Любимое кино. Лицо со шрамом

Бандиты, посланные боливийским наркодельцом, штурмуют виллу кубинского «авторитета» во Флориде. Когда нанюхавшийся кокаина кубинец видит на мониторах камер наблюдения, что враги ворвались в дом и подбираются к его кабинету, он вытаскивает из шкафа и лихорадочно собирает штурмовую винтовку с подствольным гранатометом. «Хотите поиграть? Сейчас поиграем!» – бормочет кубинец. Он наставляет оружие на запертую дверь, кричит: «Хотите по-плохому? Ну, ладно. Поздоровайтесь с моим маленьким другом!» – и выпускает гранату. Дверь разлетается вдребезги. Стоящих за ней бандитов отбрасывает на пол и засыпает обломками.

Хотя Голливуд обожает выпускать ремейки, «обновленные» фильмы нечасто завоевывают зрительские кошельки и любовь. Не стала исключением и одна из самых громких премьер 1983 года. Новая версия классической довоенной картины, эта эпическая гангстерская драма не слишком удачно прошла в прокате и провалилась в глазах многих критиков. Однако с годами этот фильм был переосмыслен, и сейчас при перечислении шедевров эпохи эксперты и киноманы часто называют «Лицо со шрамом».

Вышедший в 1972 году «Крестный отец» был столь важной, поистине эпохальной картиной, что сейчас трудно представить, что фильмы о коза ностра снимались в Голливуде задолго до Фрэнсиса Форда Копполы. Но, разумеется, так оно и было. Итальянская мафия стала притчей в языцех во времена «сухого закона» (как нация виноделов, итальянцы с готовностью взялись за снабжение американцев спиртным), и книги и фильмы о ней не замедлили последовать.

Одной из ранних картин на эту тему была гангстерская драма «Лицо со шрамом», поставленная будущим голливудским классиком Говардом Хоуксом и спродюсированная легендарным Говардом Хьюзом, героем сравнительно недавней ленты Мартина Скорсезе «Авиатор». Фильм был художественным произведением об амбициозном бандите Тони Камонте, но ставшее заглавием прозвище главного героя и некоторые его преступления были позаимствованы из жизни знаменитого Аль Капоне. Сценарист Бен Хект даже рассказывал, что однажды к нему явились люди Капоне и поинтересовались, не пытается ли голливудец «наехать» на их босса (бандиты убрались восвояси, когда автор объяснил, что Камонте и Капоне – разные люди).

В сравнении с «Крестным отцом» и другими будущими жанровыми шедеврами «Лицо со шрамом» было жестким, но аляповатым произведением. Над картиной не работал ни один итальянец (исполнитель главной роли Пол Муни, например, был австрийским евреем), и в ней не чувствовалось колорита коза ностра и ее уникальной культуры. Вообще, сражающихся за криминальную власть в Чикаго итальянцев и ирландцев в «Лице со шрамом» можно было различить лишь по именам и акцентам. Но для своего времени это было существенное и весьма экстремальное кино с массовыми бандитскими расстрелами и трагической историей о человеке, который неправильно понял Американскую мечту (амбиции амбициями, но закон все же нужно соблюдать!). Поэтому сейчас «Лицо со шрамом» Хоукса считается одним из тех устаревших хитов, которые все же нужно знать киноманам и профессионалам.

Одним из таких профессионалов в начале 1980-х был Аль Пачино, ведущий актер «Крестного отца». Он к тому времени уже сам был из тех, чье творчество изучают в киношколах, но когда однажды Пачино с друзьями шел по бульвару Сансет и увидел, что в кинотеатре повторного фильма крутят «Лицо со шрамом», он предложил зайти и причаститься к творчеству предшественников.

Как только в зале погас свет и актер увидел на экране Муни в роли Камонте, он вдруг решил, что сам мог бы сыграть эту роль и после расчетливого и хладнокровного Майкла Корлеоне изобразить более страстный, более «национальный» характер – сурового, но немного наивного преступника, который не наследует отцовскую империю, а пробивается на вершину с самых низов. Так что после сеанса Пачино позвонил своему агенту и продюсеру Мартину Брегману и сказал, что пора обновить «Лицо со шрамом» в соответствии со стандартами и возможностями нового Голливуда.

Сказано – сделано. Брегман с готовностью взялся за этот проект, так как предыдущая картина Пачино «Разыскивающий» (1980), в которой актер изобразил полицейского под прикрытием, шляющегося по гей-барам в поисках серийного убийцы, изрядно подмочила звезде репутацию. «Крутая» роль в коронном для Пачино гангстерском кино была для карьеры актера тем, что доктор прописал.

Первым, к кому обратился продюсер, был режиссер «Кэрри» Брайан да Пальма. Он был естественным кандидатом – талантливый постановщик с итальянскими корнями, знающий толк в напряженных зрелищах. Однако де Пальма был не слишком заинтересован в создании исторического кино (новое «Лицо со шрамом» должно было дотошно воспроизвести довоенную жизнь итальянской мафии), и когда Брегману не понравились некоторые его художественные предложения, режиссер не стал за них сражаться, а просто покинул проект.

Далее Брегман и Пачино обратились к ветерану Сидни Люмету, который в 1975 году снял актера в «Собачьем полдне», и Люмет на правах голливудского «авторитета» предложил перекроить проект – не соревноваться с «Крестным отцом» в изображении итальянских гангстеров, а снять современное кино о наводнивших Майами кубинских мафиози (очищая страну от «нежелательных элементов», Фидель Кастро позволил эмигрировать десяткам тысяч уголовников и психопатов).

Брегман мгновенно оценил роскошный потенциал этой идеи, и он позволил Люмету заказать сценарий Оливеру Стоуну, будущему знаменитому режиссеру, а в то время набирающему карьерные очки сценаристу, лауреату «Оскара» за драму Алана Паркера «Полуночный экспресс».

Стоуну не нужно было долго объяснять новый замысел картины. Он знал толк в кокаине и знал людей, которые могли вывести его на членов «латинской» мафии, переправляющий наркотик из Южной Америки в США. К тому же Стоун всегда был «мачо», и его привлекали сильные личности, игнорирующие закон. Так что сценарист буквально с головой погрузился в изучение мафиозной жизни – как в Америке, так и в южных странах, где гангстеры разговаривали с ним, не опасаясь полиции. Напротив, это Стоуну надо было бояться их, и он пережил немало приступов паранойи, нюхая кокаин в обществе хвастающихся своими «подвигами» преступников.

Когда сценарист собрал достаточно жутких реальных историй, некоторые из которых были включены в фильм, он решил, что с наркотиками пора завязывать – равно как и с тусовками в обществе гангстеров. Чтобы как можно дальше убраться и от первых, и от вторых, Стоун сбежал в Париж (сын француженки, он всегда считал этот город родным), снял квартиру и соединил неприятное с полезным – «ломку» с сочинением сценария. Полностью растормозившись, он выплеснул в новый текст «Лица» все, что хотел сказать о «латинских» бандитах-беспредельщиках, об одержимости Америки успехом любой ценой и о флоридском гламуре, купленном на деньги картелей.

В итоге сценарий Стоуна получился столь суровым, что Люмет с ним работать отказался. Ему хотелось снять политическое кино об Америке, Кубе и о связи наркоторговли с высшими американскими чиновниками, а не фильм, полностью сосредоточенный на гангстерской жизни. И он надеялся, что «Лицо со шрамом» будет более чинным и благородным.

Брегман и Пачино, однако, были в восторге. Он сохранили сценарий, отказались от услуг Люмета и вновь обратились к де Пальме, зная, что тот предпочитает снимать современные фильмы. И тот, прочтя творение Стоуна, тут же согласился с ним работать. Потому что это было как раз такое эпическое и размашистое кино, какое де Пальма хотел поставить после сравнительно камерного «Прокола».

Прописав картину на студии Universal, создатели «Лица» занялись кастингом. Подобно их предшественникам из 1930-х, они не собирались набивать картину аутентичными «латиносами» и кубинцами, чтобы на их фоне американский итальянец Аль Пачино не показался подделкой. Однако вовсе отказаться от актеров «верного» этноса было глупо, и потому роль Мэнни, лучшего друга главного героя (уже не Тони Камонте, а Тони Монтаны), получил уроженец Гаваны Стивен Бауэр – телевизионный актер, только что женившийся на Мелани Гриффит и донельзя счастливый, что обошел во время кастинга Джона Траволту.

Откуда у природного кубинца немецкая фамилия? Когда Эстебан Эрнесто Эчеваррия Самсон всерьез занялся актерской игрой, он взял более удобопроизносимый для североамериканцев псевдоним, позаимствовав фамилию у своей еврейской бабушки (довоенной беженки из нацистской Германии). Помимо исполнения роли Мэнни Бауэр стал главным экспертом фильма по «кубинскости». Правда, когда Пачино решил освоить кубинский акцент, он попросил помощи не у Бауэра, а у его отца. Ведь прожив на Кубе лишь первые три года жизни, актер говорил на идеальном английском и не мог быть акцентным образцом для подражания.

Еще одним «латинским» лицом в кадре стала пуэрториканка Мириам Колон, нью-йоркская театральная актриса и постановщица, а также основательница первой в городе пуэрториканской театральной труппы. Она сыграла мать Тони Монтаны, хотя была лишь на четыре года его старше. Напротив, Джину, младшую сестру Тони, изобразила американо-итальянская дебютантка Мэри Элизабет Мастрантонио, будущая звезда «Цвета денег», «Бездны» и «Робин Гуда: Принца воров».

Поскольку покорение США для Тони Монтаны было бы немыслимо без покорения белокурой красотки, на роль Эльвиры Хэнкок пробовали насколько «нелатинских» женщин, насколько это было возможно. Бывшая участница конкурса «Мисс Калифорния» Мишель Пфайффер выглядела как раз так, как должна была выглядеть Эльвира (спасибо немецким и шведским корням!), но де Пальма наотрез отказывался ее прослушивать, поскольку видел ее в провальном «Бриолине 2». Брегман, однако, настоял, чтобы Пфайффер приняла участие в пробах, и девушка победила таких тогдашних и будущих знаменитостей, как Гленн Клоуз, Кэрри Фишер, Джина Дэвис, Шэрон Стоун и Сигурни Уивер (в пробах участвовали едва ли не все актрисы, которые могли претендовать на эту роль, и кастинг затянулся на три месяца).

Собрав наконец труппу, продюсеры прибыли в Майами для подбора съемочной натуры и обнаружили, что им там не рады. И это еще было мягко сказано. Кубинская мафия, туристические организации, местные власти, простые горожане – никто не хотел, чтобы голливудцы ославили их город как новую криминальную столицу Америки, да еще и захваченную мафией из свежепонаехавших «латинос». Пришельцев буквально выгнали из города, и те решились вернуться в Майами лишь в самом конце съемок, чтобы под присмотром телохранителей запечатлеть необходимый минимум городских видов. Все остальные съемки проходили в Калифорнии – к счастью, не столь уж сильно отличающейся от Флориды. И океан рядом, и «латиносов» пруд пруди, и архитектура сходная… Например, внешний вид виллы Тони Монтаны снимался в поместье El Fureidis, построенном в начале XX века в округе Санта-Барбара (да-да, том самом).

С технической точки зрения съемки «Лица со шрамом» были не очень сложными. Разговоры, разговоры, разговоры, периодические вспышки насилия и финальное побоище на вилле Монтаны. Отнюдь не «Звездные войны» и не «Индиана Джонс». Однако эта простота оказалась обманчивой. Ведь когда вы создаете масштабный экшен, вы его заранее продумываете и просчитываете, а затем приходите на площадку и работаете по согласованному плану – иначе ничего не выйдет. В разговорных же сценах всегда есть соблазн доработать диалоги, поэкспериментировать с мизансценой, поиграть с декорациями, сделать ленту размашистее, чем ранее планировалось… И съемки «Лица» начали затягиваться. Безбожно затягиваться.

Вместо намеченных трех месяцев съемки картины шли полгода. Атмосфера на площадке накалялась, создатели фильма беспрестанно спорили, и каждый гнул свою линию, предлагал свое видение проекта. В какой-то момент режиссер де Пальма и оператор-постановщик Джон Алонзо просто перестали разговаривать, потому что последний сам пытался командовать актерами (актер по первой профессии, Алонзо полагал, что не хуже постановщика знает, что нужно фильму). Когда им нужно было что-то обсудить, они прибегали к помощи посредников. Масла в огонь подливал и Стоун – также человек с режиссерскими амбициями и с вполне определенным видением.

В частности, сценаристу совершенно не нравилось, что де Пальма сделал с финальными сценами. В сценарии Стоуна Монтану быстро и профессионально убивали два мафиозных киллера. Режиссер же решил, что такой крутой парень, как Монтана, должен забрать с собой в ад целый бандитский отряд, и «исполнение» превратилось в побоище. При этом эпизод получился куда масштабнее, чем де Пальма планировал, поскольку в начале съемок фрагмента Пачино обжег руку о ствол раскаленной от стрельбы винтовки. Пока актер лечил ладонь, де Пальма снимал, снимал и снимал бандитов, которых выкашивает невидимый стрелок (то есть Монтана). Кстати, одну из сцен в этом фрагменте поставил Стивен Спилберг, забежавший на студию в гости

Затянувшиеся съемки почти всех выводили из себя – и членов группы, и актеров, и более всего студийных финансистов, которым оставалось лишь смотреть, как деньги Universal утекают в песок. Поделать они ничего не могли, так как едва ли не основным генератором проволочек был перфекционист Пачино, а с ним связываться никто не хотел. Его ведь нельзя было уволить, не развалив проект. К тому же актер так глубоко вошел в роль (в частности, он все время говорил с кубинским акцентом), что его просто начали побаиваться.

Были, правда, и те, кто получал от работы над «Лицом» удовольствие. Во-первых, члены группы, которые получали понедельную зарплату, – чем дольше съемки, тем больше денег. Во-вторых, Стивен Бауэр, потому что для участия в массовых сценах приходили самые красивые девушки, которые хотели познакомиться с Пачино. Но вместо звезды, стеснительной и замкнутой в нерабочее время, с ними знакомился Бауэр – настоящий «латинский» ловелас.

Когда фильм был наконец закончен, все захотели побыстрее от него отделаться и заняться чем-то другим. Пачино, например, даже не пришел на вечеринку по поводу завершения проекта. Однако продюсерам и де Пальме еще предстояло побороться за подходящий для студии рейтинг картины.

Естественно, фильм с обилием ругательств, употреблением наркотиков и прочими «взрослыми» составляющими не мог претендовать на меньшее, чем рейтинг R. Но MPAA присвоила картине «порнографический» рейтинг X, а это означало, что ленту можно будет показать лишь в некоторых наименее разборчивых кинотеатрах.

Наибольшие нарекания вызвала сцена, в которой одного из персонажей за пределами кадра разделывали заживо бензопилой. Хотя собственно распиливание показано не было, зрители видели и кровь, и бензопилу, и эпизод был почти столь же жутким, как продемонстрированное «во всей красе» медленное и садистское убийство. Де Пальма согласился на небольшие сокращения, но отказался вовсе изымать эпизод из фильма, так как ему было важно показать «беспредельность» мафии Майами. Конфликт был исчерпан, лишь когда в него вмешался президент Universal Роберт Рэм, который продавил нужное студии решение (то есть рейтинг R). Вообще, MPAA славится тем, что дает больше послаблений суперстудиям, чем независимым компаниям. И это неудивительно. MPAA основана суперстудиями, и в конечном счете она представляет их интересы, а не интересы зрителей-родителей.

Поддержка босса, впрочем, не означала, что Universal всем сердцем верит в «Лицо со шрамом». Съемочные проволочки, колоссальный перерасход бюджета и почти трэшевая жестокость и агрессивность получившегося фильма (который, как уже отмечалось, вышел куда более боевиковым, чем изначальный сценарий Стоуна) заставили студию разочароваться в постановке. Недовольны лентой были и не связанные с Universal влиятельные и высокопоставленные голливудцы, которые подметили, что гламурные, самозацикленные, обнюхавшиеся кокаина мафиози де Пальмы и Стоуна – это, помимо прочего, еще и «наезд» на голливудскую жизнь. Где интриг, зашкаливающих амбиций и наркотиков было не меньше, чем в Майами (все были очень удивлены, когда во время съемок обнаружилось, что Пачино не умеет нюхать кокаин, – Стоуну пришлось дать ему несколько уроков. Конечно, на сахарной пудре).

Оставалась еще надежда на зрителей, но и они были не в восторге. Выйдя в прокат 9 декабря 1983 года, 25-миллионное «Лицо» собрало в Штатах 45 миллионов долларов и окупило студийные расходы лишь с помощью еще 20 миллионов, заработанных за рубежом. В сочетании с негативными отзывами в прессе, ругавшей «Лицо» за жестокость и воспевание мафиозного насилия, это был полный провал. Особенно для Стоуна, на которого повесили всех собак и который долго после этого не мог найти новую интересную работу.

Конец пути? Как бы не так. Вскоре и зрители, и критики начали пересматривать свое отношение к фильму, когда стало ясно, что гламур, жестокость и разгул – это не трэш и не китч, а мейнстрим 1980-х. Для нарождающегося гангста-рэпа Тони Монтана и вовсе стал героем – живущий по понятиям «этнический» бандит, который, как умеет, заботится о своих родных и погибает, потому что отказывается убивать семью заказанного ему журналиста (бизнес-партнер Тони воспринимает это как предательство и объявляет на героя охоту). Да, он не был чернокожим, но за неимением экранных героев своего цвета рэперы довольствовались «латиносом».

Так постепенно «Лицо со шрамом» превратилось из парии в символ эпохи, вдохновивший немало криминальных лент и сериалов (в том числе популярное шоу «Полиция нравов Майами»). Стала культовой и фраза «Поздоровайтесь с моим маленьким другом!», запомнившаяся зрителям провокационной фрейдистской игрой со вторым смыслом выражения «мой маленький друг».

Долгая жизнь оказалась даже у снимавшегося в кульминационной сцене подствольного гранатомета M203. Поскольку купить его бутафоры не смогли, они сделали четыре довольно точных копии этого оружия и в дальнейшем, чтобы окупить расходы, сдавали эти макеты напрокат. Например, Шварценеггер в «Хищнике» стреляет из подствольника Тони Монтаны. Как говорится, семь бед – один ответ! Особенно когда отвечают крутые голливудские парни.