«Умчи меня туда, лесной олень!»: рецензия на фильм Ренаты Литвиновой «Северный ветер»

Разговор о «Северном ветре» согласно этикету хочется начать с реверанса или хотя бы книксена: кинематограф Ренаты Литвиновой сложно (а вернее попросту невозможно) классифицировать, каталогизировать или выявить его бескомпромиссную принадлежность к какому-либо из аудиовизуальных искусств. В начале было слово: пьеса за авторством Литвиновой стала спектаклем в МХТ им. Чехова, своего рода репетицией оркестра перед выходом в съемочной павильон - ее природа обозначена как «реальная фантасмагория». Для происходящего на экране этого будто бы недостаточно: магический реализм, театрализованное фэнтези, сюрреалистическая фамильная сага, мистическая сказка, трагедия вечной жизни и праздник смерти (со смертью у Литвиновой давно особые отношения, эту даму в красивом платье с бокалом шампанского она почитает старой знакомой). Все эти Медузы-Горгоны, минотавры и прочие чудища (от слово «чудо») жанра лишь подчеркивают мифичность, сказочность и притчевый извод созданного пространства и времени, где все укладывается в простое и исчерпывающее «фильм Ренаты Литвиновой».

Рената Литвинова в роли Маргариты на кадре из фильма «Северный ветер»

Со времени и начинаются чудеса - у Клана Северных Полей в сутках на один час больше чем у прочих смертных и бессмертных: «тринадцатый или двадцать пятый!», - из раза в раз за праздничным столом напоминает глава семьи Маргарита (блистательная Рената Литвинова). Каждый Новый год она ждет звонка, ее сестра Лотта (трагичная Галина Тюнина) отправляется на поиски семейных кладов (земля надёжнее чем банк), а возвращается с северным оленем под уздой, их мать вечную Алису (величественная Татьяна Пилецкая) восседающую на троне на колесах сопровождает ее Тень (Римма Коростелева), а племянница Ада не может унять аппетит (завораживающая Манана Тотибадзе) - перечень действующих лиц подобен чтению вслух театральной программки. Голос за кадром с предчувствием гнетущего фатума вкрадчиво объясняет: «Это было волшебное время, когда царил великий матриархат». Цикличность их измерения отсчитывается боем курантов: все собираются за столом словно стремясь быть увековеченными на картине да Винчи, пьют шампанское и сжигают крохотные бумажки с большими желаниями. «Я хочу, чтобы ты любил меня и только меня до гроба и после», - загаданное Фанни (дочь Литвиновой очаровательная Ульяна Добровская) невестой Бенедикта (сына Маргариты сыграл Антон Шагин) скоропостижно сбудется: в ту же ночь стюардесса, которая лучше всех умеет открывать шампанское, погибнет в небе. Вместе с ней умрет и что-то незримое, но самое важное: так начнется обратный отсчет гниения, постепенно разрушающего былое аристократическое величие. Мираж Элизиума в снежной пустыне развеется, дом начнет ветшать: первой падет скамейка, стены родового гнезда в тиски сожмет стужа и цепкие ветки, сундуки с ассигнациями атакует черная плесень, а за столом голову кабана на блюде сменят вареные яйца и картошка в алюминиевых кастрюлях.

Антон Шагин в роли Бенедикта на кадре из фильма «Северный ветер»

Протяженность действия на экране кровными узами связана с театром: будто поклявшись служить храму искусств, это кино дышит Чеховым, Тургеневым, Шекспиром и замыкает круг на пьесе Самюэля Беккета «В ожидании Годо» (только, чтобы потом начать его снова). Люди, пригвозжденные необъяснимой силой к одному месту, материнскому дому, ждут вечерами, годами, вечностью того самого Его. Женщины тоскуют по мужчинам, они появляются, но ведут себя как малые дети: кузен Борис (Максим Суханов), внук Хьюго (Михаил Гавашели), профессор Жгутик (Никита Кукушкин) и сам Бенедикт не в силах изменить порядков матриархата и перенять тяжесть бремени в свои руки. Новогодняя ель с легкостью заменяет то самое дерево Беккета - это уже бывало на сцене в постановке Кирилла Вытоптова: рубеж декабря и января сильнее прочих похож на лимб безвременья и тягучего ожидания, не смотря на календарные перемены. Портреты Северного клана походят на ожившие новогодние игрушки, томившиеся весь год на антресолях то ли в мастерской иллюзиониста Гарри Гудини, то ли в гримерке театра марионеток.

Рената Литвинова в роли Маргариты на кадре из фильма «Северный ветер»

Звон хрусталя бокалов становится синонимом праздника и эхом вибраций судьбы: хрупкость неотвратимых перемен и трагедия в стиле Vogue. Эстетика фильма, осязаемая и возведенная культ, оказалась в руках выдающихся художниц по костюмам Надежды Васильевой (большая часть фильмов Алексей Балабанова), Натальи Ивановой («Сибирский Цирюльник», «Жестокий романс»), постановщика Сергея Февралева, а за наряды для самой Литвиновой отвечал Демна Гвасалия (креативный директор модного дома Balenciaga и создатель бренда Vetements). Богемные платья, мерцающие украшения (чего стоит только кольцо-мундштук Ренаты Литвиновой), подвешенные к потолку ключи и общее убранство, проникая в стены дома становится еще одной летописью гниения и уходящей эпохи. Эпохи империи или одной семьи: «В ожидании Годо» магическим образом превращается в «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсии Маркеса, где вместо испарины пота юга, стужа и пронизывающий ветер снежных оков Северной страны, хтоническая Русь то ли Сорокина, то ли Балабанова, то ли Хамдамова, но с благодарностью в титрах и на сердце Кире Муратовой. Ближе к финалу этого макабрического танца покажется, что со следующим стуком каблука Литвинова-Раневская задушит каждого дельца-выскочку Лопахина и прокричит в пустоту обветшавших стен: «Вишневый сад теперь ничей!».

Это было волшебное время, когда царил великий матриархат, дом был наполнен пушистым и пернатым зверьем всех мастей: пуделями, лайками и воронами, призрачные видения из театра вели цирк, а где-то вдалеке от родового поместья за лесами и башнями Кремля постоянно менялась власть. Времени было не только больше, оно еще и могло поворачиваться вспять, а тот кто ждал, в конце концов был обречен дождаться, даже если приходилось ждать на час или вечность дольше (и то, и то можно скрасить бокалом шампанского).

Долгожданным стало и еще одно возвращение: Земфира Рамазанова написала музыку к «Северному ветру», и после восьми лет тишины вот-вот должен выйти новый альбом исполнительницы, но все уже повторяют словно в гипнозе: «я злой человек, я злой человек». В голове невольно возникнет и другая песня, уже из советского кинофильма «Ох, уж эта Настя» (Земфира могла бы исполнить ее не хуже Аиды Ведищевой):

Говорят, чудес на свете нет

И дождями смыт оленя след

Только знаю - он ко мне придёт

Если веришь, сказка оживет 

Литвинова несомненно верит. Так, а о чем же фильм? Конечно, о любви.