений Семенович Матвеев, например. Вы знаете, с какой формулировкой кинотавровские критики дали "Окраине" приз? "За плодотворное скрещивание Евгения Матвеева с Евгением Юфитом". А вообще было бы интересно посмотреть, как принимают на самой окраине российской ойкумены кино, которое сделано "про нее и для нее".

Я понимаю, что вы хотите сказать своей формулировкой. А посмотреть самому интересно…

Вы согласитесь, если я определю открытый вами жанр, как эпический стеб или стебательский эпос…

Не соглашусь. Я не люблю слова "стеб", никогда в жизни не стебался, все что делал, делал серьезно. Эпос - да. Но малобюджетный эпос.

Кстати, сколько денег ушло на картину?

Спросите у продюсера, он лучше знает.

Он отвечает: "Меньше, чем вы думаете"

Какой молодец!

Понравилось вам быть режиссером?

Нет. Не люблю руководить другими людьми, мне вполне достаточно себя. Но снимать, видимо, придется, потому что есть идеи, которые хочется осуществить. А кому они нужны, кроме меня?

Ваш фильм призывают запретить, потому что он-де призывает к "черному переделу". Или к красному - в смысле кровавому…

Это личное дело тех, кто призывает к запрету. Со своей стороны, я не призываю запретить то, что они пишут…

Я не верю, что ваш фильм может кого-то поднять на передел, он для этого слишком ироничен, но я своими глазами видел напуганного им человека.

"Окраина" - нежная поэтическая картина. Как она может напугать?

Вы называете нежностью то, что ваши герои опускают своих супостатов в ледяную воду, ломают им ребра щипцами и грызут их зубами?

Они вынуждены так поступать, потому что у них все отняли…

А почему, по вашему, зрители не ужасаются жестокостям, а смеется?

У нас вообще кровавый юмор. Помните, в "Беге" Хлудов гооворит: если через десять минут бронепоезд с офицерами не пройдет на станцию, начальника станции повесить, а коменданта расстрелять. И когда поезд проходит, начальник бежит рядом и целует броню. И это безумно смешно, потому человека должны были убить, а не убили. Не знаю, будут ли в этот момент смеяться англичане, а русские будут.

В таком случае Иосиф Джугашвили был чисто русским человеком. Есть юмор висельника, а у него был юмор вешателя. "Товарищ Орлова, передайте вашему мужу, что мы его повесим…" "За что, товарищ Сталин?" "Как за что? За шею!" Или так: "Товарищ Сталин, у Орджоникидзе головокружение от успехов. Что делать?" "Как что? Открутите ему голову в обратную сторону!". В "Окраине, кстати, много броских фраз, как бы претендующих на то, чтобы войти в фольклор. Например, где Олялин с окровавленным ртом вылезает из погреба и говорит: "Не люблю обкомовцев…"

Великая подсознательная мечта всех режиссеров - снять фильм, равный "Чапаеву" или "Белому солнцу пустыни", которые просто растащены на реплики…

Есть у вас склонность к простым, как кирпич, фразам. "Солнце светило ярко. Люди шли на работу".

"Солнце светило ярко гагаринской улыбкой". Это не в моем сценарии, но это гениально.

В "Окраине" вы воспроизводите эстетику старосоветского кино…

По-моему, смешно называть его советским. Люди, которые его делали, выросли в старой России, и в этих фильмах есть культура, которая потом ушла. Меня всегда это страшно трогало и поражало. В них есть какие-то корни, и я пытался понять, можем ли мы делать такое же "корневое" кино.

Почему вы думаете, что нравившееся в 1936 году будет нравиться и сейчас?

Потому что ничего не изменилось. Это мы говорим, что время уходит. Хасиды говорят иначе: "Люди уходят, а время стоит на месте". Я это чувствую. Ничего не происходит. Все нормально. Женщинам две тысячи лет назад нравились украшения, а мужчинам власть - и сейчас нравятся.

"Корневое кино", оно же сермяжное и посконное, сказали бы ваши критики. Но я не скажу, потому что в нем есть сторонний взгляд. Одного из ваших героев зовут Василий Иванович, что уже останняет ситуацию.

А я очень люблю фильм "Чапаев". Наверно, по наследству. Моя мама смотрела его раз тридцать, не меньше.

А главного злодея, сидящего в Москве на самой верхотуре нефтяного магната, который купил у председателя колхоза всю крестьянскую землю, играет Виктор Степанов. В сочинском зале сразу прошел шепоток: "Виктор Степанович…"

Ну не я же давал Степанову имя и фамилию!!!

Почему вы снимаете своих персонажей так, как тогда снимали кулаков и вредителей - погружая кадр в полумрак, затеняя лица так, что кожа начинает походить на древесную кору…

Кулаков-то как раз и жалко. Хорошие были люди. Может я про них и снял картину…

Когда председателя окунают в прорубь - это комбинированная съемка?

Натурная. Но единственный, кто в ней пострадал - это я, когда упал в воду.

Выходит, вы обрашались с актерами так же, как их персонажи со своими врагами? Но это чисто советский способ добиться реалистичности.

Конечно. И я этим горжусь.

Мир фильмов 30-х годов был раздвоен. У "наших" была олна мораль, у "них" - другая. А у ваших этика одна. Злодеи принимают то, что заслужили, со стоическим, вернее эпическим спокойствием.

А куда им деваться? Да у нас и не очень принято колыхаться. Сидишь и думаешь: "Ну, блин, попался". И молчишь. У нас люди не крикливые.

Ваш верховный злодей похож на только на ЧВС, но и на Кощея Бессмертного. Сидит высоко, и девушка у него в терему…

Черт его знает. Они делали свое дело, а тут барышня попалась. Ну, вывезли ее из огня.

И что с ней сделали?

Загрызли и съели. Что вы за вопросы задаете?

Нормальные вопросы. Я вообще девушками интересуюсь.

Ладно, хотел я эту девушку привезти в деревню. Чудовищные вышли кадры, я их выкинул. Да я много чего повыкидывал. Первая сборка фильма шла три с половиной часа. Помните, что сказал Иван Грозный, отрубив первую голову? Он сказал: "М-мало!". И я резал и приговаривал: "М-мало.". Вот вам русский юмор…

Сцена, где Олялин раздевается и лезет в подвал грызть обкомовца, напоминает сцену из "Епифанских шлюзов", где палач, "огромный хам , в одних штанах на пуговице и без рубашки" кричит Бертрану Перри: "Скидавай портки!", а потом обещает управиться с ним без топора.

Впервые слышу. Я у Платонова прочел всего два рассказа. У него тяжелый язык. Я и Чехова-то читать не могу - устаю через полстраницы. А что касается сходства, то однажды нас позвала Алла Пугачева писать сценарий. одно - чтобы Мы придумали историю, а потом Леша купил "Телохранителя" с Кевином Костнером. Мы посмотрели и обалдели - это был один к одному наш сюжет. Настоящие истории носятся в воздухе. Кто схватил - тот и выиграл. Это нормально. А эпизод с подвалом мне привиделся ночью без всякого Платонова.

Вы по первому призванию технарь?

Я был страшно башковитый по физике и математике. Поступал в физтех, сдал все на отлично, но не прошел собеседование. Меня спросили, почему я хочу изучать физику моря, а я сказал, что люблю море и хочу плавать. После этого меня с этим экзаменационным листом взяли в институт стали и сплавов. Математику нам предподавал безумный человек, Дмитрий Игоревич Шпаро, который на полюса ходит. Классный был математик. Бегал из Москвы в Запорожье, я с ним тренировался. Как-то за день пробежал 54 километра., странно, что не сдох.

Писать вы начали в ИСиСе?

Нет, еще в школе. Четыре года назад был на родине, в Ташкенте, откопал тетрадку 1977. Там такие умные вещи оказались! Человек ведь рано все понимает. Теоретически он знает, что жизнь устроена так-то и так-то. Здесь яма, здесь колючка. Потом идет и падает в эту яму. Вылезает весь в г…., и говорит: "Да я же это знал!". Пока не переживешь, ничему не учишься. Тебя бьют по голове, по зубам, ты сплевываешь крошку с зубов, отхаркиваешься и говоришь: "А я был прав…"

После института стали и сплавов у вас был трудовой опыт?

Я работал на прокатных станах, был вальцовшиком. Чудовищная работа. Полчаса работаешь, полчаса у руки трясутся. Выскакивает раскаленная полоса из печи: чуть зазевался - прошьет насквозь. Половина вальцовщиков от этого гибла. А беспалых и безруких никто не считал. В "Детях чугунных богов" ничего этого нет. А вы все в восторге…

Я - нет. "Окраину" я считаю намного содержательней. А как вы познакомились с Лешей?

Выходил из ВГИКа, смотрю - нахальная морда, один глаз прищурен. Я не знал, что у него минус сорок четыре… Не помню. Я вообще не знаю, что было вчера.

Эпическое у вас ощущение жизни: времени нет, сегодня, завтра и вчера - все едино… А можно ли сказать, что от Алексея исходило иррациональное начало, а от вас - рациональное, формообразующее?

В принципе да. Он был главный, я - помогающий. Я учился у Агишева и Тулякова, но закончил мастерскую Саморядова. Леша знал все. Писал сорок вещей сразу и ничего не мог бы закончить, если б мы не садились вместе и не приводили все это в порядок. А может, и не надо было этого делать. Я ему сто раз говорил - зачем тебе это кино? Сиди себе, пиши… У нас с ним по три "Ники" - а за что? За плохие фильмы? И я снял плохой фильм. Но в нем что-то есть. Я это знаю, хотя понимаю, что еще слаб как режиссер. Я не Грымов, который о себе говорит, что он единственный. Я каждый раз смотрю на него и завидую. Какой, думаю, умный человек - и туфли у него хорошие, и бородка хорошая, и пиджак. У меня вот нет пиджака. Не дорос еще. Мне еще учиться, учиться и учиться…

Как завещал великий Ленин и учит КПРФ. А в эстетике "Окраины" вы больше работать не будете?

Я чудовищно устал от этих мужичков. Я про девушек хочу снимать. Чтоб были 144 девушки в фильме, и все красивые…

Девушки - это прекрсно. Но мужички ваши в поисках того, кто скупил их земли, идут от окраины к центру: деревня, поселок, город, столица, и по мере их продвижения злодеи все крупнеют. По вашему, зло нарастает по мере приближения к столице?

Не знаю. В Москве те же люди, что и везде, просто здесь безумная жизнь, которая что-то с ними делает.

Почему у вас такое отношение к Москве?

Здесь нет художественной среды. В Петербурге вот есть. У них там у всех большая синильная печать на лбу…

Печать неблизкой смерти…

Вот-вот. Но среда у них есть. И в Нью-Йорке, и в Лос-Анжелесе есть, я там жил. А тут один на Сатурне, другой на Венере. За сто световых лет. Каждый сам по себе. Мне это обидно. Обидно, что если бы я позвал Валерия Тодоровского посмотреть "Окраину", он бы не пришел. И Месхиев бы не пришел.

Но вы ведь и не звали.

Вас я тоже не звал, но вы же пришли. То есть, лично вас звал, говорил: есть такой злобный критик, вы его пригласите…

Ну, вы тоже не ангельского нрава. А как по-вашему, сейчас хуже, чем раньше? Или все нормально?

Ненормально. Но не хуже, чем раньше. В 1947 было хуже, в 1941 было хуже, я уже не говорю про 1918, 1919, 1857 или 1812-й. Раньше жизнь вообще ничего не стоила. Цивилизация за одно только билась - чтобы человеческая жизнь чего-то стоила. Правда, не знаю, чем это кончится. Но сейчас хоть на кол не сажают. А это очень больно - на кол сажать….

Ну, ваши окраинные мужички на кол посадят совершенно спокойно и даже с доброй улыбкой…

Это они по необходимости.

Это вы уже говорили. Но я и по необходимости не смогу.

А вы знаете, что самые страшные люди на земле - это крестьяне? Чеченские крестьяне, которые вели эту войну, русские крестьяне, которые вели гражданскую войну. У людей, которые могут зарезать курицу, свинью и корову - другое отношение к крови. Для них отрезать человеку голову - это нормально. Вчера зарезал свинью, а сегодня критика зарезать - плевое дело.

Хорошее сопоставление…

Свинья дороже, я ее щепочкой чесал, грязь с нее счищал, молоком выкармливал. А за землю они вообще глаза выедят. И не в том дело, что в ней нефть или алмазы. За голую землю, на которой ничего и вырасти не может.

Уж не потому ли у вас в начале фильма потрескавшаяся глинистая почва, и в конце фильма ничего не всходит, только пахота идет?

Может, поэтому.

Возможно ли нормальное кино в ненормальном мире?

Все зависит от людей. Люди делают нормальные условия жизни ненормальными, значит они могут и наоборот.

А от вего зависят сами люди? Их кто делает - не условия разве?

Слушайте, да ну вас в баню. Меня кто нибудь спрашивал, хочу ли я родиться вот такой? А вас кто-нибудь спрашивал?!

А если бы спросили?

(Смеется) Не знаю. Я бы тоже начал спрашивать: а на каких условиях? Теплые пеленки будут? А трехкомнатная квартира? Но никто ведь не спросил. И вот я живу… воровато озираясь. Кричу, что мне плохо по ночам одному. Или что хорошо. Кого это интересует!

Выходит, что человек не только умирает в одиночку, но рождается и живет?

То, что рождается и умирает - с этим все понятно. Что живет в одиночку - вот что обидно…