Что последний «Кинотавр» говорит нам о будущем российского кино

«Кинотавр»-2020 закончился, итоги подведены, какие-то фильмы получили заслуженные призы, других, как водится, незаслуженно прокатили. И хотя от фестивалей легко откреститься, мол, это всё дело местечковое, индустрийное, простого зрителя оно едва ли касается — мало кто сейчас, скажем, вспомнит, что два года назад Гран-при в Сочи брало «Сердце мира» (ещё меньше вспомнит, что это вообще за фильм). Тем не менее именно фестивали продолжают если и не задавать, то как минимум иллюстрировать кинематографические тренды и течения. По ним не так уж сложно вычислить, чем же живёт в данный момент «российское кино». И, если честно, последний «Кинотавр» демонстрирует весьма позитивные тенденции — хотя ехали мы на него с минимальными ожиданиями.

Начнём с очевидного — победителя. К удивлению многих, жюри во главе с Борисом Хлебниковым отдало Гран-при «Пугалу» Дмитрия Давыдова — первому якутскому фильму в истории фестиваля. На церемонии закрытия президент «Кинотавра» Александр Роднянский заявил, что эта победа должна способствовать тому, чтобы наша индустрия наконец избавилась от своей централизованности и выехала куда-то за пределы Москвы и Питера. Читается это, правда, так, будто «Пугалу» награду дали не за художественные достижения (хотя кино-то хорошее), а за идею — причём не идею внутри фильма, а идею, которую этот фильм несёт самим своим существованием. Хотя идею, безусловно, хорошую.

Действительно, в те же советские времена — к которым у нас так любят апеллировать — региональное кино поддерживалось и развивалось: во многих крупных городах и республиках были свои собственные студии. В то время они были интересны в первую очередь тем, что их не так сильно касалась рука цензуры, на какие-то вольности, скажем, одесских кинематографистов могли закрыть глаза (хотя это не спасло дебют Киры Муратовой «Короткие встречи» от «полки»). Сейчас, в новых реалиях, перспектива появления региональных студий может привести к большему плюрализму кинематографических видений, оптик, опять же идей. Мы часто наблюдаем, как дети столичной творческой интеллигенции снимают кино о провинции, думая, что они что- то в ней понимают, и выводят какие-то обобщения о людях и пространствах, в которых толком не разбираются. Получается пошло, неискренне, душно. А дайте камеру людям из самих этих провинций — выйдет наверняка менее эстетски, бюджетов им московских никто не даст. Зато получится искреннее и неординарное кино — как то же «Пугало», снятое за смешные по меркам индустрии деньги.

После вручения призов в очередях за кофе и водой слышались недовольные возгласы: «Кинотавр», дескать, поставил органику выше профессионализма, хотя раньше пытался более-менее балансировать между этими двумя полюсами. Действительно, вторую по значимости награду, за режиссуру, взял «Китобой» — ещё один фильм, который можно назвать региональным (он снят на Чукотке и про Чукотку), хоть и сделал его московский режиссёр. Две награды, за мужскую и женскую роль, забрали соответственно главные актёры в «Китобое» и «Пугале» — которые по факту и не актёры вовсе, не в профессиональном смысле этого слова. Валентина Романова-Чыскыырай — этническая певица из Якутии, Владимир Онохов — всего лишь талантливый житель Чукотки, до «Кинотавра» ни разу не забиравшийся так далеко в европейскую часть России. Они органично существуют в кадре, но «играть» в привычном, театральном понимании им и не надо — немного другая у их режиссёров задача.

Впрочем, возмущаться тут нечему. Да, «Кинотавр» в этом году поставил искренность выше профессионализма, но фестиваль опять же едва ли диктует тренд — лишь ему подчиняется. Значит, профессионалы, чья гегемония в российском кино длилась так долго, не смогли удовлетворить потребности зрителя. Значит, органика действительно побеждает метод. А искренность кладёт на лопатки авторский расчёт. За него (авторский расчёт то есть) на фестивале, кстати, отвечал Иван И. Твердовский с «Конференцией» — и, что симптоматично, получил только приз за сценарий. Хотя предрекали ему и победу в режиссёрской номинации, и даже Гран-при.

Это ещё одна важная тенденция нового «Кинотавра», который стал фестивалем искренности — возможно, даже новой, метамодернистской искренности. В программе есть сразу две работы от режиссёров, которые несколько лет назад дебютировали с вторичными, эпигонскими картинами: Александр Молочников с «Мифами» и Алексей Камынин с «Ложь или действие». А теперь, в 2020-м, оба привезли на «Кинотавр» не просто хорошие фильмы, но фильмы, которые сняты о них самих, фильмы, где авторское альтер эго даже не скрыто за вымышленными именами. У Молочникова — «Скажи ей», где он рассказывает о том, как в детстве переживал развод родителей. У Камынина — «Хандра», комедия о жизни нескольких друзей в современной Москве, где все центральные персонажи основаны на реальных знакомых и приятелях режиссёра. Случай Камынина вдвойне интересен, ведь его «Ложь или действие» была картиной очень «фестивальной» в самом кондовом смысле слова: то есть медленной, как бы трансгрессивной, эстетской. В «Хандре» он не только отказывается от традиции такой заскорузлой «русской драмы», но и открыто над ней смеётся. В широком смысле фильм Камынина демонстрирует путь от безыдейного копирования эстетики «фестивального» к искреннему желанию делать весело, изобретательно, а значит — не без этого — «зрительски».

На «Кинотавре»-2020 вообще на удивление было много «зрительского». Или, если брать шире, жанрового кино. Точнее — так как сейчас понятие «жанрового» несколько размылось — такого кино, к которому сложно однозначно приклеить маркер «авторского». То же «Пугало», как бы кто не распинался в его уникальности, это фильм, вполне укладывающийся в определение неовестерна или триллера- слоубернёра. «Хандра» — эксцентричная комедия, «Глубже!» Сегала и «Человек из Подольска» — комедии абсурдистские. «Скажи ей» — сделанная по стандартам «Сандэнса» инди-драма, «Доктор Лиза» — драма академическая, «Маша» (победившая среди дебютов) — криминальный coming-of-age. Почти все лучшие работы с этого «Кинотавра» — включая короткометражные, вроде «Показалось», «Бубна верхнего мира», да и выигравшей «Серы», — это фильмы, которые несложно уложить в жанровые координаты. Самые лучшие — те, в которых при этом ещё и легко выделить авторское «я». Когда в прошлом году выходил «Текст» Клима Шипенко, люди справедливо радовались, что в России наконец появился арт-мейнстрим. Так вот «Кинотавр»-2020 — праздник арт-мейнстрима.

Интересно, что сразу в двух очень хороших фильмах из конкурса в ироничном ключе упомянут Тарковский (в «Хандре» он снимает спортивную драму, где Тимофей Трибунцев бьёт корову, в «Глубже!» кто-то сравнивает порно с его фильмами: «как Тарковский, только интересно»). В обоих случаях никакой издёвки над великим режиссёром не предполагается — уверен, и Михаил Сегал, и Алексей Камынин относятся к Андрею Арсеньевичу с не меньшим пиететом, чем любой из нас, и такие шутки больше говорят об их героях, чем об отношении авторов к Тарковскому. Но это всё равно по-своему очень важный жест, как бы дистанцирующий современных режиссёров от покровительственной фигуры Классического и Старого. Особенно важный в условиях нашей, прямо скажем, идолопоклоннической кинематографической традиции. Тарковский — это замечательно. И Сокуров — замечательно. И закрывавший фестиваль Кончаловский, и открывавший его Хржановский — тоже замечательно. Но хочется уже услышать новые голоса. И, судя по «Кинотавру»-2020, у нас эти голоса таки активно появляются.