Искусство отказа по-голливудски

В романе Ильфа и Петрова «12 стульев» незабвенный монтер Мечников говорил, что «согласие есть продукт при полном непротивлении сторон». С этим сложно спорить, однако на «фабрике грез» это не работает. Одна из сторон – как правило, та, от которой зависит принятие ключевых решений, – на словах может быть в полном восторге от вашей идеи, но весь этот показной энтузиазм, не подкрепленный твердым «да!», совершенно ничего не значит. А «да» здесь говорят только в исключительных случаях. Дать надежду и исчезнуть из зоны досягаемости гораздо проще, чем обидеть человека прямым отказом. Ведь неизвестно еще, кем он станет в будущем, чего добьется… Да и лишние недруги никому не нужны – того и гляди, затаят недоброе и начнут поливать тебя грязью при любом удобном случае.

Голливудские тренды тасуются так быстро, что ничего нельзя полностью сбрасывать со счетов. Персона, которая еще вчера ничего собой не представляла, завтра может совершить неожиданный прорыв и стать желанным гостем на любой студии. Поэтому слово «нет» входит в список неписаных табу индустрии: твой отказ он может припомнить именно в тот момент, когда ты наконец-то захочешь с ним поработать. Искусство «не плевать в колодец» поставлено в Голливуде на головокружительную высоту. Овладеть им приходится не только нанимателям, но и нанимаемым, желающим тактично отвертеться от явно проходных проектов. Актеру нельзя просто взять и покачать головой – ведь если отказаться в прямой форме, тебя могут занести в список «заносчивых ребят» и больше никуда не позовут. Но и согласие на участие в сомнительных проектах способно ударить по карьере не меньше, чем отсутствие работы вообще (так, Оливер Стоун отказал актрисе Дженсен Даггетт в роли в одном из своих фильмов лишь на том основании, что она снималась в восьмой части «Пятницы, 13-е»).

Комедийный продюсер Крис Брусс вспоминает первый совет, полученный им в CAA – крупнейшем кастинговом агентстве Америки: «Одним из важнейших навыков в Голливуде является умение говорить “нет” в максимально тактичной форме, чтобы не сжигать никаких мостов». Эта тема еще в 1992 году нашла яркое отражение в комедийном детективе Роберта Олтмена «Игрок», главный герой которого, шеф вымышленной киностудии по имени Гриффин Милл, постоянно говорит всем «нет» и наживает себе этим вагон врагов. «Фабрика грез» хорошо выучила уроки «Игрока» и изобрела целый арсенал виртуозных способов «слиться», не говоря ничего напрямую. Уловки эти неизменно вежливы, все причины уважительны, но громоздятся они одна на другую столь тенденциозным образом, что даже самому наивному должно стать ясно, какое послание скрывается за всеми этими «вынужденными» проволочками.

Те, кто еще не раскусил тактику голливудских долгожителей, могут чувствовать себя обнадеженными, получив от них формальное согласие на личную встречу за ланчем. На таких встречах действительно решаются многие важные вещи, но договориться о встрече – еще не значит до нее дожить. Прося прислать ему возможные даты, чтобы он мог согласовать их со своим рабочим расписанием, начальник всего лишь использует вежливую форму отказа, поскольку расписание его давно забито на годы вперед, и человеку с улицы туда не просочиться, даже если вдруг освободится какой-то из слотов. Встречи отменяются и переносятся по столько раз, что автор очередной «гениальной идеи» начинает выглядеть дураком в собственных глазах и благоразумно перестает докучать глубоко занятым людям – формально при этом те ни в чем не виноваты, а все собаки вешаются на бесчеловечную потогонную систему, из-за которой у продюсера не находится даже получаса, чтобы попить кофе с хорошим человеком.

Когда такая встреча согласовывается через электронную переписку, получение ответа на письмо может быть таким же бесполезным, как и отсутствие всякого ответа: респондент вроде бы с интересом комментирует твои отдельные фразы, но при этом полностью игнорирует основную цель послания и не делает никаких конкретных шагов по сближению. Часто переписка усыхает, так и не вылившись ни в какой ланч: вроде бы и общение состоялось, но и результатов никаких не принесло. И это еще не худший вариант: важные люди индустрии получают ежедневно тысячи писем, лопатить всю эту неиссякаемую гору корреспонденции, разбавленной цистернами спама, непросто даже специально натасканным ассистентам, так что ответа можно и вовсе не получить. Но человека упрекнуть не в чем: он ведь продемонстрировал полную открытость, ну а то, что продолжить плодотворное общение вечно мешают обстоятельства, тут ничего не поделаешь – работа такая. Надо понимать.

Многие понимают, и понимают правильно. Многие учатся не строить иллюзий и не принимать отсутствие прямого отказа за реальный интерес. Деловой этикет требует жертв, и американцы постоянно над этим смеются: после того как в 1993 году в журнале The New Yorker была опубликована карикатура Роберта Манкоффа с подписью: «Нет, четверг уже занят. Как насчет никогда? Никогда вам подойдет?», эта фраза стала крылатой – сегодня ее используют по самым разным поводам и даже печатают на женских трусиках. По словам Манкоффа, эта фраза родилась в его голове во время телефонного разговора с приятелем, назойливо добивавшимся встречи, – и именно так на самом деле мыслит большинство людей, озвучивающих разные отговорки, чтобы остаться в рамках вежливости.

Почему жители Нью-Йорка так полюбили эту картинку? Потому что в «Большом Яблоке» развлекательная индустрия выстроена на несколько иных началах: там отказ считается вполне уважаемым решением, а те, кто отнимает чужое время, не говоря ни да, ни нет, удостаиваются порицания чаще, чем притворщики. Лос-Анджелес же, практически на пустом месте выросший за сто лет до второго по населенности города страны, попутно выстроив собственную систему ценностей, относительно свободную от влияния вековых традиций, находит довлеющую над ним ситуацию скорее раздражающей, нежели смешной. И все же он вынужден с ней мириться, поскольку кинобизнес в целом признает подобную тактику более дальновидной, нежели называние вещей своими именами. В Голливуде никто не скажет сценаристу, что его сценарий плох, актрисе – что она стара или некрасива, а режиссеру – что инвесторов отпугнула газетная заметка с обсасыванием его сексуальной ориентации. Здесь в лучшем случае не ответят ничего, а в худшем – будут хвалить и кормить «завтраками», пока человек сам не сообразит, что его вежливо бортанули, причем уже очень, очень давно.

Общение с ньюйоркцами постоянно оборачивается для лос-анджелессцев психотравмами, поскольку грубое слово «нет» в лексиконе жителей Восточного побережья встречается гораздо чаще, чем может себе позволить любой работник «фабрики грез». Людей, не умеющих коротко и ясно отклонять не интересные им предложения, хватает во всех сферах жизни, но Голливуд ими просто-таки населен. Разумеется, винтики сложившеся системы ощущают ее слабые месте в полной мере, иначе шуточный ролик «Как правильно говорить “нет” в Голливуде», появившийся на YouTube в минувшем феврале, не набрал бы 700 тысяч просмотров. И все же очевидность проблемы никак не уменьшает потоки красивого вранья – ведь прятаться за ним от неугодных людей бывает так удобно. Звездный фотограф Мэттью Ролстон заметил по поводу голливудской манеры ведения дел: «Простейший способ отказать кому-то – это вообще никак не отвечать. Ведь сказано: кто умножает знания, тот умножает скорбь!»

Конечно, отказаться от лишней рюмки в гостях – это совсем не то, что отказаться от делового предложения или просьбы помочь голодающим. Чем серьезней тема, о которой идет речь, тем большую осмотрительность проявляют люди, следящие за своей репутацией. У них на это есть свои резоны: принятие неправильного решения может стоить продюсеру работы, в то время как ответ «нет» человеку, предположительно списанному индустрией со счетов, способен аукнуться срывом выгодного контракта в будущем – ведь списанная персона еще может ухватить удачу за хвост и совершить триумфальный камбэк, каковые часто случаются в этом бизнесе.

Осмотрительность никогда не мешает, поэтому практически любое ваше предложение будет встречено благожелательным «может быть» – из которого, впрочем, нельзя делать никаких выводов, кроме того что собеседники желают всегда оставаться хорошими парнями в ваших глазах. Даже мелкие рутинные действия здесь опутаны сетью предосторожностей, выжигающих искренность из любого диалога, прямо или косвенно касающегося работы. Кинодеятели вынуждены делать это, поскольку в силу специфики шоу-бизнеса их личность напрямую привязана к рабочим функциям, а от ярлыка «невежливого человека» до обвинений в «непрофессиональности» – всего один шаг. Отказ от совместного ланча может иметь непредсказуемые последствия, поэтому лучше никого не отшивать напрямую, излучать открытость, дружелюбие и заинтересованность, а как стряхнуть с хвоста этот нежелательный балласт, можно решить и позднее.

Система предполагает всеобщую вовлеченность: чтобы не ущемить собственных интересов, актеры отказываются от предложений студий, работодатели отказывают соискателям на лакомое место, и даже равные по положению коллеги вынуждены отказывать друг другу, пользуясь эзоповым языком. Чтобы сохранить лицо и не выглядеть как отсталый, скучный человек, с которым бессмысленно вести дела, подчас требуется как следует извернуться. Здесь очень помогают персональные ассистенты, агенты и адвокаты, за спинами которых голливудцы привыкли прятаться друг от друга. Нужно намекнуть продюсеру, что предложенная им роль в новом фильме способна навредить актерской репутации – но сделать это так, чтобы продюсер не затаил обиду? Звезда передаст через агента, что, к сожалению, завалена работой на год вперед. Надо ответить на неудобный вопрос журналиста? Ассистент отправит ему по почте бессодержательную туфту, либо, если опрашиваемого приперли к стене в прямом эфире, тот всегда может отделаться фразой «Мой адвокат пока что запрещает мне говорить об этом». Когда сценарист ищет $5 миллионов под инди-сценарий, инвесторы хором отвечают, что дадут денег, если в картине согласятся сниматься Том Круз или Джонни Депп. Ставить условия, которые в принципе невозможно обеспечить, – это тот же вежливый отказ, поскольку каждому ясно, что звезды категории «А» не станут тратить свое время на фильм с таким смехотворным бюджетом (о чем бы там они ни пели в своих интервью).

Играть в эти игры многим приходится даже тогда, когда текущая работа, казалось бы, ни при чем. Например, нормальным делом в индустрии считается уважать благотворительность – имиджа ли ради, для покрытия неких финансовых махинаций или из простого человеколюбия, но многие влиятельные личности кинобизнеса на ней просто помешаны. Притчей во языцех считается настойчивость Джеффри Катценберга, регулярно обзванивающего Голливуд с предложениями пожертвовать денег на тот или иной благотворительный проект. Тем, кто не очень сильно соболезнует сирым и убогим, но не хочет показать своей черствости, приходится изрядно напрягать фантазию, придумывая сочувственно-твердые «отмазки». Надо полагать, если бы Катценберг получал по пять центов каждый раз, как слышал в трубке «Джеффри, мой бухгалтер меня убьет», он уже давно бы сумел наладить работу всех медицинских центров в штате и обеспечить ветеранов индустрии достойными пенсиями. Сопротивляться его мягкому давлению («Спилберг уже вложил миллион, ну а ты, дружище, можешь вложить столько, сколько захочешь») стало еще сложнее после того, как Джеффри за свою деятельность на этом поприще был награжден почетным «Оскаром», так что любители мягких отказов просто обречены на дальнейшее оттачивание виртуозности.

«Гриффин никогда не говорил “нет”. Он позволял сценаристам покинуть офис в уверенности, что шансы у них, конечно, невелики, но все же – да, да, да, эти шансы реальны, – описывал своего героя сценарист «Игрока» Майкл Толкин. – Гриффин ожидал, что по его молчанию они сами догадаются через несколько дней, что их постигла неудача».

И Гриффина в конце концов можно понять. Всякому, кому доводилось обивать пороги книжных издательств со своими рукописями или вылавливать кинопродюсеров в надежде всучить им свой гениальный сценарий, прекрасно знакома вежливая тоска в их глазах. Люди, занимающие ключевые посты в индустрии, просто вынуждены использовать какую-то систему мягких отказов, поскольку поток просителей у их порога никогда не иссякает, – и далеко не всем хватает духу говорить «нет» в прямой форме. Но можно понять и разочарование тех, кто безуспешно пытается всунуться в индустрию или продвинуть какие-то свои идеи там, где они обречены увязнуть в зыбучих песках. С тех пор как появилась электронная почта и мобильные мессенджеры, позволяющие не смотреть собеседнику в глаза, навешивание лапши приняло форму настоящей эпидемии. В этом новом мире конкретные слова утратили свое привычное значение, и угадывать отрицательные ответы приходится по косвенным признакам, идентификация которых сжирает неоправданно много времени.

Тактика по избеганию слов «да» и «нет» у многих голливудцев носит рефлекторный характер. Отказать проекту, который способен сделать много денег, так же губительно для репутации, как и ввалить сто миллионов в провальный блокбастер – но если тянуть резину, выжимая максимум возможного из уже проверенных «дойных коров» типа франшизы «Форсаж», можно досидеть до пенсии в статусе уважаемого профессионала, который не делает ошибок.

«Если я действительно хочу поработать с человеком, я так ему и скажу, – делится секретами голливудского этикета агент Николь Уиннеман. – Но если хочу отказаться от ланча, то отвечаю: “Звучит отлично”. Никто не хочет отсекать никаких возможностей. Так что когда тебе говорят “давай обсудим это чуть позже”, это просто зашифрованный способ сказать “нет”».

Продюсер Стив Тиш однажды в шутку заявил в интервью, что большинство успешных людей в Голливуде поражено пассивно-агрессивным расстройством личности. Но в каждой шутке, как известно, есть доля правды. Если заглянуть в медицинский справочник, основными симптомами этого расстройства являются попытки избегать конфликтов любыми средствами, сокрытие своих истинных чувств и предпочтений, согласие с другими во всем только ради того, чтобы те не чувствовали себя обиженными. Люди такого типа постоянно оттягивают выполнение важных заданий, срывают сроки и всюду опаздывают, выражая через пассивность и апатию затаенный протест против вещей, которые им не хочется делать. Они постоянно ссылаются на сторонние факторы, всеми силами стараются сформировать у окружающих впечатление о себе как о хорошей, но зависимой личности, которая не способна что-либо решить или сделать без участия других людей («от меня тут мало что зависит»), поэтому, очевидно, лучшее решение в практически любой ситуации – просто оставить такую личность в покое.

Пассивно-агрессивные личности ничего не говорят напрямую, а бесконечно ходят кругами, надеясь, что их намеки будут правильно поняты и удастся обойтись без прямых высказываний – ведь конкретные слова подразумевают и конкретную ответственность за них. Они никогда ни за что не в ответе и ничего не могут обещать, потому что их руки связаны другими людьми и обстоятельствами – а так-то, конечно, они совершенно не против. Если же отвертеться от чужих просьб с ходу никак не получается и такой человек все же идет вам навстречу, то делает это в столь удручающей форме, что отбивает всякое желание просить его о чем-либо подобном снова. Таких волынщиков в народе часто называют «киселем», и приходится лишь удивляться, как много людей, работающих на кинопроизводстве, проявляют аналогичные замашки.

Основные причины, по которым пассивно-агрессивные личности ведут себя столь возмутительным образом, – это страхи зависимости и близости (пообещай человеку что-то, и он уже не отцепится, а то и использует это против тебя), а также страх соревнования (поставив не на ту лошадь, можно крупно проиграть, поэтому лучше избегать принятия любых решений вовсе). Вместе с тем нерешенные вопросы, подвисшие в состоянии неопределенности, в конечном итоге не снимают отрицательные эмоции, а только умножают их, поскольку нет ничего мучительней бесплодного ожидания – подобное ожидание лишает почвы под ногами и мешает осмысленно планировать что-либо наперед. Финальное разочарование от неудачи при этом неизбежно, только оно будет отягощено еще и осознанием того, сколько времени было потрачено впустую.

В итоге жертвами подобного «кисельного менеджмента» становятся не только сами голливудцы, но и зрители, интересующиеся кинопроцессом. Человеческий мозг работает так, что если в газете не появилось конкретной новости о том, что какой-либо анонсированный ранее проект испустил дух, потому что его участники не сумели прийти к консенсусу и занялись другими вещами, то читатель будет думать, что все еще возможно. Иногда такие заглохшие проекты действительно выныривают из небытия, обзаведшись новой командой, новыми инвесторами и нередко новым названием – в этом случае фанаты даже не подозревают, что пациент восстал из мертвых, поскольку для них он был жив всегда.

Причастные креаторы, спрошенные в интервью о судьбе подвисших проектов, только запутывают аудиторию, отделываясь ремарками типа «ищем нового инвестора» или «мы сейчас заняты другими делами» – подобные ответы вроде бы показывают, что проект все еще на плаву, хотя на самом деле в его реализацию уже не верит даже сам говорящий. Но поскольку невозможно назвать мертвым то, что никогда не рождалось, то никто вам никогда и не скажет «проект умер» – а то, что идея выдохлась и уже вряд ли будет доведена до конца, поймут только те, кто знает, как работает голливудская машина.

Что поделать, авторы тоже не хотят говорить «нет», разочаровывать аудиторию и жечь мосты – констатировать смерть своего детища для них болезненно, поэтому фантом несостоявшегося фильма продолжает скакать по страницам СМИ, где его еще долго упоминают среди ближайших планов того или иного режиссера. Фильммейкеры, привыкшие к таким вещам, часто предпочитают отмалчиваться, потому что «рано о чем-то говорить», либо, если их спрашивают о каком-то проекте в лоб, могут себе позволить замечание в духе «я поверю, что что-то действительно происходит, только когда окажусь на съемочной площадке и услышу щелчок хлопушки», но таких меньшинство. Другие предпочитают не терять надежды. Все-таки самообман – приятная штука, хоть после него и наступает похмелье.

То, что львиная доля анонсированных фильмов разваливается, так и не добравшись до съемок, а зрителю об этом часто забывают сказать, – это, конечно, проблема, но не такая уж большая. Настоящая проблема в том, что проекты эти с самого начала не имели никаких шансов, и, информируя о них аудиторию преждевременно, СМИ просто вводили читателя в заблуждение. То, что изначально носит форму «может быть», на газетных страницах принимает вид прямого утверждения. Журналисты постоянно просят режиссеров поделиться планами, и те порой рассказывают о проектах, к которым, как им кажется, проявили интерес инвесторы. Конечно, желаемое на этом этапе трудно отделить от действительного (особенно если инвестор тянет с утрясанием деталей, постоянно перенося следующую встречу). Зритель все это читает и с интересом фантазирует на тему будущих фильмов. В итоге режиссер понимает, что поторопился с анонсом, поскольку инвестор исчезает с горизонта, – но слово не воробей, уже вылетело.

Таким образом, чье-то нежелание просто сказать «нет» вводит в заблуждение огромное количество людей, а журналисты часто эту «липу» дополнительно усугубляют. Предположения по типу «может быть, у нас снимется Джонни Депп» (которые на деле означают лишь попытку связаться с представителями актера) часто перевираются ими в пользу большей сенсационности – так и появляются заголовки вроде «Джонни Депп сыграет в башкирском детском фильме», годы спустя воспринимаемые всеми как некий забавный курьез или обычная утка. Актер, конечно, мог выслушать предложение подобного рода. Мог даже сказать «это интересно»… Однако то, что Депп выразил предварительный интерес к идее детского фильма, предложив вернуться к этому вопросу через полтора года, когда он будет более свободен, вовсе не значит, что он действительно готов ехать в Башкирию. Если потребуется, всегда можно элегантно исчезнуть с горизонта или просто сменить телефон. Вместе с тем показать свою открытость – это хорошо для пиара, и риска здесь никакого, ведь читатель через полтора года, конечно, уже ничего такого не вспомнит (как и сам Депп).

Насколько все это влияет на индустрию? Неумение говорить «нет» чревато последствиями для всех вовлеченных в процесс, и хотя на поверхностный взгляд минусы не очень заметны, в целом Голливуд страдает от них весьма серьезно. Всеобщее нежелание принимать решения, страх перед любыми рисками, затягивание времени и постоянное стремление запудрить собеседнику мозги, возведенные в правило, лишают «фабрику грез» как минимум двух важных достоинств – креативности и способности своевременно реагировать на повестку дня. В индустрии, где и так хватает непредсказуемости, собственноручное умножение уровня этой непредсказуемости ведет бизнес к потере гибкости и стагнации. Отсюда, надо полагать, и берет свои корни пресловутая неповоротливость Голливуда, на которую все сетуют, но никто не знает, как эту хворь вылечить.

Конечно, наивно надеяться, что искренность вдруг войдет в моду. Тех, кто занимает топовые места в голливудской пищевой цепочке, текущее положение вещей вполне устраивает: возможность брехать через ассистента делает жизнь достаточно комфортной, чтобы можно было не обращать внимания на все остальное. А вот тем людям, которые продолжают исправно покупаться на фразы типа «Мне это нравится! Давайте оставаться на связи» и потом жгут нервные клетки, переживая из-за «помех на линии», есть смысл вспомнить о бритве Оккама и не тратить лишнего времени на иллюзии. Ведь если после прекрасно прошедшего свидания девушка неделями не берет трубку, скорей всего, проблемы со связью тут ни при чем. Она просто… не хочет вас огорчать.