Искрящийся парадокс о выборе: рецензия на фильм «Господин Никто»

В конце ХХI века счастливые люди стерильно чистого мира, открывшего рецепт бессмертия, смотрят реалити-шоу про 120-летнего старика по имени Немо – последнего смертного на Земле и последнего человека, наделенного самой сильной властью над временем – властью воображения. Нет, все не так. В 80-х годах ХХ века мальчик по имени Немо стоит на перроне маленькой станции и не может решить: уехать ли с мамой или остаться с папой. Мы так и не узнаем, что он выбрал.

От этой точки фильм разбегается в разные стороны, как рассыпавшиеся бусы. Собирая их, Немо нанизывает события на леску памяти всякий раз в новом порядке. Жизнь получается яркая, разноцветная, смерти нет. На скамейке три девочки: одна в желтом платье, другая в красном, третья в голубом. Какую из них я выбрал? Какая выбрала меня? Изящным жестом Жако ван Дормель отменяет трюизм о том, что у истории нет сослагательного наклонения.

Весь его фильм – бесконечный калейдоскоп «если бы». Но дело не в новизне сюжета: на таком же приеме построен классический роман Макса Фриша «Назову себя Гантенбайн» (1964), а в кино – картина «Курить / Не курить» Алена Рене (1993) или популярная романтическая драма «Осторожно, двери закрываются» (1998). Просто «Мистер Никто» – не совсем фильм, скорее цирковой номер. Жако ван Дормель был когда-то клоуном, а теперь он жонглер. Десятки историй, рассказанных в фильме, – яркие, разноцветные мячики возможностей, мелькающие перед глазами завороженного зрителя.

Вот один мячик упал – герой умер. Нет, он жив, просто перед нами уже другой мячик, другая история. Девочка в желтом, девочка в красном, девочка в голубом. Каждая ведет в новый мир, но важнее то, как эти миры придуманы, с какой свободой отыграны в них законы разных жанров, с какой щедростью разбросаны сочные краски фантазии.

Мир разобран на молекулы – и каждая молекула как бусина, как мячик, как маленькая «Амели». Циркач ван Дормель жонглирует ими: быстрее, еще быстрее, и молекулы-бусины-мячики начинают мелькать так, что за их сменой почти невозможно уследить, и вот уже кажется, что они зависли в одной точке, да так оно и есть, потому что эта точка – перрон маленькой станции. Где-то. Всегда.