Начиная с 70-х годов Голливуд стал разрушать традиции сложившихся жанров — в том числе исконно американского нуара. Роковые красотки, полицейские интриги и преступные авантюры стали в неоформате еще более жестокими и запутанными, атмосфера — вязкой, а сюжет — подчас совсем неуловимым.
Знаменитый триллер Романа Полански задал облик неонуара на все последующие сорок лет. Фильм начинается как традиционный бульварный роман 40-х: частный детектив расследует дело, с которым обратилась пожилая дама, пытаясь уличить мужа в изменах. Вскоре сюжет влетает в сложную воронку: департамент водоснабжения Лос-Анджелеса и его тайны, злоупотребление властью и эксплуатация рабочих, безнаказанность элиты и моральная двойственность мира. Попробуйте угнаться за фабульной конструкцией ленты и пересказать ее — вряд ли что-то получится.
Сценарий Роберта Тауна вывел нуар в новую лигу — теперь это многослойные, витиеватые истории с множеством торчащих пучков (и чтобы их разгадать, мало быть просто внимательным). Замечательный Дж. Гиттес, которого с творческим порывом сыграл Джек Николсон, моментально попал в галерею знаковых героев Нового Голливуда — щегольство детектива из 30-х в нем сочетается с восторженной эксцентричностью. А нуарные дожди Нью-Йорка сменились знойной Калифорнией, затягивающей в свои засушливые ландшафты.
Дэвид Роберт Митчелл снял свой идеальный триллер, аранжированный под Дэвида Линча и Альфреда Хичкока, накрывая повествование паутиной поп-культуры. Поиск пропавшей блондинки (Райли Кио) ведет героя (Эндрю Гарфилд) на самое дно Лос- Анджелеса, туда, где действует непонятный глобальный заговор. «Под Сильвер-Лейк» — странный продукт, который очень легко отринуть и назвать безделицей. Но с другого ракурса мы получаем самый изобретательный, жирный и таинственный неонуар десятилетия: ленту о том, как реальность смоделирована буквально по Хичкоку и американской культуре прошлого века, и разобраться в ней — значит пробиться через непроходимую систему знаков. Чего стоит эпизод, когда бездельник Сэм расшифровывает послание через реверсивное включение музыкальной пластинки.
Митчелл самоироничен в деконструировании жанра — режиссер разрушает его, двигая фильм вниз по вертикали. Причем в буквальном смысле, так как тайны Города ангелов нужно искать среди того, на чем он непосредственно основан. Загадочное и цепляющее размышление о сути голливудских мифов ко второму часу окончательно становится похожим на бесконечную галлюцинацию.
Одно неудачное дельце и пять крутых парней, которые встречаются в тюремной камере в качестве подозреваемых, — с этого начинается постмодернистский триллер Брайана Сингера. «Подозрительные лица» хоть и деконструируют форму классического нуара, но относятся к заповедям с явным уважением: в истории есть загадочный криминальный авторитет, противоречивые герои, федеральные агенты, и все они представлены внутри одной захватывающей махинации, которая не будет отпускать вплоть до финальных титров.
Лихорадочный темп повествования служит трибьютом лучшим нуарным фильмам 40-х (не зря Сингер упоминал «Двойную страховку» как важный источник вдохновения), а одно лишь имя Кайзера Созе наращивает саспенс по экспоненте. «Подозрительные лица» — второй режиссерский проект Сингера, и уже в нем постановщик соорудил концовку с непредсказуемым поворотом — таким, что его до сих пор помнят как один из самых хитросплетенных и ярких в истории кино.
Инди-хит Кристофера Нолана проложил неонуару мостик в новое тысячелетие. Ненадежный главный герой (и не менее ненадежный рассказчик в исполнении Гая Пирса) страдает антероградной амнезией, ищет убийцу своей жены и идет не ясно по какому пути — то ли правды, то ли жестокого самообмана. «Помни» воссоздает нуарный мир недоверия и лжи, прибегая к реверсивной композиции: обратное движение ленты интроспективно отражает структуру разрушенной памяти героя.
Нолан охотно сгущает краски американского жанра: теперь весь мрак окружающей реальности скрыт не в какой-то глубинке, в захудалых комнатках мотелей и даже не в подозрительных людях, а в самом себе. Ключевая особенность неонуара: если классический детектив (и даже традиционный нуар 40-х) всегда распутывал паутину и давал ход фактам, то нолановское расследование движется наоборот и показывает, что весь мир покоится на лжи, а факты к текущей действительности совершенно неприменимы.
В «Кирпиче» 17-летние школьники разговаривают как герои романов Дэшила Хэммета и влезают в авантюры, не уступающие по накалу «Китайскому кварталу». Режиссер Райан Джонсон пошел на рискованный трюк, осознав, насколько сильно подростковая тоска родственна настроению нуара: Джозеф Гордон-Левитт играет смельчака, который вмешивается в дело о таинственном убийстве своей девушки. К сюжету прилагаются роковые женщины, здоровенный головорез и властный вор в законе.
«Кирпич» — умопомрачительный пример фильма, обладающего структурным совпадением с жанром. Фактура здесь вроде бы совсем далека от нуара: школьные парковки, перепалки с заместителем директора, шпана в разгар пубертатного периода, но внутренняя композиция точная до невероятности. Хлесткие диалоги выдают в подростках новых Сэмов Спейдов, фильм кипит от стилизованного насилия и черного юмора, который, само собой, тоже сварен вкрутую — «Кирпич» безошибочно продолжает жанр мрачного американского детектива, адаптируясь к новым реалиям.
Безумное, неописуемое и подчас неуловимое галлюцинаторное марево — так выглядит экранизация романа Томаса Пинчона, снятая Полом Томасом Андерсоном. Частный сыщик Ларри Спортелло берется за мудреное дело, связанное с его близкой подругой. Мало кто предполагал, что сыскные мероприятия превратятся в безумный калейдоскоп заговоров, гедонизма и подступающей паранойи — и все это на ландшафте Калифорнии с ласкающим солнцем и нравами 70-х.
Проще посмотреть фильм, чем пытаться его описать (что, конечно, является важной характерной чертой неонуара), — все сюжетные нити уводят зрителя в туман беспробудного веселья, американской политики эпохи Уотергейта и отвязной контркультуры. Здесь детективы меняют чопорные костюмы и туфли на рубашки и сандалии, а зачесанные волосы превращаются в сальную хипповскую гриву. «Врожденный порок» находит свою аудиторию среди тех, кто добрым словом вспоминает «Китайский квартал»: эта реальность непостижимая и действительно странная, а самым смелым предлагается в ней не разбираться, а увязнуть без остатка. Увязните и вы.
Роберт Олтмэн, один из флагманов Нового Голливуда, регулярно пересматривал конвенции типичных жанров. «Долгое прощание» стоит особняком как в его фильмографии, так и в ревизии классического нуара. Детектив Филип Марлоу (Эллиотт Гулд) — нетипичная персона: холостяцкий образ жизни, озабоченность состоянием своей кошки (неспроста фильм открывается комичной попыткой Марлоу накормить питомца) и абсолютная невписанность в среду — он чужак в мире, где балом правят развязная молодежь и алчные преступники, пробившиеся во все социальные эшелоны. Так выглядит частный детектив в эпоху «после Хамфри Богарта» — от легендарного исполнителя у Марлоу осталась разве что привычка держать сигарету в уголке рта.
Герои американского неонуара 70-х не могут найти себя в новых реалиях. За Марлоу гоняется мафия, полиция цепко держит сыщика, а криминальная авантюра с убийством друга главного героя в конце концов заставляет Марлоу желать одного — отыскать свою кошку. В калифорнийском раю среди красивых девушек-хиппи и материальных соблазнов детектив выбирает банальное, но эффективное успокоение.
Прежде чем создать свою сюрреалистическую вселенную, Дэвид Линч подвергнул ревизии жанр нуара. «Синий бархат» рассказывает историю о вуайеризме и страсти: герой в исполнении Кайла МакЛоклена находится в шкафу и наблюдает за тем, как безумный маньяк Фрэнк Бут (Деннис Хоппер) издевается над девушкой. Cексуальность на грани жестокости, реальность, увиденная через жалюзи, детективный сюжет, то и дело ниспадающий до садистского извращения, — «Синий бархат» рассказывает о влечении к риску и тяге ко всему, что не вписывается в норму.
Линчу в свое время тоже удалось обойти жанровую норму — его лента взорвала конвенции нуара, изобретя новый, совершенно потусторонний взгляд на депрессивный американский жанр. Теперь этим сеттингом не рулят парни в шляпах с револьвером в руках — им заправляют безумные психи с ингалятором.