Любимое кино. Планета обезьян

Земной космический корабль терпит крушение на неизвестной планете. Очнувшись от криосна, трое астронавтов спасаются с тонущего в озере звездолета и вскоре обнаруживают, что планета населена разумными обезьянами и неразумными людьми. Последние очень похожи на жителей Земли, но у них потухшие, «глупые» глаза и они не умеют говорить. Приняв пришельцев за «своих» людей, обезьяны пытаются их поймать. При этом они убивают одного из космонавтов, «вырубают» другого и ранят третьего в глотку, от чего тот временно теряет дар речи. Попав в клетку, третий астронавт пытается убедить обезьян-ученых в своей разумности, но министр науки запрещает своим подчиненным верить, что человек может быть разумным. Наконец космонавт, глотка которого к этому времени почти зажила, сбегает из заключения. Когда стражникам удается его поймать, он кричит одному из них: «Ты, чертова грязная обезьяна, убери от меня свои вонючие лапы!» Обезьяны поражены. Они еще никогда не видели говорящего человека.

Когда голливудцы экранизируют литературные произведения, они обычно работают с книгами, написанными на английском языке – преимущественно в США и Великобритании. Романы на других языках редко попадают в их поле зрения. Тем более невероятна ситуация, когда в Голливуде переносят на экран не классическое иноязычное произведение вроде «Трех мушкетеров» или «Дон Кихота», а свежую книгу. Но иногда это все же случается. Так, в 1968 году в прокат вышел голливудский научно-фантастический шедевр, основанный на романе французского писателя Пьера Буля. Этот фильм назывался «Планета обезьян».

Литературная карьера Пьера Буля началась благодаря Гитлеру и японским генералам. До начала Второй мировой войны он работал техником и инженером на британских плантациях в Малайе (позднее Малайзия). Когда война разгорелась, Буль сперва записался во французскую армию, а затем стал тайным агентом Сопротивления и несколько лет сражался с японцами и коллаборационистами в Китае, Бирме и Французском Индокитае (ныне Камбоджа, Лаос и Вьетнам). В 1943 году его взяли в плен и заключили в концлагерь в Сайгоне, где он, чтобы не опуститься, начал вести дневник. В конце 1944 года Буль смог сбежать, и войну он закончил как агент SOE – британской военной разведки, также известной как «Министерство неджентльменской войны».

В 1952 году Буль превратил свои военные воспоминания и дневниковые записи в роман «Мост через реку Квай», который стал международным бестселлером и в 1957-м был блестяще экранизирован британским режиссером Дэвидом Лином. Успех «Моста» был столь велик, что в Таиланде переименовали реку, чтобы показывать туристам «мост через реку Квай» (на настоящей реке Квай моста, построенного военнопленными во время войны, в то время уже не было).

После «Моста» Буль сочинял как реалистичные книги, так и фантастические произведения, которые он именовал «социальными фантазиями». Как и можно было ожидать от эксперта по неджентльменской войне, попавшего в концлагерь по вине соплеменников-предателей из коллаборационистского правительства, фантазии Буля были пронизаны пессимизмом и сарказмом. Он не ждал «светлого будущего», побаивался научных достижений вроде атомной бомбы, и он был не в восторге от того, что Европа после войны потеряла земли, за которые он воевал.

Все эти страхи, переживания и размышления стали основой для самой известной фантастической книги Буля «Планета обезьян», изданной в 1963 году и почти сразу же переведенной на английский язык. Речь в романе шла о земных космонавтах, которые отправляются в путешествие по Галактике и натыкаются на планету с разумными обезьянами и неразумными людьми. По ходу действия главный герой Улисс Меру узнавал, что планетой раньше правили люди, которые «вразумили» обезьян, а затем деградировали от лени и апатии, что позволило орангутангам, шимпанзе и гориллам стать единственной разумной расой на планете и построить собственную цивилизацию, в основных чертах копирующую человеческую. В конце книги Меру сбегал на Землю, где за время его путешествия прошли сотни лет (при движении с околосветовой скоростью время для космонавта течет медленнее, чем для его родной планеты). К своему ужасу, он обнаруживал, что Париж населен разумными гориллами.

Написанная в духе свифтовских «Приключений Гулливера», «Планета» была сатирической аллегорией колониализма. Она, с одной стороны, высмеивала тех, кто не верил, что «обезьяны» (то есть туземцы из европейских колоний) могут быть столь же разумны, как жители метрополий, а с другой стороны, изображала «обезьян» медленно развивающимися, преимущественно повторяющими чужие достижения и опасными для людей, если те потеряют бдительность. Книга была одновременно близка и либералам, и консерваторам, что делало ее исключительно актуальной в эпоху, когда те и другие еще соглашались читать одни и те же книги.

Так как Буль после триумфа «Моста» был у голливудцев «на контроле», «Планетой обезьян» в США заинтересовались еще до того, как был издан ее английский перевод (его автором был британец Александр Филдинг – еще один агент SOE, воевавший в Греции и Франции). Первыми, кто задумался об экранизации книги, были боссы студии King Brothers Productions. Они специализировались на малобюджетном развлекательном кино и обожали снимать фильмы о животных («У слонов нет профсоюза!»), но порой все же выпускали достойные ленты. Например, их сентиментальная драма 1956 года «Храбрец» о мексиканском мальчике, который пытается спасти своего любимого быка от корриды, получила присуждавшийся в то время «Оскар» за лучший сюжет. Также в начале 1960-х они были известны по «Горго» (1961), британской версии «Годзиллы».

Почему-то считая, что смогут снять «Планету обезьян» за копейки (точнее, за 200 тысяч долларов, скромная сумма даже для 1964 года), братья Фрэнк, Морис и Герман Кинг обратились за помощью к сценаристу Роду Серлингу, который как раз завершил работу над пятью сезонами ТВ-антологии «Сумеречная зона» (1959-1964), культовой для многих нынешних фанатов и создателей американской фантастики. Благодаря «Зоне» у Серлинга был огромный опыт малобюджетной съемки, но он не смог придумать, как сохранить все достоинства и весь эпический размах «Планеты обезьян», вписавшись в 200 тысяч долларов. По его оценкам, для полноценной экранизации «Планеты» нужно было 100 миллионов долларов. Когда Кинги осознали истинный масштаб проекта, они от него отказались. Неудачей окончился и последовавший далее короткий продюсерско-режиссерский «роман» с «Планетой» Блейка Эдвардса, постановщика «Завтрака у Тиффани» и «Розовой пантеры».

К счастью для экранизации, ее следующий продюсер оказался надежным партнером. Артур Джейкобс прославился в Голливуде как пиарщик звезд, но ему было мало рекламы чужих достижений. Он хотел иметь собственные достижения. Причем грандиозные и желательно семейные. Его сокровенной мечтой был «новый “Кинг Конг”», и потому Джейкобс с готовностью купил права на «Планету обезьян», в которой он разглядел потенциальный блокбастер, захватывающий для подростков, философский для взрослых и впечатляющий для ценителей размашистых лент.

Джейкобс подошел к «Планете» так основательно, как ни к какому другому своему продюсерскому проекту. Прежде всего, он пригласил уже знакомого с материалом Серлинга и придумал, как ввести бюджет в приемлемые рамки. Если у Буля и в ранних набросках Серлинга действие «Планеты» развивалось в городе вроде Нью-Йорка XX века, для которого пришлось бы сооружать всевозможные причудливые постройки и машины, то Джейкобс предложил сделать цивилизацию обезьян сравнительно примитивной – чуть более развитой, чем у испанских конкистадоров. То есть малоэтажные дома, передвижение на лошадях, ручное огнестрельное оружие, никаких высоких технологий. Такой мир можно было создать за сравнительно небольшие деньги.

Пока Серлинг превращал разговорно-описательную книгу Буля в увлекательное повествование, перемежающее рассуждения с экшеном (попутно сценарист сделал французских астронавтов американскими, что было патриотичнее и правдоподобнее), Джейкобс заказал нескольким художникам концепт-иллюстрации для будущей постановки и подготовил внушительных размеров презентацию для студий, которых могла заинтересовать «Планета».

В то время, однако, она никого привлекла. Фантастика в начале 1960-х числилась низкопробным жанром, а фантастические картины с актерами в костюмах обезьян считались низкопробными вдвойне. «Кинг Конг» был исключением из правила. И до, и после него кино про обезьян было в лучшем случае смешным, но уж точно не драматичным и не глубоким. Даже Пьер Буль не верил, что его книгу можно превратить в полноценный, серьезный фильм.

Джейкобс, однако, не сдался, и его упорство принесло плоды. В 1965 году он с помощью книги Буля, набросков Серлинга и сборника иллюстраций убедил присоединиться к проекту Чарлтона Хестона. Живое воплощение мифического «настоящего мужика», Хестон в то время был на вершине славы. Он переиграл всех возможных земных героев, от Моисея в «Десяти заповедях» (1956) до Микеланджело в «Агонии и экстазе» (1965), и ему было интересно попробовать себя в образе космического супермена Джорджа Тейлора, единственного Homo Sapiens среди разумных обезьян (прочие космонавты быстро выпадают из сюжета). Хестон настолько увлекся «Планетой», что привлек к работе над лентой режиссера Франклина Шеффнера, опытного телевизионщика и начинающего, но уже уважаемого кинотворца. Актер знал постановщика, так как в том же 1965 году сыграл у него в средневековой экшен-драме «Военачальник».

К тому времени, когда Шеффнер занялся «Планетой», Серлинг проект уже покинул. Джейкобсу нравились придуманные сценаристом сюжетные ходы (включая неожиданный финал с полуразрушенной статуей Свободы, в котором главный герой обнаруживал, что планета обезьян – это Земля далекого будущего), но его не устраивали диалоги Серлинга, слишком мрачные, серьезные и пафосные для семейного блокбастера. Поэтому продюсер поручил дальнейшую работу над текстом Майклу Уилсону (не путать с нынешним продюсером фильмов о Джеймсе Бонде Майклом Г. Уилсоном), сценаристу «Моста через реку Квай».

Хотя сценарий «Моста» был удостоен «Оскара», Уилсон получил свою статуэтку посмертно, в 1984 году. Почему награду в 1958-м официально присудили Булю, который не написал для сценария ни строчки? Потому что Уилсон и соавтор «Моста» Карл Форман были в голливудском «черном списке». Бывшие коммунисты, они были обличены как предатели и в конце 1940-х «вычищены» из Голливуда комиссией сенатора Джозефа Маккарти. Правда, они (как и некоторые их товарищи по несчастью) были слишком талантливы, чтобы продюсеры полностью отказались от их услуг. Но после «зачистки» Уилсон и Форман долгое время могли писать лишь неофициально, без указания их имен в титрах и за скромные гонорары. Эти ограничения были сняты лишь во второй половине 1960-х, и Уилсон, вероятно, согласился на приглашение Джейкобса, чтобы официально поработать над экранизацией Буля и, так сказать, открыто «пометить территорию», которая прежде принадлежала ему тайно.

Впрочем, «Планета» увлекла его не только как новая экранизация Буля. В ее сценарии Уилсон смог спародировать свой процесс – обезьянье разбирательство по поводу того, является ли главный герой разумным существом, было таким же фарсом, как «охота на ведьм» комиссии Маккарти. Плюс Уилсон, вышедший из компартии, но сохранивший приведшие его туда взгляды, продолжил линию Серлинга на либерализацию повествования Буля, которое в оригинале было в равных долях либеральным и консервативным. Так, если в книге человеческая цивилизация погибла из-за восстания обезьян, то в фильме ее уничтожила людская атомная война. А в тех сценах, где обезьяны вели себя злодейски, они копировали хорошо знакомое американцам человеческое поведение. Например, главного героя в фильме «усмиряли» из водомета – обычное дело во время разгона демонстраций.

Также стоит отметить, что у Уилсона и Серлинга иерархия обезьян была привязана к их цвету. Чем светлее шерсть, тем выше статус – явный намек на расизм. Уилсон даже хотел, чтобы помимо орангутангов, шимпанзе и горилл в картине были угнетенные бабуины, бунтующие с лозунгами вроде тех, с которыми в 1960-х ходили на митинги чернокожие американцы. Эту идею зарубили как провокационную.

Финальный лоск на сценарий навел малоизвестный телесценарист Джон Т. Келли, вклад которого не был отмечен в титрах «Планеты» (в отличие от вклада Серлинга и Уилсона). Этот вклад, впрочем, был невелик. Келли добавил в сценарий плоские шутки, которые Джейкобс считал необходимыми для успеха массовой постановки (не все же потакать «высоколобой» публике!).

Когда продюсер получил в свое распоряжение достойный сценарий, популярнейшего актера и талантливого режиссера, ему стало проще разговаривать со студиями, и в 1966 году Джейкобс договорился с Ричардом Зануком, главой производства студии Fox и сыном студийного босса Дэррила Занука. В то время студия переживала сложные времена, и Зануки были открыты для неожиданных идей, которые могли вдохнуть в Fox новую жизнь. А так как Джейкобс уже работал с Fox над экранизацией «Доктора Дулиттла» (популярной литературной сказки Хью Лофтинга, вдохновившей «Доктора Айболита»), то Ричард Занук всерьез воспринял предложение вложиться в «Планету обезьян». Правда, продюсеру сперва предстояло доказать, что его «серьезный обезьяний фильм» не будет смехотворной поделкой.

Чтобы это сделать, Джейкобс и Шеффнер за 5000 долларов сняли деморолик с одной из разговорных сцен картины. Вместе с Хестоном в нем сыграли ветеран Голливуда Эдвард Робинсон и начинающие актеры Джеймс Бролин (будущий отец нынешнего кумира публики Джоша Бролина) и Линда Харрисон (тогдашняя любовница Ричарда Занука и его будущая вторая жена). Главной задачей ролика было тестирование обезьяньего грима, разработанного старшим гримером Fox Беном Найем. Вместо традиционных для жанра жестких масок Най использовал гибкие латексные маски, которые позволяли актеру играть не только голосом, но и мимикой. Это было очень важно для съемок нюансированного диалога. В свою очередь, актеры изображали орангутанга и двух шимпанзе не как разумных животных, а как людей с необычными чертами лица и волосатыми руками. Никаких обезьяньих ужимок, никакого подражания приземистой обезьяньей осанке – и этот подход сработал. Когда ролик показали продюсерам Fox, никто не засмеялся, и проект был одобрен с бюджетом в5,8 миллиона долларов.

Как только картина была запущена в производство, Джейкобс и Шеффнер перетасовали актерскую труппу. На прежнем месте остался лишь Хестон. Робинсон отказался от дальнейших съемок, так как был слишком стар и болен для многочасового высиживания в гримерном кресле, и роль министра науки доктора Зеюса получил чуть более молодой британский актер Морис Эванс, мэтр шекспировских театральных постановок. Линда Харрисон переместилась на более подходящую для ее писаной красоты и скромного актерского дара роль немой и неразумной человеческой девушки, которую Тейлор назвал «Нова», а с Бролином контраст попросту не был продлен.

Вместо Бролина и Харрисон супругов-шимпанзе Корнелиуса и Зиру сыграли куда более известные Родди Макдауэлл (ребенок-актер 1940-х и мастер характерных ролей в последующие десятилетия) и Ким Хантер, лауреат «Оскара» за роль второго плана в драме «Трамвай “Желание”» (1951). Как и Уилсон, Хантер в начале 1950-х попала в «черный список» и долгое время почти не снималась. Ее выдал комиссии Маккарти режиссер «Трамвая» Элия Казан, предавший товарищей и коллег ради права продолжить работу в Голливуде. Шеффнер специально приглашал на ведущие «обезьяньи» роли как можно более талантливых и заслуженных исполнителей, чтобы придать потенциально трэшевой постановке налет респектабельности.

В отличие от актеров, гример Бен Най сохранил свою работу, но сыграл в работе над фильмом вторую скрипку. Главным гримером «Планеты» с подачи Ная стал Джон Чэмберс, обладатель скульпторского и медицинского образования, который во время Второй мировой войны восстанавливал с помощью протезов лица раненых солдат. После войны он предложил свои услуги сперва телевидению, а затем Голливуду и быстро стал одним из ведущих инноваторов индустрии. Чэмберс и его помощники превратили грубый «набросок» Ная в изощренный пластический грим, революционный для спецэффектного кино. Многие гримеры следующего голливудского поколения признавались, что заинтересовались своей профессией, когда пытались понять, как снимали обезьян из «Планеты». Работа Чэмберса считалась столь важной для успеха картины, что гример постоянно присутствовал на съемках, чтобы забраковывать дубли с мало-мальски неудачным макияжем.

Новаторским получился и саундтрек, который написал для «Планеты» Джерри Голдсмит, будущий классик киномузыки и номинант почти двух десятков «Оскаров». Шеффнер пригласил Голдсмита, потому что работал с ним над своей дебютной кинолентой «Стриптизерша» (1963). Композитор решил, что «инопланетной» картине нужен нестандартный саундтрек – не типичная для космической фантастики электронная музыка, а авангардные оркестровые композиции, использующие экзотические этнические инструменты (например, бразильский барабан «куика») и «неправильную» игру на традиционных инструментах. Так, Голдсмит порой приказывал играть на духовых с неправильно вставленными мундштуками.

Съемки «Планеты» проходили летом 1967 года. Открывающие ленту пустынные фрагменты снимались в Аризоне, неподалеку от Гранд-Каньона. Деревня обезьян, где развивалось основное действие картины, была выстроена на «ранчо Fox» в окрестностях Лос-Анджелеса (эта лесопарковая зона, прежде принадлежавшая студии Fox, ныне входит в состав государственного парка Малибу-Крик), а кульминационные пляжные сцены создавались на побережье Калифорнии. Для массовых сцен приходилось гримировать толпы статистов, и в такие дни все прочие спецэффектные съемки в Голливуде прекращались – все пластические гримеры Лос-Анджелеса были заняты на площадке «Планеты».

Также в дни массовых съемок наблюдатели с удивлением отмечали, что актеры и статисты, играющие обезьян, во время обеда рассаживались по видам – орангутанги с орангутангами, гориллы с гориллами, шимпанзе с шимпанзе. Это никак специально не организовывалось – людей инстинктивно тянуло к тем, кто на них похож. Даже если эта схожесть была искусственной, созданной гримерами.

Когда работа над фильмом была завершена, стало известно, что вышедший в декабре 1967 года мюзикл «Доктор Дулиттл» с Рексом Харрисоном («Клеопатра», «Моя прекрасная леди») в главной роли позорно провалился, окупив лишь половину своего баснословного 17-миллионного бюджета. Для продюсировавшего картину Артура Джейкобса и одобрившего проект Ричарда Занука это был катастрофический удар – они чуть не обанкротили Fox! Если бы съемки «Планеты обезьян» должны были начаться в 1968 году, они бы почти наверняка были отменены. А так финансистам студии оставалось лишь с ужасом ждать, какой «подарочек» преподнесет им новая картина Джейкобса, перспективы которой, казалось бы, были хуже, чем у «гарантированного детского хита», которым считался «Доктор Дулиттл».

Однако февральская премьера «Планеты обезьян» стала не трагедией, а триумфом. Дети с удовольствием следили за инопланетным приключением бравого космонавта, взрослые с удивлением отмечали, сколько серьезных идей можно вписать в блокбастер, а критики подняли ленту на щит как остроактуальную аллегорию о потенциальной судьбе Америки, которая в 1968 году казалась балансирующей на грани новой гражданской войны. При бюджете в 5,8 миллиона долларов (значительная часть которых была потрачена на грим) «Планета» собрала в прокате 32,5 миллиона долларов и вместе с также вышедшей в 1968 году «Космической одиссеей 2001 года» заставила продюсеров и режиссеров по-новому, с почтением и уважением взглянуть на кинофантастику.

Куя железо не отходя от кассы, Fox заказала Джейкобсу сиквел «Планеты», и в дальнейшем было создано четыре кинопродолжения саги, телесериал, мультсериал, ремейк Тима Бертона и недавний приквел Руперта Уайатта «Восстание планеты обезьян». В 2014 году должен выйти сиквел «Восстания», но и он вряд ли добьется того, что не удалось ни одному из его предшественников – сравняться по значению для американского кино и американской культуры с самой первой «Планетой обезьян». В том числе и в качестве источника цитат.

Среди прочих ярких фразочек принято выделять слова Тейлора о «грязной обезьяне», но почему-то точно не известно, кому эта фраза принадлежит. Согласно чистовику сценария, актер должен был сказать: «Отпусти меня, грязная обезьяна!» – так что добавление про «вонючие лапы» родилось на съемках, и это, вероятно, творение либо Хестона, либо Шеффнера. Кого именно?

Хестон, будущий страстный голливудский консерватор и прославленный защитник права американцев на личное оружие, обладал взрывным темпераментом и легко мог превратить короткую фразу в череду оскорблений. С другой стороны, Шеффнер, хоть и сын миссионеров, тоже знал толк в «мужском» языке. Недаром его лучшей картиной считается снятый после «Планеты» байопик «Паттон» (1970), фильм о блистательном и несдержанном американском генерале.

К тому же во время съемок сцен погони Хестон страдал гриппом (он заболел, бегая полуголым по пустыне со значительными перепадами температур), и ему было трудно говорить. Это сделало правдоподобнее сцену, в которой его герой кричит с еще не до конца зажившей глоткой, но это также сделало менее вероятным то, что он придумал для себя длинную и страстную реплику, которую наверняка пришлось повторить в нескольких дублях. Так что шансы у обоих создателей ленты равные, и сейчас, после смерти Хестона и Шеффнера, можно лишь гадать, кто подарил Америке одну из ее любимых цитат из поразительного фильма, который вот уже почти полвека одновременно осуждает и поощряет ксенофобию.