Рецензия на аниме-фильм «Только вчера»

Красивая и обаятельная, но далеко не во всем удачная аниме-экранизация ностальгического комикса о японской школьнице 1960-х.

Когда Таэко была маленькой, она очень переживала из-за того, что у нее не было родственников в провинции, и потому она единственная из всего класса оставалась в Токио на летние каникулы. Поэтому, когда у уже взрослой Таэко благодаря замужеству сестры появилась сельская родня, девушка начала ездить к ней в отпуск – помогать в поле, наслаждаться жизнью вдали от мегаполиса и тайком мечтать о том, чтобы навсегда поселиться среди живописных лугов и холмов.

Феноменальный для своего времени коммерческий успех вышедшей в 1989 году «Ведьминой службы доставки» предоставил обоим ведущим режиссерам Studio Ghibli карт-бланш на творческие эксперименты, и Хаяо Миядзаки и Исао Такахата вскоре его обналичили. Первый к 1992 году создал пропитанную любовью к старым военным самолетам историко-приключенческую ленту «Порко Россо», а второй в 1991-м экранизировал ностальгический, полуавтобиографический реалистичный комикс сценаристки Хотару Окамото и художницы Юко Тоне «Сочащиеся воспоминания» («Только вчера» – перевод не японского, а официального английского названия фильма) о жизни маленькой девочки в середине 1960-х.

Несмотря на формально детское повествование, «Сочащиеся воспоминания» был сочинен для молодых женщин, и потому экранизация такого произведения сама по себе была рискованным экспериментом. Ведь анимационные сериалы и фильмы в Японии и сейчас, как правило, предназначают детям, подросткам и молодым мужчинам, но не молодым женщинам или тем более домохозяйкам.

Прочитав «Воспоминания», Такахата был удручен тем, что это собрание отдельных историй, не связанных общим сюжетом. Поэтому он сам придумал обрамляющую историю о том, как уже взрослая главная героиня приезжает в отпуск в деревню и вспоминает свое детство, пока решает, как и где ей жить дальше. Изящный сценарный ход? К сожалению, нет. Две части повествования «Только вчера» настолько разнятся, что не стыкуются и не рифмуются, а просто сосуществуют. При этом сюжет картины оказывается отделен от ее драматизма, поскольку история взрослой Таэко сюжетна, но не драматична, а истории из жизни маленькой Таэко драматичны, но бессюжетны.

Чтобы обосновать постоянное обращение героини к прошлому, Такахата заставляет ее в начале картины провести параллель между двумя ее возрастами. Мол, в обоих случаях Таэко на границе нового этапа своей жизни – взросления или замужества. Но параллель эта очень хлипкая, поскольку превращение из ребенка в подростка случается со всеми людьми по воле природы, независимо от их чувств и желаний, а замужество, переезд, смена профессии в современном мире происходят по воле женщин, и это совершенно иная житейская и психологическая коллизия. Параллель тут можно провести лишь от безысходности, от неумения более изящно и осмысленно соединить прошлые и нынешние переживания героини.

Что еще хуже, два повествования «Только вчера» принципиально по-разному устроены. Истории из жизни маленькой Таэко – это на 20% ностальгия по 1960-м и на 80% тонкий и глубокий психологический портрет младшеклассницы, которая то страдает от невозможности выбраться из душного и скучного Токио, то переживает нечто вроде первой любви, то в первый и в последний раз в жизни получает пощечину от отца, то мучается из-за своей ненависти к доводящему ее школьному хулигану, то страшится приближающихся месячных.

Напротив, история взрослой Таэко – это на 5% психологический «инсайт», на 15% наклевывающийся роман с молодым фермером, родственником зятя девушки, и на 80% – неприкрытая пропаганда сельского труда. Даже советские режиссеры, снимавшие ленты о прелестях колхозов и совхозов, постеснялись бы столь откровенного призыва бросить «офисное планктонство» и уехать в глушь, чтобы доить коров, сажать рис и собирать шафран. О последнем Такахата рассказывает так подробно, будто «Только вчера» – не художественный мультфильм, а репортаж для канала Discovery. Соответственно, картина кажется написанной по принципу: «В огороде бузина, а в Киеве – дядька». Или, если хотите: «В огороде васаби, а в Токио – сёгун».

Почему так? Вероятно, потому что Такахата, как мужчина, не решился продолжить погружение в тонкости «женской логики», начатое в созданном женщинами комиксе, и в своей, оригинальной части картины отказался от подчеркнутого психологизма тех фрагментов сценария, которые были позаимствованы из «Воспоминаний». Это могло бы сработать, если бы взрослая Таэко была эпизодическим персонажем, вроде рассказчика и его внука в «Принцессе-невесте». Но в фильме Такахаты она почти столь же важна, как маленькая Таэко, и потому полный раздрай между стилями и сутью двух повествований вдумчивому и внимательному зрителю сразу бросается в глаза. Ну и, конечно, социальная рекламность художественное кино не красит. Особенно когда оба главных героя этой части фильма, Таэко и ее потенциальный жених, наперебой соревнуются в восхвалении жизни в деревне. Это уже даже не социальная реклама, а «магазин на диване» какой-то получается («А вы знаете, что умеет наш кухонный комбайн?…» – «Да, и далеко не только это!»)…

Еще один минус в «карму» картина получает с точки зрения российского зрителя, который никогда не жил в Японии и не изучал тонкости жизни, быта и психологии японцев. Тем более японцев 1960-х. Такахата, конечно, ни в чем не виноват – он был вправе рисовать мультфильм для своих соотечественников и не думать об иностранцах. Но нам от этого не легче, и факт остается фактом – «Только вчера» нужно смотреть, подглядывая в подробные комментарии, которые можно найти в Интернете. Иначе не понять, например, почему отец залепляет Таэко пощечину, когда она выбегает на улицу без туфель (для поколения господина Окадзимы выйти на улицу без обуви было так же позорно, как выйти на улицу в нижнем белье). И хотя многие проблемы, с которыми героиня сталкивается, вполне универсальны, а кое-что в России ближе и понятнее, чем, например, в Штатах (так, сцены, в которых семья Таэко впервые покупает ананас и пытается понять, как его есть, очень «русские»), в фильме достаточно сугубо японских и сугубо шестидесятнических мелочей, чтобы сделать просмотр без комментариев неполноценным.

Другое дело, что все эти проблемы и недостатки не делают картину и ее героиню менее обаятельными, а экскурсы в прошлое Таэко – менее насыщенными, удачными и интересными наблюдениями. Эти экскурсы, бесспорно, – лучшая и почти безупречная часть картины, за исключением уже упомянутой потребности в пояснениях. В свою очередь, прославление сельского труда во взрослой части фильма нарисовано с проповедническим жаром и пристальным вниманием к деталям, а некоторые кадры из этих фрагментов столь эффектны и живописны, что их так и хочется распечатать и повесить на стену как пасторальные картины.

Завораживает и впечатляет и подобранная режиссером музыка – как это ни странно, из репертуара венгерских, болгарских и румынских музыкантов, обрабатывавших фольклорные мотивы. Казалось бы, европейская музыка не должна подходить для японской деревни. Но фермерство везде фермерство, что в Венгрии, что в Японии. Культуры там сажают разные, но люди на селе везде по духу схожи, и потому западная крестьянская музыка вполне сочетается с крестьянством риса и шафрана.

В итоге можно понять, почему в Японии «Только вчера» стал хитом – ностальгия увлажняет и застит глаза, заставляя прощать недостатки ностальгического кино и концентрироваться на его достоинствах (меткость наблюдений, обаяние персонажей, визуальные и музыкальные прелести). Мы, однако, смотрим на «Только вчера» со стороны и потому видим как ее существенные плюсы, так и очевидные и далеко не всегда простительные минусы.