Шоу 70-х

У каждого времени запах особый, и в каждой стране он свой. 1970-е в Америке – это эпоха Уотергейта, завершения Вьетнамской войны, порно в кинотеатрах, рассвета блокбастеров… Неудивительно, что к этой насыщенной эпохе регулярно обращаются кинематографисты и телевизионщики. Вспомним хотя бы вышедшие в самое последнее время сериал «Двойка» и фильм Спилберга «Секретное досье».

1970-е в СССР были куда скучнее. Ни тебе громких политических скандалов, ни тебе жесткой эротики с большого экрана, ни даже «Звездных войн» и «Челюстей», хотя эти ленты отнюдь не были явной антисоветчиной. Правда, в то время началась Афганская война, которая стала «нашим Вьетнамом», но это было уже на излете эпохи Брежнева, в начале 1980-х. Конечно, «застой» – понятие условное, и 1970-е не были вовсе лишены событий, происшествий и политических и социальных процессов. Но в целом это был едва ли не самый скучный период во всей истории нашей страны.

Поэтому вполне логично, что наши 1970-е куда реже попадают на экран, чем, например, 1940-е. Даже Древней Руси сейчас уделяется большее внимание, чем эпохе застоя. Хотя русичи давно канули в Лету, а застой был не так уж давно, на памяти многих посетителей кинотеатров или их еще живых родителей.

Тем не менее мы уже не раз наблюдали, как на «застойном» материале получаются выдающиеся фильмы. «Движение вверх» – это теперь самая кассовая российская картина, и она отнюдь не исключение из правила. Вот и «Довлатов» Алексея Германа-младшего получился примечательной постановкой, и он уже удостоился «Серебряного медведя» Берлинского кинофестиваля за отличную работу художника по костюмам Елены Окопной. А ведь понятно, что основная публика «Довлатова» живет не в Германии, а здесь. Ну какое им там, в сущности, дело до душевных терзаний молодого советского писателя, которому через несколько лет после экранных событий предстоит иммигрировать в США и уже после смерти стать кумиром на родине?

В чем же неочевидная притягательность советских 1970-х, в чем достоинства эпохи с точки зрения современного кино? Как раз в том, что это «застойное» время сравнительно травоядного и не воюющего СССР. Поэтому о такой эпохе можно снимать сложные – многогранные и многоуровневые – ленты, которые рассказывают частные истории с неоднозначной примесью советскости.

Сравним «Движение вверх» с любой героической военной картиной. Фильмы о 1940-х неизбежно окажутся повествованиями, в которых персонажей несет водопад великой войны. Персонажи таких лент могут быть героями или злодеями, трусами или храбрецами, но они не вершат свою судьбу, а действуют в рамках навязанных им нечеловеческих обстоятельств и становятся частью истории государства и народа. Иначе в те годы было невозможно. Напротив, герои «Движения вверх» сами выбрали спорт, сами добились успеха и сами поставили для себя сложнейшую задачу, которую с блеском решили. Это их личная, а не государственная история – но с активным участием советской системы, которая где-то ставит палки в колеса, а где-то помогает, поддерживает и дает шанс на триумф. Так частная победа баскетболистов становится победой для всей страны, а «Движение вверх» оказывается многожанровой картиной на стыке спортивной драмы, психологического кино и политической зарисовки.

«Довлатов» рассказывает об ином, и снят он иначе, но суть его схожа. Это частная история молодого писателя, который сам выбрал профессию, содержание своих творений и богемный круг общения. Советская власть не бросала его на амбразуру, как она бросила солдат-панфиловцев останавливать танки. Напротив, СССР дал Сергею Довлатову бесплатное образование, а редакторы признавали его талант и поддерживали его желание писать. Загвоздка была лишь в том, что Довлатову тошно было сочинять то, что от него ждали, а чиновники стояли на своем. И если спортсмены из «Движения вверх» смогли вписаться в советскую систему и в ней преуспеть, то Довлатову из-за его ригоризма это не удалось, и в конце концов он эмигрировал. Не потому, что у него не было выбора, а потому, что таков был его выбор. Принял бы он иные решения – оказался бы, возможно, любимцем публики на несколько десятилетий раньше, хотя и не с такими произведениями, которые на деле принесли ему славу. В результате кино о Довлатове оказывается неоднозначнее, чем получилась бы, например, героическая военная лента о заключенном, которого пытаются сломать в концлагере.

Заметим, что аналогичные непростые истории – конечно, менее политически заостренные – снимались и в сами 1970-е. Вспомним, как безликая советская застройка становится романтическим катализатором «Истории любви». Или как советская система со всеми ее плюсами и минусами помогает герою «Мимино» воплотить свою мечту. А каким едким получился «Гараж», блистательное сплетение психологической и социальной сатиры! Лучшие фильмы тех лет установили очень высокую планку, и нынешним творцам есть на кого равняться.

Конечно, можно использовать 1970-е как фон для частных историй безо всякого государственного и социального содержания – подобно тому, как в недавнем хите «Оно» используются американские 1980-е. Но это все-таки стрельба из пушек по воробьям. А вот для сюжетов, в которых частное сочетается с государственным, и частное доминирует, но и государственное не стушевывается, и они то конфликтуют, то действуют заодно, наши 1970-е подходят идеально. И, пожалуй, амбициозным режиссерам стоит почаще обращать на них внимание.