Интервью со Стивом Лэнгом

«Аватар» /Avatar/ (2009) сыграл циничного и бескомпромиссного полковника Кварича, начальника службы безопасности и командира наемников на службе у корпорации. В интервью Фильму.Ру Лэнг рассказывает о пользе театрального опыта для работы с 3D и съемок без декораций а также о воинской этике, очень страдающей от грязной войны.

-- Вы успешный театральный актер, насколько я знаю. Можете рассказать о различиях между игрой на сцене и игрой в пустом пространстве, где снимали все 3D сцены. Это было трудно?

-- Театральный опыт был очень полезен. Кварич ведь очень театрален, очень многое из того, что он делает, он делает на публику. Он – символ безопасности на этой планете. Ему нужно излучать уверенность, чтобы заражать ею подчиненных. Ну а кроме того, работа с 3D не слишком отличается, например, от работы в репетиционном зале. У тебя нет ничего, кроме твоего воображения, больше работать не с чем. Это не то же самое, что обычные съемки с декорациями ты идешь по улице, вокруг почти настоящие дома, солнце светит прямо в глаза, а из-за угла выходит ковбой с револьвером.

Когда ты работаешь в пустом объеме, этого ничего нет – ни погоды, ни зданий, вообще ничего нет.

-- Что Кэмерон вам говорил? Как он с вами работал? Как мотивировал?

-- Джим Кэмерон позволяет много импровизировать. Он не относится к своему сценарию, как к Священному писанию, он всегда в поиске. А 3D, работа с камерами, закрепленными на головах актеров, освобождает его от необходимости стоять за спиной у оператора. Он может быть совсем рядом с тобой, разговаривать, останавливать съемку, начинать заново. Это исследовательский процесс. Тут ничего не было «по инструкции», вообще импровизация – любимый конек Джима. А еще он очень наблюдательный, он точно знает, когда все абсолютно правильно. А еще он яростный, безжалостный и неутомимый, когда ищет абсолютную правду момента.

-- Не было досадно, что до самого последнего момента вы не видели плодов своего труда? Ведь на обычных съемках вы можете хоть каждый дубль потом отсматривать в мониторах, а тут до самой премьеры ничего не понятно.

-- Это как смотреть на завернутый рождественский подарок, который лежит под елкой два года и ты не можешь его открыть. Это, конечно, тяжеловато… но привыкаешь. Я всегда знал, что этот день настанет, и мы откроем подарочек. А с другой стороны, я работал в театре. Там ты выходишь на сцену восемь раз в неделю, и никогда не видишь себя. Но для меня так даже лучше. Я, знаете ли, не очень люблю смотреть на свою работу. Но «Аватар» /Avatar/ (2009) я мечтаю увидеть. Я пока видел только куски, я пока еще не видел фильм целиком в 3D.

-- Ну вы не будете разочарованы. А как насчет кастинга? Это был очень секретный проект, я читал, что актерам на ранних этапах не просто рассказывали, что это за история, про что она.

-- Мне позвонили и сказали, что Кэмерон хочет, чтобы я прочел один сценарий. Я, конечно, согласился, подписал соглашение о неразглашении, прочел сценарий и понял, что был бы счастлив это сыграть. Мы час разговаривали с Джимом по телефону, потом я приехал в Калифорнию, мы еще поговорили, потом он спросил меня: «Можно я включу камеру, я обычно ей думаю». Потом мы делали кое-какие импровизационные этюды, я уехал и уже в самолете получил сообщение, что Кэмерон хочет, чтобы я сыграл эту роль.

-- Я думаю, что у вас самый интересный, самый противоречивый персонаж во всем фильме. Что вы сами о нем думаете?

-- Кварич – темный и опасный персонаж. Гете говорил: никто так не опасен, как идеалист, потерявший иллюзии. И это как раз его случай. Когда Кварич вступил в морскую пехоту, он пошел туда с правильными идеалами, чтобы служить, чтобы испытать себя, развить собственную храбрость, лидерство… А потом это все выгорело. Он был в ужасных местах, сражался в ужасных боях… Для его души это было очень вредно. Она начала отключаться по частям. И к тому моменту, как он ушел из морской пехоты и завербовался на Пандору, Майлз Кварич был уже не вполне цельным человеком.  На самом деле он уже был не в состоянии выполнить свою работу. Он частично ослеп и просто не видит планету, не понимает врага, с которым пытается сражаться. На Пандоре нужна гибкость, а он приносит косность.

-- Вы сыграли уже много военных, играли генералов времен гражданской войны в США. А теперь вот вы играете полковника в частной охранной организации будущего. Как вы думаете, военная этика, рыцарская этика , если угодно, поменялась за эти почти триста лет с 1860-х до 2150-х, когда происходит действие фильма?

-- Это очень хороший вопрос. Я думаю, что идеал не изменился, но реальность, правила боя, изменились довольно сильно. Но в военной истории так бывает. Раньше речь шла о бое один на один, лицом к лицу, это было обставлено множеством ритуалов, в этом была честь. Некоторые относят появление современных боевых действий с массовым внедрением пулеметов – когда стало возможным перемолоть множество врагов, когда война стала безличной. Современную войну называют грязной войной.

Не то, чтобы существовали чистые войны, но все же есть нюансы. Поступая на службу, ты заключаешь этический договор: выполнять свой долг с честью, защищать, быть лояльным. А в конце концов приходится иметь дело с вооруженными детьми, с гражданскими лицами, которых используют как живой щит или живые бомбы… Природа войны действительно изменилась. Она никогда не была хорошим делом, у нас есть тенденция к идеализации старых войн, на Западе мы называем Вторую мировую войну «хорошей, справедливой войной», хотя на самом деле она была не менее грязной, чем все остальные. Я думаю, что мы показываем в «Аватаре», что еще через сто лет война стала еще омерзительнее.

-- То есть все будет еще хуже?

-- Ну да, лучше уж точно не станет.