Рецензия на фильм «Нормальная семья»: одна трагедия двух семей

Корейская криминальная драма добралась до российского проката спустя два года после премьеры на кинофестивале в Торонто. Ожидание того стоило: режиссер Хо Джин-хо, знакомый широкому зрителю по мелодраме «Опасные связи», в очередной раз смешивает человеческие пороки и сталкивает их с буквой закона. В «Нормальной семье», вопреки названию, ничего нормального нет — такие дисфункциональные отношения еще надо поискать. Изначально сюжет о трагедии двух семей придумал нидерландский писатель Герман Кох в романе-бестселлере «Ужин», и кинематографисты решили переложить сюжет на свой лад. Были одноименные экранизации в Голландии в 2013 году и Америке в 2017-м с Ричардом Гиром, а еще итальянская с трогательным названием «Наши мальчики». Однако корейскому режиссеру удалось освежить историю, за что «Нормальная семья» и получила высокую оценку на фестивале. 

В центре сюжета два брата, давно переставших видеть друг в друге родственные души. Один из них — адвокат Чэ-ван (Соль Ген-гу), защищающий отмороженных преступников и обитающий в пентхаусе со своей молодой женой Чжи-Су (Клаудия Ким); другой — врач Чэ-гю, живущий по совести и занимающийся волонтерством с супругой Ён Ген (Ким Хи-э). У первого есть дочка Хё-юн (Хон Е-джи) с психопатическими наклонностями и стремлением поступить в Кембридж. Второй растит сына Си-хо, которого бьют в школе и не слушают дома. Их жизни снова переплетаются, когда Чэ-ван защищает водителя-лихача, от колес которого пострадала маленькая пациентка Чэ-гю. Затем вирусится жестокое видео: двое подростков, уж очень похожих на детей братьев, избивают бездомного. 

Чан Дон-гон в роли Чэ-гю на кадре из фильма «Нормальная семья»

Долгую экспозицию «Нормальной семьи» можно воспринимать одновременно как плюс и минус: с одной стороны, мы присматриваемся к героям и меняем отношение к ним с каждой сценой. Современное корейское кино славится своим символизмом: когда «Паразиты» покорили международный прокат, зрители выдвигали теории о значении камня в фильме. Но не всегда метафоры требуют долгой рефлексии: когда Си-хо давит пальцем божью коровку, легко догадаться — будет беда. Связующим звеном между скрытой агрессией сына и его отца-врача становится сбитый олень: может, сам инцидент и был случайным, но хладнокровие, с которым Чэ-гю стаскивает тело животного с трассы, очень показательно. Эта сцена впервые намекает на настоящую природу персонажей: внешняя благопристойность скрывает опасную жестокость. Чэ-ван, уверенный, что любые грехи можно замести под ковер с помощью денег или связей, оказывается лишь примером того, кем может стать его брат-врач, когда на кону стоит не только судьба сына, но и репутация семьи. Однако основное действие начинается в последней трети фильма, и к тому моменту неадекватность почти всех ключевых персонажей не кажется чем-то неожиданным — мы целый час наблюдали за хладнокровными расчетами двух семей в попытках выйти сухими из воды.

Каудия Ким в роли Джи-Су на кадре из фильма «Нормальная семья»

Один из важных лейтмотивов картины — размышление над актуальностью семейных традиций, которыми страны Азии славятся на весь мир. В Корее попросить совета и помощи близких — обычное дело, и ни одно серьезное решение не принимается без фамильного собрания. Братья то и дело пытаются усадить родню за общим столом, но жены ненавидят друг друга, а сами мужчины не сходятся во взглядах на жизнь. Репутация становится ключевым фактором, превращающим драму в настоящий кошмар. В корейской культуре, где общественное мнение играет огромную роль, даже идея раскрытия преступления оказывается хуже самой трагедии. Для братьев выбор между правдой и стыдом — выбор между двумя ужасами. Если правда всплывет, семьи окажутся разрушены не только в глазах общества, но и внутри — под тяжестью вины. Но если скрыть преступление, то они вынуждены будут жить с осознанием, что ментально нестабильные дети продолжают дышать им в спину. 

Чан Дон-гон в роли Чэ-гю на кадре из фильма «Нормальная семья»

Чэ-ван, который всегда казался уверенным и хладнокровным адвокатом, оказывается не только циничным, но и морально разрушенным, неспособным остановить дочь-хищницу. Его брат-врач, напротив, начинает с призыва к справедливости, но со временем становится безмолвным соучастником, пытаясь оправдать своего сына-социопата. Поначалу он уверен: детей нужно отвести в полицию, чтобы те понесли настоящее наказание, но вскоре представляет, каково будет и без того нелюдимому сыну после суда. «Адвокат дьяволов» Чэ-ван сталкивается с такой же проблемой — дочкой, чье взросление пустили на самотек, и в итоге получили подростка без эмпатии, которая на новость о смерти бездомного заявляет: «Значит, все норм?» Обе семьи рушатся изнутри, ведь их традиционные роли отцов-защитников, жен — хранительниц очага, детей — невинных продолжателей рода превращаются в противоположности. Когда братья расходятся во мнении о судьбе собственных отпрысков, агрессия бьет ключом. Ни один из них не способен остановить разрушение, потому что они борются не с детьми, а с собственной трусостью и ложью, в которой жили всю жизнь.

Стоит отметить, что Корея — патриархальная страна, где за мужчиной последнее слово. И эти устои тоже разбиваются в «Нормальной семье»: молодая Чжи-Су хоть и помалкивает за общим столом, но придерживается принципов справедливости, а не мнения мужа, о чем смело и заявляет. То же самое можно сказать и про Ён Ген — в своей крикливой манере она пытается замять инцидент с сыном и доказать его невиновность. Женщины в «Нормальной семье» похожи на ангела и демона, сидящих на плечах главных героев и тянущих их в разные стороны. Вероятно, под их влиянием и принимается финальное решение. Каждый из братьев кардинально меняет свою позицию, и когда кажется, что конец вот-вот наступит, сюжет делает еще один неожиданный, необратимый поворот. В этом главное преимущество «Нормальной семьи» — непонятно, когда снежный ком из бед закончится. Казалось бы, открывающая сцена со страшной аварией сразу расставляет братьев по разные стороны баррикад, но раз в полчаса происходит новая неприятность — и семейные узы сильнее трещат по швам. Криминальная драма освежает жанр драмы семейной и обнажает человеческую жестокость, зачастую спрятанную в тени традиций и стереотипов. Как бы мы ни были уверены, что семьям удастся вернуться к нормальной жизни, они все глубже тонут в собственной нечестивости.