Рецензия на фильм «Угол наклона»: формальное рассуждение об одиночестве

На фестивале молодого кино Voices показали «Угол наклона» — фильм выпускников МШНК Станислава Фомичева и Анны Далингер. Перед просмотром создатели превентивно предупредили: ни копейки Минкульта в фильм не вложено, а значит, налогоплательщики в кино тоже не вложились. Однако благочестивое заявление не помогло, и после просмотра в воздухе повис вопрос: заявили ли режиссеры свою самостоятельность или оправдались, что созданное — не совсем кино? 

Марисель Темпло в роли Эли на кадре из фильма «Угол наклон»

В центре сюжета филиппинка-домработница Эля (Марисель Темпло), однообразная рутина которой прерывается падением со стола во время неудачного протирания лампы. Если верить синопсису, после внезапной травмы жизнь Эли должна пойти под откос и медленно, но верно рассыпаться. Из-за обманчивого описания ожидаются смешения сна и реальности, психологическое саморазрушение, но героиня неизменно встречается с подругой, нянчит маленького Захара (Захар Ратчин) и пытается выпросить у его строгой мамы (Ирина Брагина) выходной. Отслеживается хоть в чем-то из перечисленного внутренний кризис Эли? Едва ли.

Режиссеры «Угла наклона» делают ставку на герметичность и чистоту фильма, но вот незадача: с холодными оттенками и крупными планами текстур переборщили, а визуально кино все еще далеко не стерильное. Вымученный эстетизм становится не художественным приемом, а скорее проявлением нарциссизма, в котором создатели демонстрируют свою приверженность высокому. В самолюбование скатывается и рассуждение на тему одиночества: по мнению авторов, с недавних пор (а может, и с давно забытых) мы живем в постапокалипсисе, где каждый сам за себя и людям нет дела до чужих забот. О том, как отчужденность связана с «часами со знаком апокалипсиса» или «хрустальным шаром», о которых говорят режиссеры в интервью, драматургия умалчивает, отдавая предпочтение наблюдению за городом и портретным кадрам. 

Марисель Темпло в роли Эли на кадре из фильма «Угол наклон»

Кстати, о городе: Москва становится смыслообразующим пространством со своими угнетающими громкоговорителями, бесконечными высотками и стеклянными поверхностями, в которые как ни гляди — от себя не спрячешься. Будто бы Фриц Ланг заснял современный мегаполис: столица оказывается неприветливой и непримиримой к тем, кто не говорит на ее языке и не входит в круг москвичей Третьего транспортного кольца. Из этой логики кажется, что Москва одинаково строга для всех, и хочется уточнить у создателей: испытывают ли успешные кинематографисты такое же одиночество, как приезжая филиппинка? Если углубиться в историю «Угла наклона», окажется, что изначально это был этюд об Эле, разбирающей вещи и смотрящей в окно. Несмотря на хронометраж в почти два часа, этюдом фильм и остается — разве что появляется больше пространства для скитаний. Вокруг дети рассуждают о смерти, а врачи отрицают боль пациента. Куда бежать от такой бесчеловечности? Конечно, в зазеркалье, куда Эля и отправляется. 

«Угол наклона» вполне мог бы стать талантливо хлестким рассуждением на тему одиночества в толпе и бегства от себя, но уделяет чересчур много внимания эстетике в обход протагонистки — словно режиссеры вторят собственному фильму и намеренно игнорируют Элю. Каждый кадр и каждая нота композитора Александра Маноцкова, прервавшего пятилетнее молчание ради картины, претенциозные и отталкивающие. «Угол наклона» прекрасно смотрелся бы в качестве экспоната выставки современного искусства посреди белых стен: затянувшийся визуально-поучительный ряд можно назвать перформансом, но фильмом, в котором зритель может найти свое отражение, едва ли.