Хорроры — не самый распространённый жанр у иранских режиссёров, а потому каждый представитель жанра становится событием. Вспоминаем самые известные фильмы ужасов с персидскими корнями.
Когда из иранского Мешхеда поступают сведения о том, что в городе орудует серийный убийца, туда из Тегерана отправляется журналистка Ареза Рахими (Зара Амир Эбрахими). Полиция некомпетентна и безразлична, местные жители тоже не торопятся делиться новостями с приезжей, а пострадавших всё больше. Рахими не остаётся ничего другого, кроме как попытаться самой стать жертвой и поймать маньяка за руку.
С третьим фильмом Али Аббаси, ныне живущий в Дании иранский режиссёр, вышел далеко за рамки жанра и обрисовал портрет иранского общества. Портрет нелицеприятный, отталкивающий, пугающий непостижимым соглашательством со злом в самых, казалось бы, откровенных его формах. Родная страна по Аббаси сродни паутине, и как бы она ни притворялась чем-то иным, где-то неподалёку всё равно сидит паук, который обязательно явит себя, когда ты окончательно запутаешься.
Город на краю света, где из источников дохода только грабёж и проституция, — не лучшее место, чтобы девушке возвращаться одной ночью домой. Но она (Шейла Ванд) делает это снова и снова, время от времени перегрызая глотки тем, кто слишком много хочет. В конце концов она ведь тоже не просто так там оказалась. Ночные прогулки продолжаются до тех пор, пока безымянная девушка не встречает Араша, местного Джеймса Дина, кажется, единственную светлую душу в пустынном аду.
Снятая в Калифорнии на фарси черно-белая вампирская лав-стори могла бы стать главным открытием «Сандэнса» 2014 года, но фильму не повезло выйти одновременно с «Одержимостью» Шазелла. А между тем дебют иранки Аны Лили Амирпур отлично смотрится в одном ряду с лучшими картинами Джима Джармуша и Аки Каурисмяки. Следующие работы режиссерки — «Мона Лиза и кровавая луна» и «Плохая партия» — оправдали щедрые авансы, став современной подвальной классикой.
Американский фильм, где все говорят на фарси, — случай не единичный, но очень редкий, сродни официальному показу американского кино в Иране. Но «Ночь», чураясь политики и не наседая на крайности калифорнийской жизни, выбивает два из двух.
Папа (Шахаб Хоссейни), мама (Нюша Нур), дочь (Леа Оганян), пустующий лос- анджелесский отель, тёмная ночь — не так пойдёт всё, что только может. Кажется логичным, что хотя бы к утру кошмар должен закончиться, наверное, и привидения перестанут одолевать супругов, но груз взаимных обид с рассветом сбросить вряд ли получится. Вероятно, если бы Асгар Фархади решил экранизировать Стивена Кинга, то у него получилось бы нечто подобное — местами неуклюжее и несуразное, но действительно страшное и всё-таки единственное в своём роде.
Сотрудник иранского аналога КГБ отправляется на остров Кешм в Персидском заливе, в регион ссылки политических заключенных, чтобы расследовать не то убийство, не то самоубийство одного из них. На месте всё оказывается гораздо сложнее, чем представлялось: на острове как по расписанию случаются землетрясения, на горизонте (а то и перед глазами) мельтешит какая-то чертовщина, а помощи ни у кого не допросишься.
Мани Хагиги устроил зрителям жанровый синефильский аттракцион с отсылками и к недавней истории Ирана, и к классике кинематографа, и к прошлому собственной семьи. Не будучи погружённым в культуру региона, распутать этот клубок не представляется возможным, но некоторые моменты заметны сразу — например, уважительное отношение автора к Дэвиду Линчу и Хулио Кортасару.
Первая экранизация классической одноименной повести Садега Хедаята пусть и спустя почти 40 лет, но всё-таки случилась именно на родине писателя, хотя первое издание 1937 года даже содержало специальную пометку о том, что распространение книги в Персии запрещено.
Безымянный художник беседует с собственной тенью, что напоминает сову, и признаётся ей во всех преступлениях, что совершил. Сюрреалистичный тон картины точно следует сюжету книги, главный герой медленно сходит с ума в доме посреди пустыни. Не совсем понятно, действительно ли он кого-то убил или это только фантазии, которые он воплотит в будущем. Времена спутываются, тень вот-вот начнёт отвечать — заканчивается всё диалогами со Смертью. Позже классик Рауль Руис снимет менее буквальную, постмодернистскую версию повести, но снискать успех не удастся и ей, материал явно ждёт более благополучной экранизации.
Тегеран 1980-х, ирано-иракская война в самом разгаре. Шайдех (Наргес Рашиди) с дочерью Дорсой (Авин Маншеди), несмотря на уговоры мужа, военного врача, решает остаться в городе. Район, где живёт Шайдех, периодически бомбят, начинаются проблемы с водой, продовольствием и, что важнее, с психическим состоянием. Девушке начинает казаться, что в повреждённом снарядами доме живёт кто-то ещё.
Полнометражный дебют Бабака Анвари вмещает в себя и политику, и чистый хоррор, и экзистенциальные мотивы, и даже полноценного монстра. Уникальный по антуражу дебют подарил Ирану первый современный полноценный хоррор, режиссёр же получил беспроблемную карьеру за пределами родной страны — Анвари уже снял по картине в США и Великобритании, а сейчас работает над новой частью «Кловерфилда».