Любимое кино. Чужой

Далекое будущее. Космонавты, управляющие коммерческим тягачом, засекают идущий с необитаемой планеты сигнал бедствия. Когда экипаж исследует источник сигнала, который оказывается давно заброшенным инопланетным кораблем, астронавты находят огромные яйца, из которых вылупляется кошмарный монстр. Все попытки справиться с ним оказываются безрезультатными. По ходу противостояния выясняется, что один из членов экипажа – андроид, который получил от руководства владеющей кораблем компании приказ любой ценой доставить чудовище в штаб-квартиру фирмы. Когда оставшиеся в живых космонавты допрашивают робота, он объясняет, что монстра практически невозможно убить, потому что он – идеальное биологическое оружие, само воплощение агрессии и выживания. Разъяренные на саботажника люди готовятся отключить андроида, и перед «смертью» он, ехидно улыбнувшись, произносит: «Я не могу лгать насчет ваших шансов, но я вам сочувствую».

Конец 1970-х и начало 1980-х были эпохой хорроров-слэшеров – фильмов о маньяках, которые подстерегают людей в лесах, общежитиях, пригородных домах… Спрятаться от безжалостных убийц невозможно было даже в глубоком космосе. И один из лучших хорроров эпохи как раз был историей об инопланетном монстре, превращающем промышленный космолет в поле боя. В 1979 году режиссер Ридли Скотт выпустил блистательную картину «Чужой» и подарил кинофантастике одного из ее самых жутких злодеев.

Сценарист «Чужого» Дэн О’Бэннон занялся научной фантастикой, еще когда учился в колледже в родном штате Миссури. В то время он придумал и снял комедийную короткометражку «Нападение гигантского цыпленка» (намек на известную картину 1958 года «Нападение гигантской женщины»). Вскоре после этого О’Бэннон, учась в киношколе Университета южной Калифорнии, вместе с режиссером Джоном Карпентером в 1973 году создал сатирическую фантастическую ленту «Темная звезда», в которой действие в декорациях космического корабля маскировало скромный бюджет в 60 тысяч долларов. О’Бэннон был не только соавтором сценария и сорежиссером ленты, но и одним из дизайнеров и создателей спецэффектов и декораций (до ухода в сочинительство он учился в художественной школе).

«Темная звезда» привлекла к ее авторам внимание критиков и продюсеров, но не удовлетворила О’Бэннона. Он чувствовал, что может создать куда более эмоциональное и убедительное фантастическое кино. И через пару лет после завершения ленты он решил придумать фантастический хоррор о «первом контакте», который оборачивается побоищем для маленького экипажа космического корабля.

Тем временем другой начинающий голливудский сценарист и продюсер, Рональд Шусетт, оформил опцион на экранизацию рассказа Филипа Дика «Мы вам все припомним», на основе которого годы спустя был снят фантастический триллер «Вспомнить все». Подыскивая партнеров для работы над этим проектом, Шусетт связался с О’Бэнноном и Карпентером, быстро подружился с первым и узнал, что тот уже работает над сценарием космического хоррора. Поскольку это явно был куда менее масштабный проект, чем постановка по мотивам «Мы вам все припомним», новоиспеченные друзья решили, что сперва займутся «Звездным чудовищем» (так «Чужой» в то время назывался), а затем уже будут думать, что делать с потенциально эпическим «Вспомнить все».

В то время у О’Бэннона уже было написано около 30 начальных страниц сценария, на протяжении которых астронавты, возвращающиеся на Землю из глубокого космоса, засекали идущий с необитаемого планетоида радиосигнал на непонятном языке, приземлялись для изучения ситуации и обнаруживали там злобного инопланетянина. Тот выводил их корабль из строя, чтобы им трудно было улететь, и… Что в точности было дальше, сценарист никак не мог придумать. Также он не мог решить, как должен выглядеть монстр и какие у него должны быть способности. Именно поэтому он попросил у Шусетта совета и помощи.

Пока Шусетт думал, чем он может помочь «Звездному чудовищу», О’Бэннон улетел в Париж. Его пригласил во Францию чилийский режиссер Алехандро Ходоровски, которому так понравились малобюджетные спецэффекты О’Бэннона в «Темной звезде», что он предложил сценаристу поработать над экранизацией романа Фрэнка Херберта «Дюна». Также постановщик привлек к проекту британского иллюстратора Криса Фосса и швейцарского художника-сюрреалиста Ганса Гигера. Ходоровски хотел не просто снять фантастический фильм, а вписать свою «Дюну» в историю артистического, высокохудожественного кино.

Для середины 1970-х планы чилийца были запредельно амбициозными (он хотел снять десятичасовой фильм!), и его проект предсказуемо развалился. Так что О’Бэннон после шести месяцев в Париже вернулся домой несолоно хлебавши и без гроша в кармане, но с новыми художественными идеями. В частности, его впечатлили болезненно мрачные и одновременно поразительно изящные иллюстрации Гигера из сборника «Некрономикон» (художник как-то признался О’Бэннону, что принимает опий не для того, чтобы спровоцировать пугающие видения, а для того, чтобы их заглушить). Одна из них, Necronom IV, изображающая хвостатого демона с огромным вытянутым черепом и острыми зубами, позднее легла в основу дизайна взрослого Чужого.

В Лос-Анджелесе О’Бэннон поселился дома у Шусетта, и они приступили к работе над сценарием, который вскоре переименовали в «Чужого». Труднее всего О’Бэннону было придумать, как инопланетянин попадает в герметически закрытый земной корабль – ведь люди вряд ли просто возьмут и пригласят на борт монстра! Чтобы решить эту проблему, Шусетт предложил сделать Чужого своеобразным паразитом со сложным и многоступенчатым жизненным циклом. Сперва существо вылупляется из яйца, затем присасывается к ближайшему живому существу, запихивает ему в рот трубку, запускает через нее в желудок зародыш… И некоторое время спустя монстр вторично вылупляется, теперь уже вырываясь из тела человека и разрывая его грудную клетку.

О’Бэннон пришел в восторг, когда услышал это предложение. Ведь оно не только сделало «Чужого» хотя бы отчасти оригинальным (сценарист никогда не скрывал, что многие идеи фильма были позаимствованы из известных фантастических фильмов и книг, начиная с жанровых хитов «Нечто из иного мира» и «Запретная планета»), но и решило вопрос, какого типа должен быть пришелец – биологическое существо (а не, например, робот или бесплотный полтергейст), страшное своей нечеловеческой генетикой (а не, например, умением обращаться с оружием).

Подготовив в течение следующих нескольких месяцев первую редакцию сценария, О’Бэннон и Шусетт попытались ее продать, рекламируя свою идею как «”Челюсти” в космосе». Они с самого начала рассчитывали на компанию Роджера Кормана New World Pictures, известную по малобюджетным фантастическим и мистическим лентам, и переговоры с трэш-студией в самом деле прошли удачно. Но перед самым подписанием договора соавторам предложила более выгодный контракт студия Brandywine, сотрудничавшая с голливудским гигантом Fox и основанная режиссером Уолтером Хиллом (будущим постановщиком «48 часов», «Миллионов Брюстера» и «Красной жары») и его друзьями-продюсерами Гордоном Кэрроллом и Дэвидом Гайлером.

Уолтер Хилл не разбирался в научной фантастике и не любил ее, но ему так понравилась сцена с пришельцем, вырывающимся из груди космонавта, что он захотел спродюсировать фильм и, может быть, даже его поставить. О’Бэннон и Шусетт понимали, что чем амбициознее их партнеры, тем труднее будет сохранить контроль над проектом и сберечь все заложенные в него идеи. Но ради многократно большего бюджета они были готовы на любые жертвы.

Как соавторы и боялись, Хилл и Гайлер после подписания контракта тут же кинулись полностью переписывать сценарий. Они хотели, чтобы в титрах стояло: «Сценарий Хилла и Гайлера по идее О’Бэннона и Шусетта». Они даже изменили все имена персонажей. В частности, они решили, что герои ленты будут не покорителями космоса, а «космическими дальнобойщиками» – простыми работягами, не подготовленными к встрече к неведомым. Также Хилл и Гайлер придумали сюжетную линию с андроидом, который по приказу корпорации предает коллег, чтобы помешать им убить монстра и обеспечить его доставку в штаб-квартиру для экспериментов. В дальнейшем от большинства правок Хилла и Гайлера было решено отказаться, поскольку они не улучшали сценарий, а уводили его в сторону (сказывалась нелюбовь новых сценаристов к фантастике). Однако две вышеописанные идеи в сценарии закрепились, поскольку они понравились Шусетту.

Участие в проекте студии Brandywine не гарантировало финансирование со стороны Fox, и поначалу заинтересовать ее «Чужим» не удалось. Но затем Джордж Лукас в 1977 году «домучил» «Звездные войны», картина стала суперхитом, и финансисты Fox сменили пластинку. Из сомнительного проекта «Чужой» превратился в проект приоритетный, и ему дали «зеленый свет». Просто потому, что других «космических» сценариев у Fox тогда не было. Фильму был одобрен бюджет в 4 миллиона долларов – в три раза меньше, чем студия потратила на «Звездные войны».

О’Бэннон надеялся, что ему позволят самому поставить «Чужого», но студия хотела, чтобы проект возглавил кто-то более опытный и известный. Очевидный претендент Хилл от картины отказался (ему не хотелось связываться со сложными спецэффектами), а еще несколько знаменитых претендентов не устроили продюсеров тем, что они видели в «Чужом» заведомо второсортный, полутрэшевый «фильм о монстре», а не потенциальный фантастический хит, требующий полной творческой отдачи и оригинального художественного видения.

Исчерпав перечень «обычных подозреваемых», продюсеры начали приглядываться к новым звездам. Вскоре они обратили внимание на британца Ридли Скотта, известного постановщика рекламы и творца с талантом и образованием дизайнера, который в 1977 году дебютировал в полнометражном кино с исторической драмой «Дуэлянты». У этой картины не было ничего общего с «Чужим», но лента Скотта была напряженным и стильным полотном. Можно было предположить, что режиссер, потративший немало сил, таланта и собственных средств на убедительное воссоздание Европы времен Наполеона, творчески вложится и в фантастический фильм. Кроме того, Скотт, как новичок в большом кино, был открыт для необычных идей и предложений.

Как и Хилл, британец не был фанатом фантастики, но он понимал, что задуманный им в то время проект экранизации средневекового рыцарского романа о Тристане и Изольде заинтересует только, как он выражался, «меня и мою маму». «Чужой» же играл на поле «Звездных войн», и Скотт искренне завидовал зрительской любви к «Войнам» и к Лукасу. Поэтому он согласился на предложение продюсеров и, разобравшись в проекте, за месяц нарисовал полную раскадровку будущей картины, демонстрирующую его видение «Чужого». Студия была столь впечатлена, что тут же удвоила бюджет. В дальнейшем он был еще более увеличен и доведен до лукасовских 11 миллионов. Впечатлены были и продюсеры. Они увидели, что не ошиблись в Скотте и что у британца в самом деле есть художественный дар, необходимый для создания новаторского жанрового фильма «класса А», а не какой-нибудь тяп-ляп поделки.

Если сценаристы называли «Чужого» «”Челюстями” в космосе», то Скотт определил проект как «космическая ”Техасская резня бензопилой”». Это был единственный американский хоррор, который ему по-настоящему нравился. Также источником визуального и идейного вдохновения для него были «Звездные войны» и «2001 год: Космическая одиссея» Стэнли Кубрика.

На первой же встрече с режиссером О’Бэннон показал ему «Некрономикон» Гигера, и Скотт согласился, что к работе над фильмом надо привлечь швейцарца, идеального концепт-дизайнера для всего нечеловеческого в картине, от заглавного монстра во всех его формах до инопланетного корабля и необитаемого планетоида. Студия была против найма Гигера, так как ее представители считали, что картины художника слишком странные, страшные и неприятные даже для космического хоррора. Но О’Бэннон и Скотт настояли на своем, и Гигер был нанят – к пущему ужасу многих членов съемочной группы, которые подозревали, что бледный и эксцентричный швейцарец с немецким акцентом – вампир или психопат. Когда художник бывал на съемках, общаться с ними решались только те, кому это полагалось по должности.

За «человеческие» дизайны ленты отвечали два других знакомых О’Бэннона – уже упоминавшийся британский иллюстратор Крис Фосс и американец Рон Кобб, которого сценарист знал по «Темной звезде» и уважал за талант рисовать фантастические космические корабли, которые казались реально существующими – технически продуманными и готовыми к полету. Кстати, именно Кобб предложил наделить пришельца кислотной кровью, проедающей все на своем пути. Его инженерное воображение подсказало ему наиболее пугающий ответ на вопрос: «Чем опасен безоружный инопланетянин?»

Также Кобб придумал отсутствующее в сценарии название компании Weylan-Yutani, на которую работают герои (название корпорации в фильме не звучит, но ее логотип виден на некоторых декорациях). Первое слово в названии было намеком на британский автомобильный концерн Leyland, а второе было фамилией японского соседа художника. В последующих фильмах цикла «Чужой» компанию переименовали в Weyland-Yutani. Название корабля «Ностромо» было намеком на роман Джозефа Конрада «Ностромо», где это слово было прозвищем центрального персонажа. Оно переводится с итальянского как «боцман».

Приложил руку к дизайну картины и знаменитый французский художник комиксов Мебиус, влиятельнейший человек в мире фантастических иллюстраций. Он участвовал в работе над скафандрами будущего. И, конечно, все дизайны в конечном итоге проходили через руки Скотта и его арт-директора Роджера Кристиана. Последний к тому времени уже получил «Оскар» за декорации «Звездных войн».

Считая своей главной задачей описание сюжетных перипетий, связанных с монстром, О’Бэннон и Шусетт писали о персонажах-людях нарочито неопределенно, без упоминания личных имен и описаний внешности. Даже пол героев был в тексте не зафиксирован, и соавторы полагали, что любой из персонажей может быть женщиной или мужчиной. Для них это было не принципиально.

Когда Хилл и Гайлер работали над своей версией текста, они решили сделать Рипли, главного героя фильма и третьего по званию офицера «Ностромо» (после капитана и старпома), женщиной. Это был неожиданный ход для голливудского фантастического фильма, но вполне естественное решение для хоррора с его любовью к «последним девушкам». Также к «прекрасному полу» отнесли корабельного навигатора Ламберт. Заодно ее сделали самым эмоциональным членом экипажа, не раз ударяющимся в слезы. Ну не мужчинам же плакать в космическом хорроре!

Подбирая актеров, Скотт искал не просто тех, кто будет убедителен в ролях «космических дальнобойщиков» (то есть гламурные красавцы и красавицы сразу отпадали), а еще и тех, кого не нужно будет в каждой сцене держать за ручку. Режиссер понимал, что у него будет масса технических проблем с созданием картинки «Чужого», и он не хотел тратить лишнее время на работу с неопытными актерами, не способными самостоятельно сыграть свои роли (естественно, в рамках сценария и с учетом придуманных режиссером биографий). Поэтому исполнители были наняты по возможности состоявшиеся и возрастные. Исключение из этого правила было сделано для женщин. Юных красоток Скотт не искал, но определенная свежесть актрисам все же требовалась.

Основной претенденткой на роль Рипли была жившая в Америке уроженка Британии Вероника Картрайт, подростком сыгравшая у Альфреда Хичкока в «Птицах» и незадолго до съемок «Чужого» снявшаяся в фантастическом триллере «Вторжение похитителей тел». Актриса была совершенно уверена в том, что сыграет Рипли, но в последний момент режиссер всучил ей роль Ламберт и поручил главную героиню американской дебютантке Сигурни Уивер, ранее игравшей в театре. Рослая и харизматичная актриса (182 см) была идеальным для «Чужого» сочетанием мужественности и женственности. Она равно убеждала как в сценах, где показывает свой страх перед Чужим, так и в эпизодах, где Рипли ведет себя как профессионал и дает монстру бой. Картрайт же пришлось вспоминать уроки сценического плача.

Роль сурового капитана Далласа получил Том Скерритт, некогда сыгравший в кинофильме «МЭШ» (не путать с одноименным сериалом!) и преимущественно известный по телевизионным ролям. Характерный актер из «Крестного отца 2» Гарри Дин Стэнтон изобразил техника-инженера Бретта. Будущий Бильбо Бэггинс из «Властелина Колец», англичанин Йен Холм сыграл офицера по науке Эша, замаскированного андроида. Темнокожий актер Яфет Котто заполнил «политкорректную» вакансию главного инженера Паркера. Наконец, на роль старпома Кейна, первой жертвы монстра, был приглашен англичанин Джон Финч. К сожалению для него, он в первый же день съемок попал в больницу с тяжелым приступом диабета и бронхита, и его заменил Джон Херт, будущий мистер Олливандер из «Гарри Поттера».

Уличные съемки планом работы не предусматривались (в «Чужом» нет ни одной «земной» сцены), и потому картина создавалась исключительно в павильонах. Работа с актерами и декорациями шла на знаменитой студии Shepperton неподалеку от Лондона, а миниатюры и модели космических кораблей снимались на студии Bray в нескольких десятках километров от Shepperton. Компьютерные спецэффекты тогда только зарождались, и потому в картине они не использовались. По плану предполагалось, что Скотт будет снимать только в Shepperton и что в Bray съемками будут руководить его заместители, чтобы студии работали одновременно. Однако режиссер-перфекционист забраковал все, что было снято без его участия, и он лично командовал теми спецэффектными съемками, которые попали в окончательный монтаж ленты. Всего съемки «Чужого» заняли около 14 недель. Они проходили с июля по октябрь 1978 года.

Вопреки традиции делать каждую комнату космического корабля отдельной декорацией, три палубы «Ностромо» были выстроены как обширные цельные декорации, и передвигаться по ним можно было только по декорационным коридорам, соединяющим залы и комнаты. Это упрощало актерам вхождение в роль, а режиссеру – съемки перемещений персонажей с место на место. Оператор мог сопровождать актеров, не заботясь о том, где кончается декорация и начинается «окружающий мир».

Для экономии при сооружении декораций часто использовался металлолом. Так, коридоры были отчасти построены из фрагментов списанного и разрезанного военного самолета. Декораторы стремились, чтобы комнаты казались обжитыми, а техника – барахлящей и устаревшей, как и должно быть на давно летающем судне.

Если дизайн помещений «Ностромо» был подчеркнуто технологическим, то корабль пришельцев Гигер сделал «органическим» и «биомеханическим». Для его постройки применялись высушенные кости крупных животных. Бутафорские «зародыши» пришельцев создавались с использованием овечьих кишок и коровьей требухи. Иначе они не показались бы живыми.

Когда снималась сцена, в которой пришелец прорывается сквозь грудную клетку персонажа Херта, коллег актера специально не предупредили, что в бутафорскую грудную клетку (Херт прятался под столом, и на столе была только его настоящая голова и бутафорское тело) заложены пиропатроны с толикой взрывчатки. Когда «пришелец прорвался» (этот момент был снят с помощью куклы на палочке), всех участников съемки с ног до головы забрызгало залитой в полость бутафорского тела кровью. Испуг актеров был неподдельным, и Скотт с удовольствием снял эти искренние проявления чувств.

Взрослый пришелец был латексным костюмом, который в кадре носил непрофессиональный актер, живший в Лондоне нигерийский дизайнер Боладжо Бадеджо, худой как струна и ростом 208 см. Скотт хотел, чтобы на фоне монстра даже высокие актеры казались маленькими и слабыми. Для создания бутафорской головы пришельца с выдвигающимся вторым ртом и прочими нечеловеческими чертами был приглашен итальянец Карло Рамбальди, будущий создатель И-Ти из «Инопланетянина». Известный в Америке по работе над «Кинг Конгом» 1976 года и спилберговскими «Близкими контактами третьей степени» Рамбальди был единственным, кто мог создать такой сложный и одновременно надежный и правдоподобный как часть тела механизм. Его привлекли после того, как работавшие над лентой англичане потерпели поражение в войне с дизайном Гигера.

Всего в голове Чужого было около 900 движущихся частей и фрагмент настоящего человеческого черепа. Отдаленную человекоподобность монстра Скотт для себя объяснял тем, что Чужой, инкубируясь в теле существа, заимствует фрагменты его ДНК и фактически превращается в гибрид, лучше приспособленный для выживания в новой среде. Для того чтобы пришелец лоснился, бутафоры использовали интимную смазку из секс-шопа.

Актеров, в свою очередь, часто мазали глицерином, который имитировал пот, выступающий от бега и страха. Когда Сигурни Уивер впервые намазалась глицерином и взяла в руки кошку, изображавшую корабельного кота Джонса, ей стало так плохо, что она поняла, что у нее начался приступ аллергии. Актриса страшно испугалась, поскольку решила, что у нее аллергия на кошку и что она из-за этого может потерять работу. Ведь найти для съемок четырех одинаковых кошек куда сложнее, чем высокую начинающую актрису! К счастью, оказалось, что у нее аллергия только на смесь глицерина с кошачьей шерстью. Так что никто не был уволен.

Для съемок моделей и миниатюр использовались примерно те же операторские приемы и ухищрения, что и во время съемок кораблей для «Звездных войн». Для разных эпизодов были нужны модели разного размера, и «Ностромо» был выстроен в четырех вариантах, длиной от 30 см до 12 м. Для создания маленьких моделей использовались пластиковые детали от детских военных моделей и конструкторов. В определенный момент Скотт решил, что корабль должен выглядеть грубее и проще, чем на иллюстрациях, и он просто отбил лишние, на его вкус, части молотком.

В отличие от настоящих скафандров, использовавшиеся для съемок бутафорские скафандры не имели системы охлаждения и системы вывода углекислого газа. Поэтому на съемках дежурили медсестры, которые помогали актерам, если те падали в обморок от жары и удушья. Дизайн был изменен лишь тогда, когда скафандры пришлось надеть маленьким детям. Скотт использовал собственных сыновей Джейка и Люка в качестве дублеров для съемки общих планов, чтобы декорация планетоида казалось обширнее, чем она была на самом деле (чем меньше актер на фоне декорации, тем больше кажется декорация). Ради безопасности ребят продюсеры разорились на более совершенные скафандры, и позднее их получили и взрослые актеры.

В самом конце съемок режиссер попросил у студии деньги на несколько дополнительных съемочных дней, чтобы снять эпилог со схваткой Рипли и Чужого на борту шаттла, который героиня использует, чтобы сбежать от монстра. Режиссер хотел, чтобы в концовке монстр убил героиню и начитал ее голосом последнюю запись в бортовом журнале. Продюсеры, однако, настояли на том, что Ридли должна выжить, а Чужой – погибнуть.

Первый предварительный показ «Чужого» был неудачным из-за плохого звука в зале. Когда эту проблему решили, второй показ прошел на ура. Зрители в ужасе выбегали из зала, и создатели фильма поняли, что создали жанровый хит.

Они не ошиблись. Когда «Чужой» вышел в прокат 25 мая 1979 года, 11-миллионная лента заработала в мировом прокате 105 миллионов долларов – в четыре раза меньше, чем «Звездные войны», но это все равно был потрясающий результат. Критики поначалу ругали ее за то, что это хоррор в космическом антураже и замкнутом пространстве, а не философское кино вроде «2001 года» или эпическое приключение вроде «Звездных войн». Но они быстро поняли, что «недостаток» «Чужого» – это его главное достоинство, потому что соединение удачных фантастических и хоррорных ходов вкупе с потрясающим дизайном создало новое кинематографическое качество. И, как мы теперь знаем, породило целую эпопею о войне Рипли и других людей с Чужими.

Ныне «Чужой» числится бесспорной классикой, и не только жанровой. Картина Скотта в равной степени радует самых разных киноманов, от феминисток (женщина – начальник и главный герой!) до поклонников кровавых зрелищ (пришелец вырывается из человеческого тела!). Ехидные же слова Эша о том, что он сочувствует людской беде, которую он сам породил, когда помог пришельцу проникнуть на корабль, стали популярной цитатой и постоянным напоминанием о том, что, какие бы преступления ни творил Чужой, главный враг героев в картине – нанявшая их корпорация. Для которой потенциальное биологическое оружие ценнее космонавтов. Удивительно удачная находка Уолтера Хилла и Дэвида Гайлера, которая придала фильму новую смысловую грань… И превратила отличное кино в безукоризненный шедевр.