Рецензия на фильм «Делай ноги»

У советского человека, читавшего в школе Максима Горького, о пингвинах не самое лестное представление: во-первых, это птица, не отличающаяся умом и сообразительностью, во-вторых, трусливая, в-третьих, скрытная и, что хуже всего, лишенная изящества форм, отчего шансы ее послужить объектом искусства вроде бы должны стремиться к нулю. Но как ни странно, в зарубежном кинематографе пингвин нынче едва ли не самое модное пернатое. Стерся из короткой кинозрительской памяти стремящийся к мировому господству мегаломаньяк, зловещий Человек-Пингвин, сыгранный Дэнни ДеВито у Тима Бертона в "Бэтмене", и теперь пингвиний образ вызывает исключительно радужные ассоциации. Фильм "Делай ноги" обставил в американском прокате даже "Казино Рояль" /Casino Royale/ (2006), а наши видеоларьки завалены "Фаршем пингвинов", пародирующим прошлогодний документальный "Марш пингвинов" /Marche de l'empereur, La/ (2004) (в российском прокате – "Птицы 2: Путешествие на край света"), получивший "Оскар" и наверняка оказавший влияние на снявшего "Ноги" австралийского режиссера Джорджа Миллера, до глубины души потрясенного обычаем императорских пингвинов петь песни приглянувшимся им самкам.

Не стоит, однако, сразу записывать господина Миллера в сентиментальные маразматики: право умиляться птичьему пению он давно заслужил довольно нонконформистскими фильмами про "Безумного Макса" /Mad Max/ и про несгибаемого поросенка Бейба /Babe/. И в общем, можно было смело надеяться, что человек, сумевший сделать объектом киноискусства сначала Мела Гибсона, а потом свинью, уж с пингвинами как-нибудь да справится. Тем более что основополагающая идея та же самая, что 11 лет назад в "Бейбе", где провозглашалось, что свинья должна упорно оставаться самой собой, даже если ей втемяшилось считать себя собакой. В фильме "Делай ноги" пингвин должен то же самое, даже если с рождения страдает тремором нижних конечностей, несколько смахивающим на синдром Паркинсона. Это результат родовой травмы: высиживавший яйцо отец нечаянно выронил его, после чего вылупился голубоглазый альбинос-инвалид, способный издавать только кряхтенье и хрипы вместо чарующих звуков поп-музыки самых разных периодов, с помощью которой общаются между собой пингвины в фильме.
Подвергнутый остракизму в родной стае аутсайдер обнаруживает, что кроме императорских на просторах Антарктиды водятся также мелкие пингвины Адели, не столь величественные, но более темпераментные и лишенные предрассудков, с восторгом воспринимающие его умение бить чечетку. Таким образом, к идее, как важно оставаться самим собой, добавляется поправка о том, что нонконформизм нонконформизмом, но недурно в принципе найти подходящую референтную группу, в которой твои ненормативные навыки, не оцененные большинством, все-таки придутся кстати.
Во второй половине "Делай ноги" от частных проблем самоидентификации героя переходит к общепингвинским – прежде всего к восстановлению оборвавшейся пищевой цепочки и ликвидации рыбного дефицита. Главный герой, все еще лелеющий мечту вернуть доверие соплеменников, отправляется выяснять, куда девалась рыба. Путешествие его, естественно, кончается в зоопарке, где через три дня топотун теряет свой душераздирающий голос в попытках расспросить посетителей, зачем они воруют пингвинью рыбу, а еще через три дня – лишается рассудка и начинает отплясывать по камере.

Тут уж сценаристы становятся сами не рады, что забросили своего героя так далеко от дома, и он без всяких объяснений непостижимым способом откидывается из зоопарка и возвращается в стаю, правда, с вживленным в спину радиопередатчиком, и учит своих, как правильно и дружно притоптывать при появлении людей, чтобы они засовестились и отсыпали немножко рыбки. Главное при этом не открывать рта, в смысле клюва, потому что если бы высадившиеся из красных вертолетов добродушные полярники узнали, что пингвины давно разучили и "Heartbreak Hotel" Элвиса, и "My Way" Синатры, и "Somebody to Love" группы Queen, то всех солистов тут же бы повязали и отправили туда, где о целостности пищевой цепочки можно не беспокоиться до конца своих птичьих дней.

"Делай ноги", понятное дело, избегает этой мрачной гипотезы, однако в конце несколько зависает в нерешительности перед необходимостью каким-то образом вписать в природу истребляющего ее человека и предложить некое подобие консенсуса между людьми и зверьми. Все мультфильмы, включая наименее глупые, неизбежно дезориентируют юного зрителя, изымая из основного расклада такие общечеловеческие свойства, как лицемерие и коварство, которые в дидактических целях локализуются, как в басне, в отдельно взятых представителях фауны, с тем чтобы впоследствии вывести их на чистую воду и вынудить к показательному раскаянию. Но в "Делай ноги" даже эти отдельные гнойники отсутствуют, а похожие на манекенов людишки, столпившиеся вокруг вольера, где сходит с ума несчастный пингвин, вовсе лишены индивидуальных свойств и воплощают собой такую же равнодушную природу, как киты-убийцы, играющиеся с пингвинчиками перед тем, как закусить ими.