Ну что ж ты, Медем?: рецензия на фильм «Люсия и секс»

Настал момент, когда для обеспечения честной конкуренции и развития отрасли в целом на рынок нужно выпускать новую агрессивную силу, с новыми идеями, которая могла бы принять деятельное участие в процессе борьбы за умы и кошельки зрителя. В качестве силы был выбран, выражаясь не комильфо, протухающий в самом центре Москвы отличный зал ЦДЛ с прекрасной акустикой и переоборудованный по последнему слову техники. В качестве идеи - экстремально низкие цены на билеты (на завышенность которых вполне обоснованно жаловались в свое время завсегдатаи 35ММ). Репертуар в целом, с точки зрения идеологии, изменений не претерпел, разве что стал поритмичнее.

Верные своему правилу никогда не следовать никаким правилам, космопольцы решили вспахать еще один клин, доселе стоявший под парами. Начав со Скандинавии, пройдя кругом через Японию, Гонконг, Таиланд, захватив крылом Новый Свет и через Мексику выйдя на финишную прямую в Колумбии, нашим киноавантюристам не пришло в голову ничего иного, кроме как начать очередной виток заезда с горячего испанского кинематографа. Чтобы зритель точно отбросил все сомнения в градусе накала страстей - для старта был выбран фильм с простым, как кирпич и прямым, как палка названием: "Люсия и секс".

Снят фильм довольно модно: на цифровую кинокамеру Sony HDW-F900, введенную в Европе в обиход Питофом на съемках "Видока", герои всенепременно общаются через Интернет, запутанный во времени и пространстве сюжет, отсылающий то к далекой ретроспективе, то возвращающийся на несколько дней назад. Также на экране дважды демонстрируется крупным планом эрегированный член, что говорит о поддержке автором последних программных заявлений Каннского фестиваля. В достатке присутствует и национальная специфика, несколько завуалированная несомненно имеющимся у автора чувством вкуса и от того не переливающаяся через края и не превращающаяся в кич (каковой почему-то у нас и принято считать за испанскую специфику, которую наш турист начинает безуспешно выискивать от самых дверей мадридского аэропорта). На первый взгляд все гладко и хорошо, как обработанная компьютером картинка подводного царства. Вопросы начинают появляться несколько позже.

Сюжетная линия, кажущаяся сперва достойной как минимум пера тезки-Кортасара, на поверку оказывается ближе к бразильским сериалам. Если закрыть ладонью весь богемно-общепитовский антураж, то в сухом остатке получаем: девушку, отдавшуюся писателю под луной на пляже, родившуюся в результате этого грехопадения и в тайне от писателя дочку по имени Луна, новую подружку, по совместительству музу, пылающую неземным чувством, друга писателя, по совместительству его агента, находящего Луну, юную няню Луны, заинтересовавшуюся одновременно писателем и новым другом своей матери, бывшей порнозвезды, трагическую смерть, автокатастрофу, пребывание в коме и возвращение всех персонажей на остров, где все началось, с последующим открытым финалом, за которым можно запросто нагородить еще пару сотен серий помимо уже готовых двух часов.

Все это время режиссер отчаянно пытается усидеть на двух стульях, которые как раз и можно условно обозначить как "Люсия" и "Секс". С одной стороны, секс заявлен в титрах как один из двух главных персонажей, поэтому не отдать ему должное - значит разочаровать пришедших за ним в зал зрителей. С другой стороны, Медему очень не хочется в один прекрасный момент оказаться в роли своего антипода, упомянутого выше Педро Альмодовара, сравнение с которым, тем не менее - первое, что приходит в голову уже на десятой минуте матча, то есть, простите, фильма Второе, что приходит на ум - это "9 1/2 недель", далее поезд начинает следовать практически со всеми остановками. В результате секс приходится вызывать из гримерки вновь и вновь, пока он, увы, не вступает в непримиримый конфликт с драматургией и драматизмом повествования.

В этот самый момент, на семидесятой минуте картины, опытная артхаусная аудитория выработанным за время существования "Проекта 35" шестым чувством понимает, что секса больше не будет, и начинает потихоньку покидать гостеприимный зал. Менее искушенные зрители, захваченные разворачивающимся перед глазами до боли знакомым по дневным часам трансляции центральных каналов действом, усиленным большим экраном и весьма достойным звуковым оформлением, а также загипнотизированные испанской речью и русскими субтитрами, продолжают глядеть на экран, где автор, отбросив одну из табуреток, целиком и полностью утвердился на второй. В ход начинают идти всевозможные символы, от очевидно-фрейдистских до чуть ли не каббалистических, тайная игра с цветом и светом, призванная символизировать что-то, понятное лишь одному режиссеру, многозначительное молчание, длинные планы пейзажей с непременным небом и облаками, а также прочие приемы, гарантирующие картине статус "нудной". Досидевшие до конца зачарованные киноманы получают в финале заключительную плюху в виде необходимости додумывать, чем же эта фигня могла закончиться и куда делась та симпатичная молодая курносая девчонка с небольшой грудью и в куртке, как у Анджелины Джоли в "Хакерах"?

Видимо, каждый из нас находит в итоге свой смысл и свой финал, поскольку прокат фильма идет бодро, а в ЦДЛ к удивлению всех участников проекта появилась даже очередь в кассу. Остается надеяться, что магия имен тут совсем или почти совсем не при чем, и что зрители эти еще не раз вернутся сюда за новой порцией кинематографа, дающего ощущение принадлежности к клану "не для всех".