В этом году сразу два известных кинематографиста выпустили свои фильмы, посвящённые их родному Голливуду, — сначала Тарантино отправился в конец 60-х в «Однажды в Голливуде», теперь Джеймс Франко туда же в своём «Зеровилле», психоделической истории о безграничной и безответной любви к кино. Мы решили вспомнить другие известные примеры, когда Голливуд снимал про Голливуд: иногда смешно, иногда остро, а иногда и с нескрываемой ненавистью.
Начнём сразу с тяжёлой артиллерии. Классический фильм Билли Уайлдера — вышедший в 1950 году, но не устаревший ни на миг, — рассказывает о неудачливом молодом сценаристе, случайно попавшем в дом к старой актрисе. Та когда-то была звездой экрана, но с приходом в кино звука её популярность кончилась: теперь она живёт в своих фантазиях и достаёт продюсеров с проектом мечты, фильмом про иудейскую царицу Саломею, сыграть которую, конечно, должна она сама.
«Сансет бульвар» одинаково интересен формально (как минимум необычным метафизическим положением рассказчика) и содержательно — это глубокое, травмирующее, но при этом не лишённое иронии исследование самого феномена «звёздности» и всех психологических проблем, связанных с ним. Также это первый беспристрастный портрет Голливуда — настолько честный, что многие кинематографисты тех лет пытались запретить Уайлдеру выпускать свой фильм. Ведь никто не должен знать, чем живут их кумиры за пределами экрана.
Одна из лучших работ братьев Коэн, обидно затерявшаяся в череде их прочих хитов. И вновь, как и в случае с «Сансет бульваром», — история про сценариста, тоже не слишком удачливого, борющегося с писательским тупиком и постоянно отвлекающегося на мирские заботы: в основном на навязчивого соседа из своего облупленного отеля (одна из лучших ролей Джона Гудмана). Его скучный писательский быт вскоре обрастёт неприличным количеством интриг и паранойи, а простая индустриальная работёнка обернётся криминальным хаосом, эффектным кострищем и безумным криком «Хайль Гитлер!» из коридора. В общем, не ходите, дети, в Голливуд гулять.
В Голливуде есть (или, точнее, была) одна очень интересная традиция: по законам Режиссёрской гильдии, если автор фильма хочет снять своё имя с титров, потому что картина, допустим, вышла неудачной, то режиссёр будет подписан как некий фиктивный Алан Смити и никак иначе. Комедия 1997 года «Гори, Голливуд, гори» как раз эксплуатирует этот закон — по её сюжету, режиссёр с именем Алан Смити (играет великий «Монти Пайтон» Эрик Айдл) снимает кино, но оказывается так недоволен результатом (продюсеры, мол, всё порезали), что хочет снять имя с титров. Вот только это невозможно, ведь его и так уже зовут Алан Смити. Ему ничего не остаётся, как выкрасть плёнку и отправиться в авантюрное приключение по голливудским закоулкам.
Но интересна не столько сюжетика «Гори, Голливуд, гори», сколько его (думается, ненамеренная) метасущность. Фильм, снятый под именем, которое используют для особо неудачных картин, сам получился ужасным — на счету «Гори, Голливуд, гори» 5 премий «Золотая малина» и звание одной из самых плохих комедий в истории.
Дэвид Кроненберг в своём позднем творчестве перекинулся с физических уродств на уродства моральные и психические. И, конечно, нет лучшего пространства для их исследования, чем разнузданный, испорченный Голливуд — именно там, в двух особняках посреди главной кинематографической артерии земли, происходит действие «Звёздной карты». Камерной драмы, вскрывающей целый пласт нелицеприятных перверсий сытого социума: наркомания, алчность, зависть, текущая отовсюду желчь. Интриги, убийства, инцест — полный спектр человеческой низости, с привычным для Кроненберга нигилизмом показанный крупным планом, без стеснения и страха, так, что отвернуться от этого невозможно, но и смотреть мучительно больно.
Дэвид Линч много раз признавался, что один из его любимых фильмов — «Сансет бульвар». Не зря даже его героя в «Твин Пиксе» зовут Гордон Коул в честь одного из эпизодических персонажей шедевра Уайлдера (а в третьем сезоне «Сансет бульвар» играет ещё и своеобразную роль deus ex machina). «Малхолланд драйв», по сути, — дань уважения Линча любимой картине: он также назван в честь реальной улицы и тоже рассказывает о сложной психологической стороне феномена звёздности. Но если у Уайлдера это звёздность прошедшая, то у Линча — ещё не наступившая, а в своих поисках он уходит с пространства реальности в абсолютную психоделику, сюрреалистичный сплав настоящего и вымышленного, разобраться в котором с первого раза получается далеко не у всех.