Канны-2024: рецензия на «Семя священного инжира» — фильм-фаворит прессы

Иман (Миссаг Зарех) наконец-то получил повышение по службе, теперь он сможет с женой Наджме (Сохейла Голестан) и двумя дочерьми, старшей Резван (Махса Ростами) и младшей Саной (Сетаре Малеки), переехать в трехкомнатную квартиру. О своей профессии глава семьи просит не распространяться: новая должность судебного следователя означает ежедневную проверку доказательной базы в расследовании особо тяжких дел. Запал Имана на позитивный вклад в развитие общества быстро гаснет, когда ему в первый же день работы приказывают без углубления в детали подписать смертный приговор. В это же время в Иране начинаются протесты из-за убийства полицией девушки Махсы Амини: ее жестоко избили за нахождение на улице без хиджаба. О реалиях государственного террора узнают и две сестры, когда их общей подруге Садаф (Нюша Ахши) во время разгона демонстрации выстреливают в лицо дробью.

Маша Ростами в роли Разван на кадре из фильма «Семя священного инжира»

Как и большинство иранских режиссеров, Мохаммад Расулоф находится в оппозиции официальным властям Ирана, его много раз задерживали и отправляли в тюрьму. За отбор фильма «Семя священного инжира» на Каннский кинофестиваль Расулофу грозило восемь лет заключения, но он успел сбежать из Ирана и приехать на премьеру во Францию (ее не смогли посетить актеры Сохейла Голестан и Миссаг Зарех, их не выпустили из страны). 

Цензура в Иране заставила режиссеров сформировать особый эзопов язык для общения со зрителями на политические и социально важные темы. Один из лучших примеров находчивости иранских кинематографистов — снятое на видеорегистратор «Такси» Джафара Панахи, где сам постановщик якобы случайно ездит по улицам Тегерана, к нему садятся (не)знакомые люди и заводят разговоры о важном. Мохаммад Расулоф более прямолинеен: в предыдущей картине «Зла не существует», победившей на 70-м Берлинском кинофестивале, он в четырех новеллах подробно объяснил, как система смертных казней выстроена на поруке и вовлекает в кровавую машину огромное количество молчаливых людей, не желающих осознавать порочную природу своих действий. В «Семени священного инжира» Расулоф через судьбу одной семьи показывает, как практики системного насилия с работы переходят в дом, как ситуация ухудшается с каждым днем. 

Маша Ростами в роли Разван на кадре из фильма «Семя священного инжира»

Сначала девочки и мама если и покрывают голову на улице, то предпочитают ткани светлых цветов, а дома могут вместе устроить бьюти-салон, выщипывать брови и красить ногти. Но как только отец привыкает к трудовой рутине и начинает больше и больше упоминать религиозные доктрины в речи, меняется и поведение женщин: мать берет в руки Коран, надевает на дочерей темные хиджабы и осуждает окрашивание ногтей. Визуализацией распространяющегося повсюду государственного насилия становится служебный пистолет отца, который он однажды не находит внутри прикроватной тумбочки. Появившееся в первых кадрах орудие убийства проклинает квартиру и всех ее жильцов, вскрывая худшее в людях. Оружие не только демонстрирует жажду власти, но и обнажает страх. Обладатель огнестрела боится возможной атаки, а потому заранее готовится защищаться. То, как жертва становится агрессивным хищником, объясняет Мохаммад Расулоф через образ отца Имана, подозревающего всех в краже. Его характер трансформируется из рядового семьянина в жестокого диктатора, который из-за стресса, паранойи и страха предательства везде видит врагов, а потому беспощаден к близким. Разыгрываемая Расулофом квартирная драма не сработала бы и не трансформировалась в триллер, если бы не идеально прописанное психологическое развитие героев, конфликты между которыми развиваются по спирали.

Режиссер Мохаммад Расулоф на Каннском кинофестивале

Мать, пытающаяся выжить меж двух огней, и протестные дочери, не боящиеся высказать мнение, на своем примере показывают, как патриархальная и религиозная власть Ирана устраивает фемицид. Родственницы из разных поколений далеко не всегда согласны друг с другом, но всем им противостоит фигура отца, считающего, что женщины восстали не только против правителей страны, но и лично против него. По силе прямого действия «Семя священного инжира» может напомнить сильную политическую картину прошлого года «Зеленая граница» Агнешки Холланд, но если польская режиссерка использовала всевозможные драматические и визуальные приемы, то стиль иранского постановщика максимально скуп и безыскусен. Его метод разговора со зрителем лучше всего виден в сцене, где старшая дочь Резван в споре с отцом о демонстрациях и телевизионной лжи аргументирует свою позицию точной фразой: «Я знаю правду, потому что я живу в этой стране и у меня есть глаза». В «Семени священного инжира» Расулоф почти полностью избежал метафорических и лирических образов, чтобы у зрителя была возможность увидеть хронику бунта и холодным взглядом оценить самые драматичные события, нашедшие отражение в судьбах многих семей.