Рецензия на фильм «Александр и ужасный, кошмарный, нехороший, очень плохой день»

Одиннадцатилетний Александр (Эд Оксенбулд) переживает худший день своей жизни. Все идет наперекосяк – в волосах парня застревает жвачка, одноклассник рассылает его оскорбительно отфотошопленные фотографии, друзья отказываются приходить на его день рождения, потому что идут на более крутую вечеринку… И в довершение всех бед Алекс устраивает пожар на уроке химии. Он хочет кому-нибудь пожаловаться, но родные его не понимают, потому что у них все тип-топ, лучше некуда. И тогда, задув свечку на тортике из мороженого, Александр загадывает желание: «Пусть их следующий день будет самым ужасным в их жизни».

Чтобы понять страну, достаточно посмотреть, чему в ней учат детей. Вспомним, например, строчку знаменитой песни из советского Оптимиста Оптимистыча, сериала «Гостья из будущего»: «Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко». То есть мы верили, что будущее будет прекрасным, но все же подозревали, что оно может отвесить оплеуху. Потому что такая у нас страна – ждем худшего, надеемся на среднее и ищем подвох, если случается что-то хорошее. А если кто-то это хорошее предсказывает, то к бабке не ходи – проплаченный пропагандист.

В Америке все ровно наоборот. Там оптимизм настолько въелся в кровь (по крайней мере в массовой, мейнстримной культуре), что когда в 1972 году Джудит Верст издала книжку с картинками о мальчике, который переживает ужасный день, и у этой книжки не было хеппи-энда (только констатация, что у всех бывают плохие дни), «Александр и ужасный, кошмарный, нехороший, очень плохой день» тут же стал бестселлером. Шутка ли – Верст решилась сказать детям правду! Какая смелость! Какой радикализм! Какая готовность презреть традиции, чтобы донести до малышей истину, которую взрослые знают, но стараются игнорировать! Вы только подумайте – детская книжка без счастливого конца! Конечно, это шедевр, достойный полнометражной экранизации! Если не сейчас, то потом, сорок лет спустя!

Но, разумеется, не в таком виде, в каком он был сочинен. Радикализм радикализмом, а у детского кино еще более строгие законы, чем у книжек с картинками. И когда дебютант-сценарист Роб Либер развернул «Александра» в фильм, он пристегнул к истории приторный до боли в зубах счастливый финал. То есть поначалу все даже хуже, чем у Верст, потому что кошмарный день переживает вся семья (мама, папа, старший брат, старшая сестра, Алекс и братик-младенец), и проблемы у них взрослые, похлеще, чем сгоревший плакат. Мама, например, чуть работы не лишается, хотя днем ранее надеялась на повышение, а сестра, так мечтавшая о выступлении в спектакле, теряет голос, накачивается наркотическим сиропом от кашля и под кайфом разносит сцену вдребезги. Но в итоге все оборачивается к лучшему, семья от напастей сближается, и героев захлестывает такой хеппи-энд, что Алекс даже шутливо желает, чтобы таких дней было побольше. Видели мы разные перевирания, но чтобы смысл фильма был прямо противоположен смыслу книги – такое встретишь нечасто!

Откровенно говоря, американцы за такое надругательство над книжкой детства должны диснеевскую комедию бойкотировать. Но у нас не Америка. Мы Верст в детстве не читали, и негатива с пессимизмом у нас в стране столько, что мораль фильма («Не сдавайся, не куксись, и все наладится») для нас важнее, чем мораль книги. А так как юмор картины все больше физический, а местами и физиологический (привет, десять шуток про подгузники!), то она так же понятна и забавна в России, как и в Штатах.

Другое дело, что «Александр» – кино донельзя плоское и примитивное, и смотреть его без маленьких спиногрызов не стоит и пытаться, зря потеряете время. А вот для малышни в самый раз – все бегают, падают, валяют дурака… А потом осознают ценность семьи, милуются, обнимаются, и добро торжествует. Особенно над глупыми мальчиками, которые думают, что можно превзойти вечеринку у Алекса дома.