Против течения: Пять муз, покинувших Квентина Тарантино

5. Тарантино утратил вкус к жанру.

До выхода в покат «Джанго освобожденного» вряд ли кто-то мог представить себе, что Квентин Тарантино возьмется за вестерн. Какие-то нотки «ковбойского» кино, конечно, проглядывали в лентах режиссера, но прямолинейного обращения к Дикому Западу мало кто мог ожидать. Тарантино же осмелился, получилось удачно, но дальше перед постановщиком появилась развилка – делать что-то новое или взяться за продолжение. Впервые в своей карьере Квентин всерьез задумался о сиквеле (вы же тоже уже перестали мечтать о «Убить Билла 3»?) и ступил на скользкую дорожку – ему самому делать «Джанго 2» было неинтересно. А ведь «Омерзительная восьмерка» – это именно продолжение «Джанго», на это намекал даже сам режиссер, сюжет он позаимствовал из классических лент об освобожденном рабе и лишь после долгих раздумий пришел к выводу, что новый фильм придется отделить от предыдущего – слишком разными были связывающие их герои. Тут-то Квентин и захотел «соскочить с темы». Помните скандал годичной давности, связанный с утечкой сценария «Восьмерки»? Гневно топал Тарантино ногами, кричал, что ему испортили фильм, что он обиделся и вообще больше никогда и ни за что, но теперь, с высоты времен, его демарш выглядит попыткой сдать назад, отмахнуться от чертова вестерна, избежать погружения в тему, которая перестала быть интересна. Отмахнуться не получилось, продюсеры обработали, и Квентин, как на каторгу, отправился отбывать «снежную повинность». А где нет желания, там нет и искры.

4. Тарантино отказал нюх на актеров.

Ленты Тарантино – это всегда великолепный актерский ансамбль, слаженный, крепко сбитый, но наполненный яркими индивидуальностями. За какую ленту ни возьмись – что ни имя, то невероятная удача, и актерская, и режиссерская. В предыдущих лентах, даже если зрители сомневались в выборе маэстро, они были посрамлены – кто бы мог подумать, что из Дэрил Ханны получится киллерша, а из Элая Рота – свирепый солдат? Что же мы видим в «Омерзительной восьмерке»? Мы видим, что Квентин Тарантино на этот раз на кастинге чаще палил в молоко, чем в яблочко. Из несомненных удач отметить можно лишь Дженнифер Джейсон Ли, исключительно за ее смелость и умение оставаться привлекательной даже без зубов, да Сэмюэля Джексона, который, кажется, может играть все что угодно и оставаться при этом на недосягаемой для других высоте. А остальные? Поприветствуем Курта Рассела, давно не радовавшего зрителя внушительными ролями! Только вот беда – ничего сверх своего обычного уровня Рассел в «Восьмерке» не показывает, а если учитывать «Костяной томагавк», который вышел незадолго до тарантиновской картины, то роль «Вешателя» и вовсе видится вторичной. Как мы рады видеть Майкла Мэдсена! Но постойте, а вам он хоть чем-то запомнился в «Омерзительной восьмерке»? Актер просто отбыл свой номер, пару раз привстав со стула со своей фамилией на спинке. Не этого мы ждали, не этого. Тим Рот! Как без этого очаровательного англичанина! Но и тут облом – Рот в «Восьмерке» старательно играет… Кристофа Вальца. Все интонации, манеры, костюм – это же доктор Шульц собственной персоной. Непонятно, зачем подобное издевательство терпел сам актер – он ведь умеет быть личностью, которую не спутаешь ни с кем, возьмите хоть «Чтиво», хоть «Псов», хоть «Четыре комнаты». О Демиане Бишире и Уолтоне Гоггинсе и говорить нечего. Первого старательно вставляют в каждый третий фильм по латиноамериканской квоте, и второй, видимо, спас жизнь Тарантино несколько лет назад и теперь тянет из режиссера дань. Оба слабы и невзрачны, и нам сложно вспомнить более провальный каст в предыдущих лентах Квентина.

3. Тарантино потерял фирменное чувство юмора.

А ну-ка, напрягите память, вспомните, сколько раз вы хотя бы улыбнулись во время просмотра «Омерзительной восьмерки»? А ведь и сам режиссер, и студия, и актеры называют восьмую ленту Тарантино «черной комедией». Нет, вполне возможно, что недавних школьников рассмешит кровавое крошево, но мы-то давно пережили и «Бешеных псов», и «Убить Билла», нас массовостью не возьмешь. Может, автор полагает, что нас позабавит трюк с письмом Линкольна? Но это, простите, далеко не часы Бутча и не бита Жида-медведя – весьма слабо для того, чтобы даже об этой нелепице вспоминать. А диалоги? Помните ли вы, какие диалоги были в «Криминальном чтиве»? А знаменитая сцена завтрака в «Бешеных псах»? Их же многие до сих пор помнят едва ли не наизусть. Что мы запомним из «Омерзительной восьмерки»? Чем отличается самосуд от правосудия? Пикировки северян и южан, давно сложивших оружие? Или, может быть, рассказ Маркуса Уоррена о последних минутах жизни сына генерала Смитерса? «Восьмерка» – удивительно сухое кино, лишенное очарования и легкости предыдущих работ Тарантино. Даже девчонки в «Доказательстве смерти» вели куда более увлекательные беседы о жизни, нежели тертые калачи из лавки Минни. А ведь именно особенное чувство юмора сделало Тарантино звездой, и вдруг такой конфуз.

2. Тарантино махнул рукой на соответствие реальности.

Глупо, конечно, предъявлять претензии в отсутствии достоверности автору, не так давно убившему Гитлера в кинотеатре вопреки общепринятой версии об отравлении. Мы и сами всегда отправляем в архив Центра документального кино тех, кому кажется, что биографические ленты или исторические картины слишком далеки от реальности. Но всему же есть мера. Тарантино в «Омерзительной восьмерке» допустил столько «невынужденных ошибок», что смотреть фильм решительно невозможно. Само место действия – один большой киноляп. Напомним, что действие фильма разворачивается в Вайоминге, местах, где снег не является удивительным природным явлением, а температура ниже ноля – не повод для специальных выпусков новостей. Так вот в этом снежном краю герои собираются в весьма странной постройке – не то в ангаре, не то в манеже, не то на складе. Гигантское плохоотапливаемое помещение, для которого одного камина явно маловато, если только владельцы и постояльцы не намерены всю свою жизнь проводить завернутыми в пять шкур. Не нужно быть сельским жителем или специалистом по теплообмену, чтобы понять, что даже летом такое помещение не согреть огнем печи. А ведь у этой постройки есть еще и подвал (с входом, расположенным ровно в центре зала, ага), а рядом еще и конюшня (видимо, с отдельной системой отопления). Для театральной постановки все эти допущения были бы простительны, ставь «Восьмерку» фон Триер в формате своего «Догвилля», мы бы и слова не сказали против. Но Тарантино такая невнимательность к деталям непростительна. И это мы еще не касаемся одежды и оружия персонажей – такого дешевого карнавала себе не позволяют даже самые бюджетные постановки. Остается только гадать, что же заставило режиссера смотреть на явные ляпы сквозь пальцы.

1. Тарантино забыл о том, что такое чувство меры.

Наконец, главная проблема «Омерзительной восьмерки» – полное отсутствие чувства меры. Апломб, амбиции, энтузиазм – это все очень хорошо, это заставляет голову работать быстрее, но даже у самой стремительной машины должны быть тормоза. У Тарантино в этот раз тормозов не оказалось, а рядом не нашлось человека, который ударил бы «творца» по рукам. Хронометраж в три часа – это что такое? Будьте честны сами с собой – действительно ли ленту нельзя было сократить на час? Где Харви Вайнштейн, когда он так нужен? Из ряда вон выходящую продолжительность картины оправдать можно только одним – Тарантино за что-то мстит кинотеатрам, желает, чтобы у них было меньше сеансов, а следовательно, и меньше прибыли. В ту же кассу и ископаемый формат 70-миллиметровой пленки. Будь у Квентина воля, он, кажется, обязал бы кинотеатры демонстрировать свою ленту только в таком виде, но, признайтесь, разницу с цифровой копией разглядеть смогут два человека из тысячи, и то если будут заранее предупреждены о «подвохе». Нет у Тарантино меры и в эксплуатации старых образов – все показанное в «Восьмерке» мы так или иначе уже видели в предыдущих его картинах, вплоть до явной самоцитаты с перестрелкой. Потерял границы реальности Квентин и в придании хоть какого-то смысла происходящему в кадре – в чем мораль рассказа, вам вряд ли сможет сказать и сам режиссер. Но самое главное, Тарантино посчитал себя богом и замахнулся на святое, на зрителя, выдав хорошо разрекламированное, но внутренне никуда не годное кино. Однажды за подобную выходку с «Джеки Браун» Квентин был жестоко наказан, и «отмыться» ему удалось лишь спустя шесть лет в кровавой бане с Невестой. «Восьмерка» может оказаться еще более болезненным ударом. Теперь все увидели, что культовому режиссеру не чужды банальнейшие ошибки, берущие корни в излишней самоуверенности. А вот сделает ли из этого щелчка по носу правильные выводы сам Тарантино – пока загадка. Мы надеемся на лучшее, но к девятому фильму подойдем еще строже, так и знайте.