Рецензия на сериал «Противостояние» — новую адаптацию трукрайм-романа Юлиана Семенова

Магадан, 1979 год. В лесу находят расчлёненное тело без рук, ног и головы. На расследование из Москвы отправляют полковника Костенко (Владимир Вдовиченков), но его мысли заняты всем кроме работы: супруга подала на развод, и теперь меланхоличный сотрудник МУРа коротает поездки от места преступления к свидетелям, пафосно размышляя о семье и одиночестве. Витать в облаках мужчине мешает новый напарник-юнец Константин Тадава (Денис Нурулин): он с ходу предлагает несколько версий, а заодно хвалится образованием и знанием иностранных языков. Вскоре выясняется и имя убитого: жертва — крановщик золотого прииска Михаил Гончаров (Игорь Хрипунов), последний раз его видели в компании таксиста Григория Милинко (Алексей Гуськов). По неожиданному совпадению после инцидента водитель уволился и уехал на юг страны. А история его жизни корнями уходит в события Второй мировой войны, что усложняет поиск улик и опрос очевидцев.

Владимир Вдовиченков в роли Костенко на кадре из сериала «Противостояние»

Новая экранизация одноименного романа Юлиана Семенова была обречена еще до выхода. Тягаться с советской адаптацией 1985 года, крайне протестной и уникальной по стилю, — задача заведомо проигрышная. «Противостояние» Семёна Арановича и сейчас может предложить много открытий, как минимум невероятно мрачную детективную историю, поставленную по реальным событиям из 1960-х, а как максимум болезненную, честную и подцензурную критику позднесоветского строя. В середине 1980-х режиссёр-петербуржец использовал историю о поимке маньяка как обманчивый каркас для разоблачения социальных проблем. В стране все пропитано смертью и гниением: семьи разваливаются, улицы Магадана заполоняют зэки, экономика стремительно падает, а старые идеалы кажутся несбыточными мечтами на фоне новостных заголовков об убийствах и нищете.

В эрнстовском «Противостоянии» СССР больше напоминает синефильский трибьют: нуарный следователь в исполнении Вдовиченкова томно курит у серых многоэтажек, магаданские леса визуально напоминают болота Луизианы из «Настоящего детектива» — такие же бескрайние и хранящие уйму тайн и трагедий; а каждый кадр отдает клипмейкерством. На фоне других телевизионных сериалов новое шоу с обилием широкоугольных объективов и пышной цветокоррекцией, возможно, и правда выглядит эффектно, но после третьей серии эстетика начинает приедаться. А изящные операторские решения все чаще сменяются скучными восьмерками и статичными планами, чтобы за сюжетом можно было следить фоном, убирая квартиру.

Алексей Гуськов в роли Кротова на кадре из сериала «Противостояние»

Вопрос даже не в том, что может предложить новая адаптация трукрайм-романа, а в том, что авторам свежей экранизации можно и нельзя говорить с экранов. На самом деле действие разворачивается не в СССР, а в абстракции, вечном лимбе, где живут алкоголики-работяги, следователи с морщинистыми лбами и, конечно, убийцы. Если старое «Противостояние» не просто метило в нерв времени, а по-садистски резало его в каждой серии, то версия «Первого канала» старательно избегает всех неудобных разговоров. И о кризисе в стране, и о развале ценностей, и даже о том, как насилие пожирает душу и рождает монстров.

Аранович был настолько смел, что уже в 1980-х пытался погрузиться в психологию дезертиров времен Второй мировой, но партия внесла в монтаж некоторые коррективы. Новое же «Противостояние» выглядит так, словно авторы сразу обошлись без лишних комментариев со стороны бюрократов: хтонь они оставили, а вот причину мрака и безнадеги талантливо сгладили и убрали. Детектив в исполнении Басилашвили размышлял о развале институтов и либерализации. Следователь Вдовиченкова же тоскует по жене, чтобы прийти к неординарному выводу: семья, в общем-то, это хорошо, правильно и здорово. Мысль рискованная, сложно не согласиться.

Алексей Гуськов в роли Кротова на кадре из сериала «Противостояние»

Даже если рассматривать новое «Противостояние» как нуарный детектив, эдакую интригующую жанровую безделушку, зрителя ожидает разочарование. Сериал 1985 года очень осторожно выкладывал карты на стол: самого убийцу нам не показывали, но о его судьбе мы узнавали из черно-белых, еще более грязных по стилистике флешбэков. В софт-ребуте личность злодея раскрывается моментально, буквально в первые пять минут. Под песню «Все напоминает о тебе» персонаж Гуськова и его спутница рубят бедолагу топором и через пару минут страстно целуются — лучше показать аморальность антагониста, кажется, и нельзя. Впрочем, к актеру претензий нет: пускай сам Милинко (он же Кротов) — блеклая копия убийцы из старого сериала, но по уровню безумия в глазах и инфернальной энергетике актер приближается к Андрею Болтневу из классики Арановича.

Владимир Вдовиченков в роли Костенко на кадре из сериала «Противостояние»

Правда, когда Гуськов пропадает с экрана, зрители остаются наедине с избыточной детективной линией: в первых двух сериях дают так много информации, что остается только помножить два на два — и история моментально сложится. Пиком становится предпоследний эпизод, в котором буквально склеиваются все показанные ранее флешбэки — просто теперь авторы слегка дополняют их перспективой от лица убийцы. Они несут столько же ценности, сколько описания на обороте детективных романов. То есть просто повторяют уже известный факт с умным видом.

«Противостояние» — тот самый случай, когда и исходный материал, и классическая адаптация оказываются непосильными для подражания. Вроде бы все на месте: и Костенко, и Тадава, и СССР никуда не делся — но от каждого кадра веет маринадом. Что от Кротова, который, по-театральному наклеив фальшивые усы, умудряется сесть на самолет и обмануть пограничников; что от кадров — вроде бы красивых, но снятых по какой-то методичке академически стильного детектива; что, наконец, финал, где герои, решившие все проблемы, собираются на пляже, а там их посещает автор первоисточника, Юлиан Семенов, и просит написать книгу о реальном случае. Эрнст, может, и не планировал тягаться с Кевином Файги, но в «Противостоянии» он построил свою мультивселенную безумия: она оторвана от реальности и художественной правды настолько же, насколько и блокбастеры про супергероев в трико.