Сто к одному

Лето 1981 года. Из ньюкаслского кинотеатра «Одеон» выбегает 11-летний мальчик. Стоит ему закрыть глаза, как перед ним вспыхивают образы: катящийся камень, кнут, плавящееся лицо нациста… Только что Стивен Спилберг изменил жизнь этого мальчика. Дома он смотрит телепередачу о создании «В поисках утраченного ковчега» и понимает, что съемки этого фильма были для кого-то жизненным заработком. Теперь маленький Нил знает, чем хочет заниматься по жизни: он хочет снимать кино.

В скором времени на съемочной площадке (в саду за домом) он вместе с лучшим другом Майком Джонсоном переснимает сцены из «Ковчега» на кинокамеру. Потом они, вооружившись лупой, нацарапывают на негативе «спецэффекты»-молнии. На «премьеру» приглашены обе семьи. Родители Нила довольны: он хоть не крушит автобусные остановки. Хороший мальчик: снимает фильмы, радуется. Счастье-то какое… Зима 2009 года. По шотландскому лесу бежит, ломая ветки, 38-летний мужчина. Он издалека протягивает руку.

«Вы как раз вовремя, сейчас будем рубить голову!» – улыбается Нил Маршалл.

Тут холодно – но будет еще холоднее. Солнце лениво светит сквозь деревья и блестит в водах реки, несущей свои воды через хайлендский лес Ротимурхус. Пара лошадей неохотно ковыляет по мелководью. Изображающая римского легионера кукла стоит на коленях в воде; художники по спецэффектам готовят кровь. Живой дублер, одетый в униформу легендарного римского Девятого легиона, стоит на берегу: он пьет чай и жадно поглощает печенье. Неподалеку от него сидит на стуле Ольга Куриленко, над которой заканчивают работу гримеры. Только на сей раз это не модный макияж от L’Oréal, а синяя боевая раскраска: из девушки Бонда Куриленко превращается в жестокую пиктскую воительницу Итэйн. Превращается очень убедительно. К ней пробирается Маршалл.

«Ты должна отрубить ему голову, – говорит он актрисе. – Руби до тех пор, пока не отвалится».

Она кивает. «Мотор!» Куриленко на галопирующей лошади врывается в кадр, спешивается, хватает манекен и рубит его топором. Тело фонтанирует кровью, но голова никак не отваливается. «Снято!» Куриленко трясет рукой, стараясь унять боль.

«Тяжело! – озабоченно восклицает она. – Я старалась изо всех сил!»

Тут не «Квант милосердия» с неограниченным блокбастерным бюджетом. Кукла – одна-единственная, и ее быстро зашивают, пока Ольга с Нилом смотрят отснятый материал. «Короче, – говорит он, – если сейчас голова отвалится, бросай ее в воду». Дубль два: галоп, топор, ярость, и вот уже голова плюхается в воду и плывет по течению… Вас приветствует «Центурион»: обезглавливание – быстро, недорого.

«Да, головы у нас рубят частенько, – говорит Майкл Фассбендер. – Так пикты расправляются с римлянами. Они верят, что если тебя хоронят без головы, твоя душа не попадет в мир иной».

Для 32-летнего актера «Центурион» – шанс стать мегазвездой. Он уже снялся во множестве фильмов – от «Райского озера» до «Бесславных ублюдков», – и тема империи и мятежников для него не нова: Фассбендер играл объявившего голодовку боевика ИРА Бобби Сэндса в «Голоде». Хотя сравнивать аскетичную драму Стива Маккуина с яростным экшном Маршалла можно лишь с большой натяжкой, от Фассбендера не ускользает то, что «Центурион» тоже затрагивает тему оккупации.

«Всегда можно провести параллели с сегодняшним днем, с оккупацией Ирака, – говорит он. – Но основная идея фильма – это герой, который верит в некие идеалы, а затем утрачивает иллюзии и начинает верить во что-то свое. Его предает система, которой он посвятил всю свою жизнь. Так что параллели прослеживаются, и очень интересно перенести нынешнюю ситуацию на 2000 лет в прошлое. Люди скорее заинтересуются нашим фильмом, чем картиной про Ирак, бередящей еще не зажившие раны».

Но если в «Центурионе» и есть политика, ее там немного – в основном это фильм про «римлян в бегах», по определению Фассбендера. Он не новичок в экшн-картинах – играл в «300 спартанцах». Правда, суровые натурные съемки «Центуриона» не идут ни в какое сравнение с хитом Зака Снайдера, целиком снятым на студии.

«Там была контролируемая среда, – говорит актер. – А здесь мы во власти стихий».

Водопады на реке Паттак очень красивы – но красота эта смертоносна. В реку, текущую через высокогорное ущелье, погружаются подводные спасатели. Каскадеры готовятся прыгнуть в ледяную бездну с десятиметровой высоты. Вообще-то Фассбендер хотел выполнить этот трюк сам, но ему, конечно, отказали: гибель исполнителя главной роли в разгар съемок – довольно хлопотное явление. Хотя вполне вероятно, что Фассбендер действительно справился бы без каскадеров. Так или иначе, трюкачи сигают в водопад: это отчаянная попытка Квинтуса и его людей спастись от пиктов, что преследуют их днем и ночью. Фассбендеру, впрочем, не стоит огорчаться: через два дня у него и других актеров будет возможность окунуться в ледяную H2 О, несущую их вниз по течению, – достаточно рискованно (и зрелищно!). Это опасный дубль. Хотя, конечно, приняты все меры предосторожности, у всех на руках многостраничные инструкции по технике безопасности.

И все же, по словам Маршалла, «Центурион» – это «приключение в дикой глуши», и дикость эту не так-то просто приручить. Вместе с заглавным центурионом-Фассбендером скачет впечатляющий ансамбль признанных талантов и восходящих звезд – Лиам Каннингем, Дэвид Моррисси, Ноэл Кларк, Джей Джей Филд, Риз Ахмед, Димитри Леонидас, – и этой великолепной семерке предстоит выдержать испытание суровой природой. В первый день крещение было не огненным, а ледяным. Актеры оказались высоко в Кернгормских горах, пробираясь сквозь метровый слой снега. Четырехколесникам там было не пройти – ехали на полугусеничных вездеходах, спроектированных для норвежской армии.

«Просто жуть, – говорит Дэвид Моррисси, играющий Ботоса, солдата-ветерана и правую руку Квинтуса. – Мы ехали на этих штуковинах, как на маленьких танках… Это было весьма сплачивающее переживание, когда мы орали друг на друга, думая, что сейчас перемахнем через перевал».

Каннингем играл у Маршалла в «Псах-воинах» и знает, что нянчиться с актерами тот не будет. Но даже Каннингем не был готов к первому дню съемок. «Мы вышли рано утром с мыслью: какого х.. мы туда тащимся? Ноэл Кларк сел в сугроб и заревел, как младенец». Каннингем смеется: «Без чувства юмора тут никак…» Надо отметить, что на самом деле никакой истерики у Кларка не было, хотя без эксцессов действительно не обошлось.

«Я получил обморожение, – говорит он. – На следующее утро спрашиваю: эй, парни, вы же тоже ног еще не чувствуете? Они говорят: да нет, у нас все в порядке! Я пошел к врачу, и выяснилось, что у меня начальная стадия обморожения. Ну ладно хоть не отвалилось ничего…»

Конечности Кларку еще пригодятся: сегодня он должен ими как следует поработать. Пока каскадеры обсыхают внизу, Кларк и его друзья-римляне под прицелом камеры взбегают на очень крутой склон. Они должны казаться усталыми и отчаявшимися. Тут и играть-то практически нечего – все так и есть. Как впоследствии заметил Джей Джей Филд, свалившийся в разгар съемок с переохлаждением: «Что бы ни случилось, все пригодится!» Хорошо поработал – хорошо отдохнул. Поздний час; бар в отеле «Хайлендс» в Эвиморе закрыт и, вероятно, нуждается в пополнении запаса виски.

Надо отдать актерам должное: вечера после изнуряющих и опасных съемок они зачастую проводят в спортзале – солдат империи должен быть в форме. Поразительная дисциплинированность! Что, впрочем, не мешает им пропустить стаканчик-другой. У Доминика Уэста первый день съемок, и несколько часов подряд он был беспечно и безудержно словоохотлив. Внезапно его лицо приобретает забавное выражение – он узнает, что откровенничал не с членом съемочной группы, а с корреспондентом EMPIRE.

На следующее утро Уэст робко приближается и театрально объявляет: «Все, о чем я рассказал вам вчера, – просто выдумка!» Нетрудно понять, что Маршалл имеет в виду, когда комментирует ссору, случившуюся из-за Вирилуса: «В Доминика вселился дух Оливера Рида!» В своем костюме он именно так и выглядит.

«Это прозвучит претенциозно, – говорит Уэст, – но я без ума от своего персонажа. Я только недавно осознал, что это был реальный человек. И он такой псих! Но отличный командир для своих солдат. Играть таких людей – одно удовольствие».

И к тому же командиру Девятого легиона полагается схватка с Ольгой Куриленко. «Ну да, это была одна из основных причин взяться за эту роль! Думал, будем драться врукопашную, в грязи…» «Нил – из тех режиссеров, которые реально наслаждаются тем, что делают», – говорит Майкл Фассбендер.

«Он самый спокойный человек на свете. Такой милый», – делится Ольга Куриленко.

«Нил – острие эволюции британского кино, – заявляет Ноэл Кларк. – Вот вам фраза на обложку!»

И никто не говорит про «Судный день». Возможно, фильм пал жертвой завышенных ожиданий. Возможно, он и впрямь был не слишком хорош. Так или иначе, третья после «Псов-воинов» и «Спуска» картина Нила Маршалла провалилась по полной: очень скромные сборы и практически никакой реакции у критики. Но это не отменяет того факта, что Нил – талантливый режиссер. Это просто значит, что от «Центуриона» многое зависит в его карьере. Если Маршалл и обеспокоен этим обстоятельством, на площадке он не подает виду. Да и в Лондоне 12 недель спустя он не особо переживает.

«Просто не повезло, – говорит Нил о том, как приняли “Судный день”. – Я ни о чем не жалею. Я горжусь им, и многие сочли его классным фильмом. Я хотел отдать дань уважения мастерам жанра, примерно как Тарантино с “Доказательством смерти”. И снял свой фильм, а не ремейк “Побега из Нью-Йорка”. Он понравился Джону Карпентеру – так на что мне жаловаться?»

Мы сидим в кафе в Сохо – только что из монтажной, где нам показали пару сцен из «Центуриона». Над картинкой еще предстоит поработать – она должна быть бледной и мрачной, как в «Спасти рядового Райана», – но уже видно, что экшн удался на славу, и бросается в глаза экстремальность съемок. Маршалл заявляет, что намерен создать «нечто такое, чего до меня никто в этой стране не делал». На самом деле, отдельные элементы «Центуриона» кажутся странно знакомыми – хотя нельзя ткнуть пальцем и сказать «это вот оттуда». Потому что это не плагиат, а просто компоненты жанра, давно пережившего свой расцвет: вестерна.

«Пикты тут как индейцы, а римляне – кавалерия, – говорит Маршалл. – Шотландско-римский вестерн! Кто бы мог подумать?!» У Нила практически готов четвертый полнометражник, а его друг детства Майк стал одним из сценаристов «Шерлока Холмса» (Майкл Роберт Джонсон). «Я записал их [ранние короткометражки] на DVD на память, – говорит Маршалл. – После первой мы сделали еще одну, 20-минутную, там та же тема: герой бежит по лесу».

Он смеется.

«В каждом из моих фильмов кто-нибудь бежит по лесу. Даже в “Спуске”!» От «Индианы Джонса» до римлян: мечта и решимость увлекли Нила Маршалла далеко. «Дело в том, – говорит он, – что люди хотят обсуждать со мной только “Спуск”. “Судный день” как бы замели под коврик. Вот я и хочу дать людям еще одну тему для обсуждения…»

Он снова усмехается, допивает кофе и прежде, чем вернуться в монтажную, выдает еще одну мысль: «Один мой друг как-то сказал мне прекрасную фразу перед тем, как я начал снимать “Центурион”. Он сказал: “Судный день” был твоим “1941”… Но вспомни, что снял Спилберг после “1941”! Я бы не осмелился сказать, что “Центурион” – это мой “Ковчег…”, но идея меня воодушевила. К этому стоит стремиться»