Любимое кино. В поисках утраченного ковчега

Продравшись сквозь джунгли и преодолев ловушки древнего храма, бравый археолог улетает из Южной Америки на гидроплане. Внезапно он вскрикивает от ужаса – на его коленях извивается змея. Пилот кричит ему, что это безвредная ручная рептилия, но археолог признается, что терпеть не может змей. Проходит время, и после целой серии приключений ученый находит в Египте люк, который ведет в подземный склеп, хранящий божественную реликвию. Чтобы осмотреть склеп, археолог бросает в него горящий факел и обнаруживает, что пол полностью покрыт извивающимися гадюками. «Змеи, – обреченно вздыхает герой. – Ну почему именно змеи?»

Американцы полюбили сериалы задолго до того, как увидели их по телевизору. Еще в эпоху немого кино они каждую неделю ломились в кинотеатры, чтобы увидеть новый эпизод очередного популярного киносериала. В отличие от «цельных» кинокартин, эти эпопеи не могли похвастаться художественной глубиной или высоким бюджетом. Зато они гарантировали захватывающие приключения ярких и доблестных персонажей вроде ковбоев, супергероев, исследователей далеких стран и даже решительных красоток.

Киносериалы продержались на экранах вплоть до середины 1950-х, а затем ушли в небытие под давлением телевидения. Казалось, что их стиль канул в Лету и что американские зрители, ставшие циниками после трагедии Вьетнама и политических убийств и разоблачений 1960-х и 1970-х, уже не смогут влюбиться в простодушных и старомодных защитников добра и справедливости, если те не будут облачены в футуристические или супергеройские костюмы. Однако в 1981 году студия Paramount и два выдающихся режиссера, Стивен Спилберг и Джордж Лукас, возродили дух классических киносериалов, создав одну из лучших приключенческих лент в истории Голливуда. Она называлась «В поисках утраченного ковчега».

Когда мы говорим «Индиана Джонс», мы сразу вспоминаем Стивена Спилберга, и это совершенно справедливо. Спилберг был режиссером всех четырех картин о Джонсе, начиная с «Ковчега», и он придумал для них множество визуальных трюков и сюжетных ходов. Но все же отцом героического археолога был не Спилберг, а Лукас, и именно благодаря его детскому пристрастию к киносериалам Индиана Джонс получился таким, каким мы его знаем.

В отличие от некоторых своих друзей-ровесников, творивших в 1970-е, в эпоху «нового Голливуда», Лукас быстро преодолел киношкольную любовь к чистому искусству и живо заинтересовался тем, как снимать увлекательное и прибыльное кино. Так как при этом он еще и хотел получать удовольствие от работы, он счел, что должен подражать своим любимым черно-белым киносериалам – разумеется, переосмыслив их на художественном и технологическом уровне 1970-х.

Вскоре после этого, в самом начале 1970-х, Лукас придумал два проекта в киносериальном стиле. Одним из них было космическое приключение, со временем превратившееся в «Звездные войны». Другим – историческое приключение об археологе, который в 1930-е раскапывает артефакты со сверхъестественными способностями и противостоит нацистам, надеющимся использовать реликвии в своих черных целях.

Кто конкретно вдохновил Лукаса сочинить историю о героическом ученом? Обилие предложенных исследователями вымышленных и реальных прототипов Индианы Смита (так поначалу именовался персонаж) говорит о том, что идея лежала на поверхности. Это сейчас слово «ученый» ассоциируется с понятиями «слабак» и «ботан», а в первой половине XX века молодцеватые исследователи толпами бродили по страницам журналов, комиксов и бульварного чтива. Достаточно вспомнить, например, Кларка Сэвиджа по прозвищу Док Сэвидж – популярнейшего персонажа и ближайшего предшественника супергероев. Сэвидж был знатоком естественных наук, мастером боевых искусств, изобретателем, искателем приключений, талантливым музыкантом… На перечисление его достоинств можно потратить целый абзац. Это, конечно, был перегиб, но в 1930-е писатели и сценаристы еще не осознали, что чем уязвимее и человечнее герой, тем драматичнее его приключения.

Лукас этой ошибки не допустил. Индиана Смит, названный в честь собаки режиссера, аляскинской лайки-маламута по кличке Индиана, не был суперменом. Он был профессионалом – знатоком истории и экзотических культур и мастером проникновения в древние храмы и преодоления всевозможных препятствий. Он мог при случае начистить кому-нибудь физиономию или метко выстрелить из револьвера, но он не мог победить целую армию врагов. И он нуждался в коллегах, друзьях, помощниках, консультантах и переводчиках, чтобы выполнять свою работу. Которая заключилась в добыче уникальных артефактов для продажи их в уважаемые музеи. Лукас полагал, что детям и подросткам будет полезно увидеть на экране человека, который занят интересным делом и который знает толк в своей работе. Пусть ребят вдохновляет настоящий профи, а не какой-нибудь «лузер» вроде героя «Таксиста»!

Так как «Звездные войны» казались Лукасу интереснее приключений мускулистого археолога, он лично занялся фантастической лентой и, как продюсер, поручил сочинение сценария и постановку фильма о Смите Филипу Кауфману, будущему постановщику «Вторжения похитителей тел» и «Парней что надо», а в первой половине 1970-х – начинающему режиссеру. Кауфман искренне увлекся проектом и предложил выстроить сюжет вокруг библейского Ковчега Завета, в котором хранились каменные таблицы с Десятью заповедями, полученные Моисеем от Бога. Кауфман с детства интересовался этим исчезнувшим артефактом, и он многое о нем знал. Этим, однако, вклад режиссера в сюжет ограничился, так как Кауфман вскоре переключился на работу над вестерном «Джоси Уэйлс вне закона» (это малоизвестная у нас картина 1976 года с Клинтом Иствудом в главной роли).

Оставшись без протеже, Лукас убрал «Индиану Смита» в долгий ящик и сосредоточился на «Звездных войнах». Когда в 1977 году они были завершены, постановщик был настолько вымотан, что он вместе со Стивеном Спилбергом, как раз закончившим фантастическую ленту «Близкие контакты третьей степени», улетел отдыхать на Гавайи. Там, обмывая успех своих картин, друзья не раз жаловались друг другу на барахлящие бутафорские механизмы, необходимые для создания фантастики, но постоянно срывающие съемки. И вот однажды Лукас сказал Спилбергу: «Стивен, у меня есть отличная сюжетная разработка для захватывающего фильма без механических акул и роботов. И эта картина будет увлекательнее, чем ленты о Джеймсе Бонде, которые ты так хочешь снимать, но которые тебе почему-то не доверяют».

Спилберг действительно мечтал поставить «бондовскую» ленту, и он согласился с Лукасом, что фильм об археологе 1930-х может быть интереснее, чем кино о шпионе 1970-х. Если в картине будут нацисты, древние сокровища и испепеляющий врагов Бога Ковчег Завета. Но, как и Лукас, он не хотел писать сценарий будущей картины. Поэтому, вернувшись в Голливуд и еще немного покрутив у себя в головах сюжет «Индианы Смита», друзья обратились к сценаристу пятого эпизода «Звездных войн» Лоуренсу Кэздану и в течение нескольких дней в конце января 1978 года изложили ему все свои идеи, чтобы он склеил из них внятный сценарий.

Так как Кэздан записывал эти встречи на пленку, стенограммы бесед трех мастеров сохранились, и сейчас они доступны широкой публике. Читать их одно удовольствие – это настоящий фонтан предложений, дельных и завиральных. Ценных идей было так много, что некоторые из них пришлось приберечь для сиквелов. За те судьбоносные дни троица продумала картину от начала и до конца. Кэздану оставалось «лишь» обработать шероховатые задумки напильником и сочинить остроумные и яркие диалоги, без которых подражание довоенным киносериалам было бы неполным. Тогда же было решено переименовать героя в «Индиану Джонса». Лукас придумал персонажу новую фамилию, так как сочетание «Индиана Смит» Спилбергу никогда не нравилось.

Первым делом соавторы уточнили образ главного героя. Они решили, что он будет двуликим персонажем вроде Супермена/Кларка Кента. В Америке он – профессор Джонс, погруженный в науку нудноватый интеллигент. Но как только он отправляется в экспедицию, он превращается в «Инди», бесстрашного и мужественного искателя приключений с револьвером и хлыстом. Почему с хлыстом? Потому что Джонс, как ясно из его имени (Индиана – один из центральных штатов Америки), вырос в провинции. Причем во времена, когда там еще жили настоящие ковбои. Так что хлыст для него – символ «малой родины», удобное оружие для рукопашной схватки и приспособление со множеством применений во время экспедиций.

Костюм героя был, как теперь известно, почти полностью позаимствован из приключенческого фильма 1954 года «Тайна инков», в котором путешественник в исполнении Чарльтона Хестона (будущей звезды «Планеты обезьян») странствовал по Перу в поисках золотого артефакта. Вообще, эта картина была важным источником вдохновения для «В поисках утраченного ковчега», но Спилберг и Лукас никогда не любили это обсуждать, чтобы не привлекать внимания к тому, сколько в их творчестве ремейков. Поскольку образ Индианы Джонса полностью сложился до того, как соавторы нашли актера на эту роль, кастинг был непростой задачей. Ведь Спилбергу и Лукасу нужно было нанять того, кому созданный ими персонаж придется впору.

Спилберг с самого начала считал, что им нужно задействовать Харрисона Форда, но Лукас, уже снявший актера в «Звездных войнах» и «Американских граффити», не хотел становиться режиссером одного исполнителя. Поэтому он пробовал на роль других исполнителей – в частности, Тома Селлека и Тима Мэтисона, – однако был вынужден признать свое поражение. В то время как Форд идеально подходил для роли, на всех остальных кожаная куртка, мягкая шляпа и прочие детали наряда Джонса сидели как на корове седло.

К тому времени когда Лукас смирился с приглашением Форда (актер, разумеется, с готовностью согласился играть героя в духе классических боевиков), соавторы уже нашли и наняли исполнительницу роли главной героини, которую сценарист Кэздан назвал «Мэрион» в честь бабушки своей жены. Так как Индиана Джонс вряд ли бы потащил с собой в смертельно опасное приключение первую попавшуюся красотку, соавторы решили, что его спутницей будет дочь и наследница ментора археолога, хранящая оставшийся от отца артефакт, необходимый для поисков ковчега. Вдохновившись «Касабланкой», они наделили Индиану и Мэрион давней любовной связью, которая некогда привела к тому, что Индиана поссорился со своим учителем, а жизнь Мэрион была сломана. Почему? Потому что герои закрутили роман, когда Мэрион была несовершеннолетней, 12-летней девчонкой (в конце концов соавторы решили не клонировать «Лолиту» и сделали Мэрион на пару лет старше).

Предыстория отношений была нужна сценарию, чтобы не тратить время на романтические перипетии и сразу констатировать, что в сердцах героев еще теплится любовь, которую нужно лишь раздуть. Заодно этот ход позволил сделать Мэрион сильной и непредсказуемой героиней. Ведь испытания закаляют характер, а драматичные переживания превращают простую девушку в сложную женщину, которая может перепить кого угодно, кроме выходца из винного края.

Спилберг придумывал Мэрион в расчете на свою тогдашнюю возлюбленную и будущую жену Эми Ирвинг, одну из героинь «Кэрри». Однако во время кастинга и съемок «Ковчега» они поссорились. Режиссеру пришлось рассматривать другие кандидатуры, и он остановился на театральной актрисе Карен Аллен, которая понравилась ему в комедии Джона Лэндиса «Зверинец» (1978).

Главными злодеями ленты должны были быть нацисты, но соавторы не хотели, чтобы противники Джонса слились в однородную мундирную массу. Поэтому они решили, что герою будут противостоять офицер гестапо Тот и французский археолог Беллок, давний конкурент Джонса, похищающий артефакты для продажи на «черном рынке». Спилберг подумывал о том, чтобы сделать Тота киборгом с металлической рукой-огнеметом, но Лукас убедил его не забредать в научную фантастику. Когда эту роль отказались играть режиссер Роман Полански и известный немецкий актер Клаус Кински, Спилберг отдал ее англичанину Рональду Лейси, который в то время мучился от отсутствия интересной работы и готовился уходить из профессии. Роль Беллока тоже получил английский актер. Пол Фримен понравился Спилбергу в документально-художественной британской драме «Смерть принцессы» (1980), где он сыграл западного журналиста, изучающего жестокие нравы Саудовской Аравии.

Как уже говорилось, Индиана Джонс не был настолько крут, чтобы не нуждаться в местных помощниках. В Египте его соратником стал представительный Саллах, а в Южной Америке (по примеру «бондианы», фильм решили открыть коротким приключением, почти не связанным с основным сюжетом, но представляющим зрителям главного героя и главного злодея) – трусоватый Сатипо.

На роль Саллаха Спилберг очень хотел взять Дэнни де Вито, но тот был слишком занят на съемках популярного ситкома «Такси» (1978-1983). Поэтому араба сыграл британец Джон Рис-Дэвис, будущий Гимли из «Властелина Колец», приглянувшийся постановщику в сериале «Сегун» (1980). Естественно, роль пришлось слегка переписать, так как де Вито и Рис-Дэвис – очень разные по стилю, духу и внешности исполнители. В свою очередь, Сатипо достался британскому дебютанту итало-испанского происхождения Альфреду Молине, будущему Доктору Осьминогу из «Человека-паука 2». Между прочим, в 1985 году Молина сыграл советского моряка Сергея в британской романтической комедии «Письмо Брежневу».

Обилие британских актеров в голливудском фильме объяснялось тем, что студийные съемки «Ковчега» проходили в Англии. Лукас как продюсер картины (он мог бы стать еще и сорежиссером, но параллельная работа над пятым эпизодом «Звездных войн» отнимала слишком много сил) убедил Спилберга пойти по стопам «Войн» и снять фильм на английской студии Elstree Film Studios в 13 милях от Лондона. Спилберг с большим удовольствием снимал бы на более известной студии Pinewood, родине «бондианы», но на Elstree ему тоже понравилось, и у Лукаса там уже были налажены связи со всеми местными специалистами.

Последнее было исключительно важно, так как Спилберг подошел к съемкам «Ковчега» в плохом настроении. Ее предыдущую картину, эпическую комедию «1941», распатронили критики, и режиссер боялся вновь угробить кучу времени и сил на неудачное кино. Поэтому он решил во время работы над «Ковчегом» не перенапрягаться и не бороться за идеальность каждого кадра, а снимать быстро и «грязно», но так, чтобы технические недостатки были видны лишь опытным кинематографистам. Естественно, для такого проекта нужны были доверенные соратники, могущие обеспечить приличное качество фильма без постоянного контроля. На студии Elstree такие люди были, и они уже знали, как воплощать в жизнь фантазии Лукаса.

Помимо прочего, съемки в Британии позволяли сэкономить деньги в сравнении с работой в США. А средства Спилбергу нужно было экономить, так как от «Ковчега» поначалу отказались все голливудские студии, которые сочли, что приключения бравого археолога слишком абсурдны и нелепы для публики начала 1980-х. В итоге соавторов все же поддержала студия Paramount, но лишних денег на «Ковчег» у нее не было, и Спилбергу нужно было вписаться в существенные для того времени, но не бесконечные 18 миллионов долларов.

На студии Elstree снимались такие ключевые экшен-сцены, как прохождение препятствий храма в Южной Америке, спуск в Колодец Душ в Египте и пожар в баре Мэрион в Непале. Они потребовали строительства сложных декораций и тщательной заботы о безопасности звезд, но это были лишь семечки в сравнении с тем, что съемочной группе пришлось пережить на натурных съемках в Тунисе.

Почему в Тунисе, а не в Египте? Опять же из-за «Звездных войн». Лукас снимал песчаную планету Татуин в тунисской пустыне, и он и его люди знали, с кем в стране нужно договориться, чтобы творить все, что режиссеру заблагорассудится. А так как «Ковчег» не предусматривал экскурсию к пирамидам, то картина не нуждалась в экспедиции на родину фараонов. Кто на Западе отличит Тунис от Египта? Точно не средний американский зритель. Тем более если речь идет о 1930-х.

Действительно, договориться с тунисскими чиновниками и бизнесменами оказалось просто. Голливудцам даже позволили отключить телевидение в нескольких кварталах святого для мусульман города Кайруан, изображавшего египетский Танис (в кадр не должны были попасть уличные антенны). Однако местные погода и еда оказались не столь благосклонны. Съемки при 50-градусной жаре были пыткой даже для теплолюбивых калифорнийцев, а из всех членов группы дизентерией не мучился лишь Спилберг, предусмотрительно питавшийся лишь привезенными из Британии консервами.

Но нет худа без добра. Благодаря дизентерии родился знаменитый гэг – на Джонса нападает здоровяк с мечом, зрители ждут долгого сражения, а археолог запросто убивает врага из револьвера. Поединок действительно был задуман и спланирован, но Форд был слишком болен, чтобы драться на жаре.

Помогла погода и в сцене драки у аэроплана. Во время съемок самолет наехал на ногу Форда. Актер серьезно пострадал, но травма была бы куда опаснее, если бы резина шины не размякла от жары. А так Форд смог завершить работу, не обращаясь за помощью к сомнительным тунисским эскулапам.

Также съемки картины проходили в Калифорнии, на Гавайях и во французском порту Ла-Рошель (том самом, который штурмовали герои «Трех мушкетеров»). В США снимались немногочисленные североамериканские сцены ленты, на Гавайях – тропические южноамериканские эпизоды из зачина, а во Франции – фрагменты с немецкой подводной лодкой. Ее голливудцы взяли напрокат у немецких кинематографистов под руководством Вольфганга Петерсена, будущего постановщика «Бесконечной истории». Он в то время работал над своим военным шедевром «Подводная лодка» (1981). Если субмарина была построенным киношниками макетом, то снимавшаяся в «Подводной лодке» и «Ковчеге» база подлодок была самой настоящей, оставшейся в Ла-Рошели со времен Второй мировой войны.

Профессиональный, но «ненапряжный» подход Спилберга к работе дал желаемый результат. Съемки были завершены с опережением графика, а члены группы получили от них подлинное удовольствие. Несмотря на все проблемы, с которыми им пришлось столкнуться в Тунисе.

Финальный лоск на картину навела спецэффектная студия Джорджа Лукаса Industrial Light & Magic, еще молодая, но уже достаточно опытная. Съемки «Звездных войн» были для нее отличной школой. Так как почти все трюки «Ковчега» были выполнены актерами и каскадерами без помощи сложных эффектов, ILM в основном трудилась над кульминационной сценой, в которой нацистов уничтожает божественный огонь. Вместо плавящихся и взрывающихся голов мастера эффектов использовали бюсты из гипса и желатина, которые плавились под светом мощных ламп.

В дальнейшем эта сцена вызвала нарекания как цензоров из рейтинговой организации MPAA, так и профессиональных критиков. Первые пригрозили назначить ленте «взрослый» рейтинг R вместо детского PG, если фрагмент не будет смягчен. Поэтому в окончательной версии картины голова Беллока взрывается за пеленой огня, и этот взрыв едва виден. Киноведы же упрекали ленту в использовании приема deus ex machina (буквально «бог из машины»), который считается слабым сюжетным ходом. Мол, победить немцев должен был главный герой, а не Господь Бог.

Действительно, deus ex machina в «Ковчеге» налицо. Но, во-первых, это исключительно эффектная сцена. Куда более эффектная, чем все, что мог сделать с нацистами Индиана Джонс. Во-вторых, Джонс на то и ученый, что он побеждает не силой, а умом. В кульминационный момент он закрывает глаза и приказывает Мэрион сделать то же самое. Почему? Потому что он первым понимает, что их ждет и как от этого защититься. Немцы же из-за своей глупости и гордыни попадают под удар. Наконец, Спилберг, уже начавший задумываться о трагедии холокоста (в юности его этот вопрос особенно не занимал), не мог упустить шанс обрушить на немцев божий гнев.

Как соавторы картины и рассчитывали, вышедшая в июне 1981 года «В поисках утраченного ковчега» стала прокатным хитом. При бюджете в 18 миллионов долларов она заработала 390 миллионов долларов. Если делать поправку на инфляцию, фильм до сих пор остается одним из самых кассовых голливудских творений.

Критики и зрители были в таком же восторге, как бухгалтеры Paramount, и лента вскоре была признана современной классикой. С годами она породила три сиквела и телесериал, вдохновила череду персонажей вроде Лары Крофт из одноименной серии видеоигр и увлекла археологией немало молодых людей. Хотя профессиональные археологи и признают, что по их меркам Индиана Джонс – преступник, разрушающий ценнейшие гробницы ради одного-единственного артефакта.

Полюбились публике и отдельные цитаты из картины, в том числе фраза о змеях. Которая, как это ни удивительно, была придумана еще во время планирования сценария. Спилберг и Лукас решили, что у их хоть и крутого, но человечного персонажа должна быть фобия, о которой нужно рассказать в начале картины, чтобы выжать из позднейшего эпизода со змеями не только пару жутких фрагментов, но и несколько приколов.

При этом ни Спилберг, ни Форд змей не боялись, и это им очень помогло во время работы над сценами в Колодце Душ, для которых съемочная группа скупила чуть ли не всех подходящих змей в Западной Европе (уж точно всех змей в Британии!). Однако нескольких тысяч чешуйчатых гадов все же было недостаточно, чтобы полностью засыпать пол декорации на студии Elstree, и потому вперемешку со змеями на полу лежали куски садовых шлангов. В том фрагменте, где Форду нужно было сниматься с ядовитой коброй, между ними был установлен кусок защитного плексигласа, и внимательные зрители определили это по отблеску пластика.

Неприятно, конечно. Но что лучше – снять неидеальный кадр или уложить в больницу одного из лучших голливудских актеров? Спилберг выбрал первое и не прогадал. И успех его ленты – урок для всех, кто настаивает, что звезды обязаны на съемках рисковать жизнью. К тому же даже самые эффектные кадры с кобрами не стоят человеческих жертв. Особенно в блестящей картине, где ничуть не худшие сцены на каждом шагу.