Интервью с Владимиром Епифанцевым

О своей новой работе в фильме «Generation П», о девяностых и о законах творчества

Да, история тянется с 2004 года, а съемки начались в сентябре 2006 года, но большой паузы не было. Были остановки, потому что сразу стартовать с максимальным бюджетом на такой бескомпромиссный проект тогда не представлялось возможным. Как, думаю, и сейчас. Этот фильм состоялся во многом благодаря тому, что снимался четыре года. Найти продюсеров, которые пустились бы в такую авантюру, практически невозможно. Но благодаря нечеловеческому таланту этих «интервентов» – потому что они, с одной стороны, русские, а с другой, американские, – это все свершилось.

Что за человек ваш герой, Вавилен Татарский, какой у него характер, натура?

Это герой нашего времени. Человек, который пошел биться со злом во имя истины. И во имя прозрения он стал принимать такие вещи, от которых мог умереть. Он использовал наркотики в качестве оружия для исследования тайны скрытого мира, скрытой власти.

Вы сами хорошо помните атмосферу 90-х? Вы тогда ощущали ее так же, как сейчас, или гораздо позже стали понимать, какое это было время?

Конечно, я все чувствовал. У меня было хорошее воспитание. Мои родители были (мама и сейчас есть) абсолютно интеллигентными думающими людьми, которые, естественно, предостерегали меня от вольных мыслей. Но я был явным антисоветчиком, а в школе вместо учебы, которую считал вредной и бессмысленной, рисовал порно и вождей революции со свастиками на лбу, ведрами крови и топорами в руках. И даже состоял на учете в детской комнате милиции. Меня шпыняли за мой внешний вид, за ту музыку, которую я слушал, за то, как я одевался. Так что я все время находился в контакте с властью. В оппозиционной роли. Я был панком, революционером.

Но ведь, кажется, в это время вы начали свои творческие поиски, сознательные деяния. Говорят, что 90-е были годами больших возможностей в бизнесе. А в искусстве, на ваш взгляд?

Нет, никаких возможностей не было. Их нет, и не будет. Это страна ряженых, лицедеев, желающих только одного – королевского трона. У них все валится из рук, но при этом они здорово имитируют жонглеров. Но я люблю свою страну, именно за то, что она дурная, абсолютно безбашенная. И только благодаря этому здесь можно «раскопать» что-то. А в нормальных цивилизованных странах с хорошим творческим замесом, где много талантливых и гениальных людей, уже очень трудно творить. Между прочим, настоящие творцы мечтали жить в такой стране, как Россия, потому что здесь чистая метафизика, здесь все нереально! Здесь нет ничего настоящего. Все искусственно, фальшиво, но зато есть, кому морду бить (смеется), а там уже некому. А искусство как раз и строится на этих импульсах. Творчество – это война. Когда ты желаешь этой войны – начинаешь творить. Без такого желания нет творчества. Но при этом, что удивительно, искусство здесь все равно не производят.

А какие отечественные фильмы вам нравились в детстве и юности?

Из наших фильмов первыми в самом раннем возрасте меня пробили «Чапаев», «Коммунист», «Александр Невский» Эйзеншейна и «Броненосец »Потемкин«». Это мощные эпические картины. «Александра Невского» я мог пересматривать много раз. И он на меня сильно повлиял. А вот, например, для Гайдая я только сейчас созрел. Тогда же это, конечно, было поверхностное восприятие. Сейчас я вижу стиль, то, что мог сделать только он, и что не в состоянии сделать люди, которые сегодня пытаются ему подражать. Уже позже мне нравился Тарковский и очень нравился Элем Климов.

Как движется фильм, который вы собираетесь снимать? Вы говорили, что Настя (жена, актриса Анастасия Введенская) приняла участие в написании сценария…

Мы не смогли убедить продюсеров в эстетической правоте наших намерений, сменили сюжет. И я уже написал сценарий. Но в процессе его отшлифовки возникли другие очень интересные и важные темы, которые для мозга продюсеров оказались непосильными. У них произошел сбой, как в фильме «Москва-Кассиопея» (1973), когда роботу задали сложную задачу, и у него сгорела матрица.

И что теперь?

Я занимаюсь этим проектом. Работаю с художником, мы отрисовываем эскизы, композитор пишет музыку, я подбираю артистов, готовлюсь к пробам и потихонечку даю некоторым людям, у которых есть деньги, читать сценарий, общаюсь с продюсерами. Словом, пока делаю то, что мне нравится. Удастся найти деньги – замечательно! Нет, может быть, на свои начну снимать. У моей тещи есть офис, мы с ней договорились, что в случае необходимости его продадим. Зачем я буду тратить свои силы на общение со всякими идиотами, которые хотят только бабок заработать?! А я заработаю больше, чем они, когда сниму свое бескомпромиссное кино. Но они этого пока не понимают, а я им ничего объяснять не собираюсь. Но не всем. Есть нормальные, богатые люди, у которых адекватный мозг.