«Игра в кальмара» стала главным сериальным хитом 2021 года. 9-серийный проект об участниках, выполняющих смертельные задачи ради собственного выживания, плюс вшитая в сюжет критика капитализма – феномен шоу заставил многих вспомнить аналогичные фильмы и сериалы, снятые как на Западе, так и на Востоке.
Свирепый survival-триллер, где подросткам отводится три дня на расправу друг с другом
Культовый японский фильм, благодаря которому сюжет о смертельных испытаниях для нас звучит столь знакомо. В картине о девятиклассниках, сражающих друг друга на неизвестном острове, 70-летний Киндзи Фукасаку стремился оживить собственный опыт страха времён Второй мировой. Жестокий триллер о резне, инициированной по приказу правительства, сразу же приняли в штыки – сначала на постановщика ополчились японские политики, а следом дистрибьютор преградил дорогу американскому прокату (фильм получил культовый статус в Штатах гораздо позднее, распространившись на DVD).
В этом размеренном, методично выстроенном зрелище Фукасаку создаёт многочисленные шаблоны баттл-роял-фильмов, как восточных, так и западных. Вооруженная охрана, безумный учитель во главе (неповторимый Такеши Китано в главной роли), отсчёт погибших на экране в режиме «реального времени», а также Иоганн Штраус в саундтреке – многое из перечисленного, кроме, разумеется, Китано, чудесным образом оказалось в «Игре в кальмара». Только у Фукасаку история даёт более сложный психологический извод, рассказывая о детях, в один день попрощавшихся с наивными и воздушными ощущениями молодости.
Ежегодный ритуал массовой бойни и власть элит над спектаклем насилия
Кинематографический баттл-рояль с не меньшим успехом заявлен в «Судной ночи» – успешной американской хоррор-франшизе, где самосуд и массовая бойня оказались контуром политического устройства самой Америки. Раз в год бравые американцы могут предаваться настоящей гражданской войне, выпуская наружу свою ненависть, страхи и подавленные желания.
От серии к серии «Судная ночь» Джеймса Де Монако проходилась по наиболее нервозным точкам американского общества: тут и пресловутая Вторая поправка и её закономерные последствия (улицы, превращённые в поле битвы с бесконечными перестрелками группировок), расизм и повальное истребление мигрантов, а также вопрос классовой иерархии – и судной ночи как идеального способа «очистить» нежелательные нищенские элементы всеми силами вооруженной элиты. Впрочем, как и наглые богатеи из «Игры в кальмара», американская элита испытывает огромное удовольствие, наблюдая за чередой смертей: во второй «Судной ночи» они устраивают аукцион и выпускают на арену лоты с жертвами-участниками.
Проблема классового расслоения в современном южнокорейском обществе
Вопиющее неравенство в доходах и жестокость капиталистической системы – давний сюжетный драйвер для южнокорейского кино (вспомним «Сочувствие господину месть» Пак Чхан Ука, в центр которой поставлена торговля органами и поиск денег уволенным с завода пролетарием). «Паразиты» – триумфальный оскароносец, рассказывающий о взаимосуществовании двух семей из разных классов, вывел проблему социального расслоения на международный уровень.
Трагедийный накал, соседствующий с грубой сатирой и кровавыми эскападами, – в этом «плавильном котле» и существуют «Паразиты», сшивая множество жанров и стилей. Секрет картины Пхон Джун Хо в том, как режиссёр уверенно и последовательно раскрывает мысль о тотальной несправедливости капиталистической системы, при этом почти не выходя за пределы бытового корейского реализма. «Паразиты» пленяют своей неуютной, резкой и прямолинейной постановкой вопроса – к подобному фильму, кажется, южнокорейский кинематограф и социально-экономические реалии шли десятилетиями, многократно стукаясь друг о дружку.
Квесты на выживание и изобретательные интеллектуальные игры
Южнокорейская дорама, интерес к которой значительно вырос после успеха «Игры в кальмара». Пустой Токио, троица молодых выживших, участвующих в смертельной игре, – интересный концепт, который дополнен игральными картами, детективной интригой (как и полицейский из «Игры в кальмара», герои стремятся узнать, кто стоит за всем этим безобразием) и сочетанием коллективных и индивидуальных усилий, – в этом чередовании, безусловно, интрига многих батлл- роял-сюжетов, включая «Игру в кальмара».
Постапокалиптический антураж и изобретательность задач (герои по большей части спасают себя не телом, но смекалкой и усилиями собственного ума) во многом исправляют клишированность финала – он, разумеется, оказывается куда очевиднее, нежели нам кажется поначалу. Вообще, визуальный стиль «Алисы» как ничто другое похож на графический роман (а сериал, в свою очередь, основан на серии манги, написанной и проиллюстрированной Харо Асо), но и в сериальной форме производит весьма приятное впечатление, вызывая спортивный интерес к событиям на экране.
Абсурдистски-трэшевый фильм о выживании, чьи смертельные игры сильно напоминают квесты из «Игры в кальмара»
Многостаночник Такаси Миике, попробовавший себя во всех жанрах, не упустил возможности реализоваться в фильме о выживании. Ну или, по крайней мере, поглумиться над ним. Картина, снятая по одноименной манге Мунэюки Канеширо, показывает тот же обворожительно-странный контраст между детскими играми и их кровавыми результатами (главные герои участвуют в смертельной игре, проходя целый ряд испытаний). Чего стоит первая игра с куклой Дарума, точь-в-точь повторённая создателями «Игры в кальмара», только вместо просторного зала и пулемётов – зловещая фигурка, разрывающая на части японских школьников. Далее Миике поднимает еще больший градус безумия, вводя смертельную фарфоровую кошку, огромного белого медведя или целое сонмище летающих кеглей – напыщенная, выспренняя эстетика Миике ни на секунду не ослабевает, даруя зрителю необычайное, мало с чем сравнимое удовольствие.
Фильму можно простить и действие, время от времени явно проседающее, и молодых актёров, не всегда способных дать необходимую эмоцию. Но сам подход Миике к популярной японской культуре, данный в китчевой, трансгрессивной манере режиссуры, – то, ради чего фильм обязан быть запущен вслед за девятью сериями «Игры в кальмара».
Смертельные игры как глобальное реалити-шоу
Смертельные игры в формате высокобюджетного голливудского мейнстрима. Книжная эпопея Сюзан Коллинз нашла любопытное воплощение на экране. И прежде всего стилистическое – в дистопическом мире «Голодных игр» в совершенстве продуман дизайн, в котором высокие технологии сочетаются с эстетикой ампира. Это безумный праздник гротеска, телевизионного спорта и древнеримского духа с аналогией гладиаторских побоищ.
Пусть и не чета по своей суровости «Королевской битве», первые «Голодные игры» представляют захватывающее зрелище, превращённое в реалити-шоу (на весь Рим известное «хлеба и зрелищ» здесь уместно как никогда, так как игры транслируются по телевидению и обязательны, подобно призыву в армию). Местами, конечно, интерьеры и одежда персонажей кажутся куда более увлекательными, нежели полевые схватки участников, да и мелодраматическая интрига губит боевую энергетику, превращая её в побочный ландшафт сюжета (в последовавших частях – тем более). Но многие честно и радостно признают, что символика фильма, равно как и её дизайнерские решения, покорила при первом просмотре. Трудно с этим не согласиться.