Жизнь и смерть в Венеции: как проходят крупнейшие кинофестивали в ковидную эпоху

Вместо пролога

Довольно сложно абстрагироваться от личного опыта и пытаться преподнести этот текст с отрешенной позиции «мы» или попытаться объективно оценить уровень мероприятия, суммировав впечатления свои и коллег-журналистов. Поэтому считайте, что эта колонка что-то вроде Гонзо-дневника. Каннский кинофестиваль прошёл в середине лета (с 6 по 17 июля), из Венеции я вернулась около месяца назад. Теперь, когда все материалы по фильмам сданы (ищите рецензии на нашем сайте), цвет кожи начал сереть под стать московской погоде, а бискотти, привезённые из Италии, доедены, самое время попытаться осмыслить, как теперь устроена работа кинокритика на выезде и стоит ли эта игра свеч.

Дворец фестивалей в Каннах

Я пропустила ММКФ в апреле, а до того помимо небольших симпатичных московских фестивалей (вроде «Ирландского кино») была в конце 2019 года на «Послании к человеку» в Санкт-Петербурге. Доза тоски по большим смотрам была завышена в крови, и она перевесила риски, сопряжённые с поездкой (в первую очередь речь идёт, конечно, о здоровье). Когда сомнения в том, что Канны всё же состоятся в 2021 году, улетучились, начались организационные проволочки — подробности звонков в посольство и прочие бюрократические нюансы организации этой поездки (да и следующей) опустим, в двух словах: было потрачено много нервов, и пригодилась изрядная доля упорства и везения. Итак, как же всё устроено.

Любишь, не любишь, всё равно плюнешь, а не поцелуешь: ПЦР, антиген, Covid-19 и пандемия

Covid-центр в Каннах

Совсем рядом с фестивальным дворцом, прямо у подножия исполинского колеса обозрения на набережной Канн был раскинут палаточной городок. Белые шатры знаменовали собой ковид-центр. По условиям Каннского фестиваля ПЦР-тест необходимо было сдавать каждые 48 часов всем не вакцинированным гостям. Есть нюансы: не только фестивальщикам из России, но и ряду журналистов из США, Канады некоторых других стран также необходимо было проходить санитарную процедуру. Несмотря на обилие страждущих, очередей дольше 10 минут не было, да и те чаще всего образовывались из-за несознательности желающего проверить статус своего здоровья, который пытался выяснить, как зарегистрироваться (конечно, онлайн!). Письмо с подробностями процедуры отправляли на почту: после довольно дотошного заполнения всех данных (паспорт, возраст, адрес проживания в Каннах, любимый фильм вашей бабушки и т.д.) можно было выбрать время тестирования — окно в полчаса. На деле цифры оказались непринципиальными, можно было прийти и на час раньше, и на два позже. Так называемый test salivaire — это пробирка, которую надо было наполнить слюной на две отметки: только ленивый критик не пошутил о том, что после некоторых фильмов из конкурса плеваться было совсем не сложно. Зарубежные журналисты упражнялись в остроумии в Твиттере: Питер Брэдшоу гордился своими навыками «плевка», а британец Гай Лодж требовал «наглядных пособий, вызывающих повышенное слюноотделение». Спустя 5-6 часов на почту приходил результат. По счастливому стечению обстоятельств ни мне, ни моим коллегам не довелось узнать, что происходит, когда тест оказывается положительным. По данным Variety, Каннский фестиваль потратил больше $1 млн на эти самые тесты (которые, разумеется, были бесплатными для участников).

Пробирка для ПЦР-теста

По большому счёту все эти QR-коды с вердиктом negative в первую очередь нужны были даже не для посещения сеансов, а для попадания во Дворец фестивалей. Там находится пара кинозалов, зал пресс-конференций и центр притяжения всех журналистов — пресс-центр: с вайфаем, кофе и знакомыми лицами, которые отчаянно стучат по клавишам ноутбуков. Подобная избирательность связана с общими правилами, принятыми во Франции в тот момент: шахматная рассадка упразднена, а в те залы, в которые можно зайти, игнорируя замкнутое пространство, с улицы, тест не нужен. Поначалу казалось, что это полумеры, но, кажется, их хватило для ощущения безопасности.

На Венецианском кинофестивале вакцинированных было будто бы куда больше, кажется, что несколько ковидных точек, расположенных на территории фестиваля на острове Лидо, только и ждали, что отечественных журналистов. Та же система онлайн-регистрации: впрочем, назначить аппойнтмент можно было и на месте. Если Канны спрашивали грин-пассы и результаты ПЦР у всех, то итальянцы выборочно отрезали уголки бейджей — отмеченным журналистам стоило держать заветные бумаги всегда наготове: на входе в любой зал и центральный дворец Казино. Ходили слухи, что информация о результатах тестов вбивается в бейдж, но, к сожалению, она оказалась лишь предположением. Наша коллега, оставив лист с результатом теста дома, не попала на заветную «Дюну» — основный Эверест бронирования, который штурмовала пресса. Тут стоит отметить, что редакция film.ru избежала отметины: мы и не знали, что она должна быть, а итальянцы, видимо, не особенно следили — это в целом симптоматично для устройства Мостры этого года. В результате тесты мы делали из чувства осознанности, но проверили их лишь однажды на выдаче аккредитаций.

Один из Covid-центров Венецианского кинофестиваля

Сами тесты отличались: вместо каннского ПЦР – быстрый антиген-тест. Тут стоит отметить, что во время сбора биоматериалов реализовывалась скрытая мечта как будто всех итальянских медиков стать археологами — палочка, погружаемая в глубины ноздрей, разве что не выходила через рот. Покидая закуток сбора анализов (почти пыток!), журналисты не сдерживали слёз и отправлялись на пятачок «серой зоны» ждать результатов: как правило, минут 10, но с итальянцами никогда не знаешь наверняка, бывало и полчаса. В конце концов выходил врач с листком, объявлял имя и фамилию и до последнего держал интригу, а вручая заветную бумагу, искренне поздравлял с негативным результатом. Опять же никому из знакомых вердикт «положительный» услышать не довелось, но периодически можно было увидеть кареты скорой помощи у этих самых палаток.

Пойдем в кино, Настасья

Когда негативный результат теста в кармане или в почтовом ящике — самое время отправиться в кино. И Канны, славящиеся своими очередями, о которых можно слагать легенды, и Венеция перешли на систему онлайн-бронирования. Французы предлагали завести будильник на 7 утра: в этот момент открывалась бронь на сеанс через день — в понедельник можно было получить билеты на среду. Поэтому накануне вечером мозговым штурмом мы выбирали заветные сеансы, а наутро без особой спешки и нервов получали желаемое. Разумеется, бывали накладки, сайт глючил, но в результате мне удалось попасть на все сеансы, на которые я планировала, и даже на заветный пресс-показ «Французского вестника» — одного из главных хитов фестивальной программы. Сложнее всего было с премьерой новой картины Гаспара Ноэ «Vortex», но и тут мне удалось забронировать место часа за два до начала сеанса.

Онлайн-бронирование билетов в Каннах

Сохранили Канны и возможность посещать премьеры: как и раньше, необходимо было отправить запрос на место в главном зале Люмьер, и спустя какое-то время приходило (или не приходило) подтверждение. Тут было место не только онлайн-рулетке, но и расчёту: допустим, всем русским журналистам (по крайней мере тем, с кем я знакома) подтвердили пригласительные на премьеру «Петровых в гриппе» Кирилла Серебренникова. Будь то парадная премьера или пресс-показ, полученные места — лотерея: на почту приходил билет с блоком в зале, указанием партер/балкон/бельэтаж и квадрат из рядов 5-7, внутри которых рассадка уже была свободной. Чаще всего с коллегами мы оказывались по одну сторону баррикад и имели радость зрительский опыт разделить на двоих, троих, а то и шестерых (на этом я акцентирую внимание не просто так). В билете было указано время, в которое лучше прийти: от 40 до 15 минут до начала сеанса. Практика показала, что оптимально заходить в зал минут за 10 — первый поток зрителей уже занял свои места и нет нужды проводить на солнце лишние 10-15 минут (Канны не могли состояться всё же совсем без очередей). Но и опаздывать нельзя, французы трепетно относятся к этикету даже в кинотеатре: после того как двери в зал закрывались (иногда с задержкой в 5-10 минут, если ждали съёмочную группу, которая представляла фильм), попасть на сеанс было невозможно. И задержка даже на пару минут могла обернуться пугающим страйком — три пропуска грозили штрафом, наказанием, депортацией (в страшных кошмарах ответственных журналистов), а на деле, конечно, по отношению к «прогульщикам» никаких санкций не последовало.

Очередь на вход во дворец фестивалей

В Венеции также сохранялась ситуация с тремя пропусками, за которыми также не следовало никаких санкций. А вот система бронирования уже отличалась. Места на каждый сеанс появлялись за 72 часа — по крайней мере, так было написано, но, как оказалось, на самом деле за 74 (а точнее, за 73 часа и 59 минут — поверьте, эти цифры были важны). В результате мониторить билеты приходилось прямо во время сеансов, пряча телефон в недрах сумки или укрываясь джинсовкой. На основные сеансы (а первые дней пять все сеансы были основными) они исчезали за минуту, ну максимум за три (на «Дюну» секунд за 40, и это не шутка). Кроме того, онлайн-охота велась за конкретным местом: из-за особенностей работы сайта, пока ноутбук тормозил или телефон ловил сеть, вполне можно было оказаться без кресла. Стабильная ситуация: сайт показывает, что в блоке места есть, но при переходе по ссылке оказывается, что их уже нет. Мне триумфально не везло. Иначе не знаю, как объяснить горький фатум: первые дня четыре я коллекционировала пропущенные фильмы — не удалось попасть ни на Соррентино, ни на Альмодовара, ни на «Спенсер» Пабло Ларраина. Получить билет на «Дюну» было делом принципа и журналистской чести и стоило нервов (спойлер: чудом и бесконечным обновлением сайта мне всё же удалось). При этом сложно как-то рационально объяснить природу распределения этих самых билетов. Порой я бронировала место, но подтверждение просто не приходило на почту или бронь пропадала из личного аккаунта. Порой я исступлённо обновляла страницу в ожидании случайных лотов, а мой коллега заходил на тот же сеанс и брал билет, который у меня даже не появлялся на экране. Откровенно говоря, я прошла все стадии принятия — от ярости, иступленной злости до расстройства и глупой обиды. Эта поездка стоила немалых сил и средств, и приехать в Италию, чтобы целый день сидеть на террасе и пить «Кампари», — это, конечно, здорово, но хотелось работать свою работу и не более того. Особенно обидно было слышать разговоры студентов на вапоретто (речной трамвайчик, который курсирует между Сан-Марко и Лидо), которые посмотрели «Дюну» даже дважды, а вот «Спенсера» не очень оценили — видимо, у них оказалось больше сил и удачливости, чем у меня. Во второй половине Мостры ситуация более-менее стабилизировалась: кто-то уехал на фестиваль в Торонто, кто-то – на «Пилот» в Иваново, кому-то просто надоело смотреть кино, и двери в кинозалы открылись чуть шире.

Дворец Казино на острове Лидо

Особенно хочется отметить то, как итальянцы, у которых везде хромала и дисциплина, и организация, и банальный этикет (хождения во время сеансов на Мостре — привычное дело, на сеанс можно было опоздать и на 10, и на 30 минут), бились до последней капли крови за соблюдение рассадки по билетам. И дело не в шахматном расположении из-за ковидных мер (вполне резонное требование), но даже если в зале половина рядов была свободна, а ваше место находилось по центру забитого ряда, самые дисциплинированные смотрительницы (вероятно, кастинг проходил целый год) за руку вели вас на ваше место, освещая путь во тьме фонариком и пристально следя за тем, как вы скачете по чужим коленям, извиняясь на всех вам знакомых и не знакомых языках. Даже просьбы поменяться билетами, чтобы приблизиться к коллегам и знакомым, воспринимались большинством зрителей в штыки. С одной стороны, правила есть правила, и они доблестно блюли организационный устав. С другой – порой очень не хватало родного плеча рядом в темноте кинозала посреди тленности всего сущего на экране.

Шахматная рассадка в зале

P.S. А «Руку Бога» Паоло Соррентино посмотреть всё же удалось — в последний вечер после церемонии награждения фестиваля прошли сеансы-повторы победителей смотра. Нежнейший фильм итальянца получил Гран-при жюри и в каком-то смысле стал для меня фильмом – прощанием с Венецией. Несмотря на все противоречия с организацией смотра и города в целом (почти половину времени пребывания в съёмной квартире не было горячей воды), расставание вышло трепетным. Подробнее о фильме можно прочесть в рецензии.

Если звёзды зажигают(ся), значит, это кому-нибудь нужно?

Я совсем не аналитик и вряд ли сумею вывести какую-то формулу, чтобы увидеть фестивали извне и понять, как их результаты сегодня влияют на индустрию в целом. Разумеется, проведение подобных мероприятий дает толчок кинематографическим процессам: прежде всего, смотры нужны не для прессы, а для байеров и прокатчиков, которые развезут картины по всем уголкам планеты. При этом значение «Веток» и «Львов» не то чтобы влияет на результативность: прямо сейчас победитель Каннского кинофестиваля «Титан» довольно скромно идёт в нашем в прокате. Какая судьба ожидает фильм «Событие», награждённый жюри во главе с Пон Чжун Хо в Венеции, даже загадывать не хочется. Но складывается впечатление, что эти призы мало кого волнуют (за исключением сообщества журналистов). При этом Каннам благодаря тому, что президентом жюри стал Спайк Ли, удалось стряхнуть пыль с бриллиантов и расшевелить нафталин красной ковровой дорожки: хулиганский, откровенно провокационный фильм Жюлии Дюкурно, пожалуй, один из самых резонансных победителей за последнее время.

Члены жюри Каннского фестиваля

Что касается впечатлений от программ в целом: Каннскому кинофестивалю, где подборка фильмов была сильнее, вероятнее всего, повезло из-за паузы в год — в 2020-м смотр на Лазурке был отменён, и многие режиссёры и продюсеры предпочли отложить премьеру. Поэтому в селекцию вошли фильмы, отобранные сразу за два года, а Луи Гаррель и Леа Сейду (которая, к сожалению, не смогла присутствовать на фестивале из-за подтверждённого ковида) представили по три картины (или даже четыре?). Кроме того, Тьери Фремо (директор Каннского фестиваля) добавил новую секцию Cannes Premieres, где без претензий и обязательств были показаны любопытные картины вроде документалки Шарлотты Генсбур о её матери Джейн Биркин, вышеупомянутый Vortex Гаспара Ноэ, «Материнское воскресенье» Евы Хассон и многие другие. Какие-то каннские фильмы уже добрались до нашего проката, для многих большие экраны ещё впереди — для кинокритика это возможность быть в курсе на год вперёд и попробовать прочувствовать и отметить какие-то общие тенденции.

Венецианский фестиваль, в отличие от Каннского, в 2020 году состоялся, и из-за этого хотелось верить, что итальянцы прекрасно понимают правила игры во время пандемии и смогут справиться с проведением мероприятия такого уровня. Не только эта надежда не оправдалась, но и отсутствие паузы сказалось на программе. Разумеется, не только прокат, фестивали, но и само производство было парализовано в условиях пандемии, и за прошедший год сократился объём картин, а потому основной конкурс Мостры вышел если не слабым, то, откровенно говоря, средним. Многие знаковые картины вроде «Последней дуэли» Ридли Скотта, «Прошлой ночью в Сохо» Эдгара Райта и, конечно же, «Дюны» Дени Вильнёва были показаны вне конкурса. Впрочем, все три ждать пришлось совсем недолго — уже этой осенью они выйдут в кинотеатрах, а выход «Дюны» в России случился всего через пару недель после премьеры в Венеции (как мы теперь знаем, в прокате всё равно выиграл «Веном»).

Сала Гранде на Лидо

Подводя какие-то личные итоги, могу сказать, что если бы знала наперёд все камни, о которые мне предстоит споткнуться, то, скорее всего, отказалась бы от поездки в Венецию: слишком много средств, моральных и материальных, потребовала эта командировка и слишком быстро главные фильмы смотра добираются до проката. Их в Москве я могу посмотреть в куда более спокойной обстановке пресс-показа или и вовсе дома на Netflix. Правда, было и кое-что особенное — это гордость за отечественные картины, которые добрались до итальянских экранов: «Капитан Волконогов бежал» Алексея Чупова и Натальи Меркуловой и «Мама, я дома» Владимира Битокова. Они не только достойно выглядели в контексте фестиваля, но их вполне можно считать и одними из лучших картин смотра вообще.

Жюлия Дюкурно с «Золотой пальмовой ветвью»

Без соотечественников не обошлось и в Каннах: «Разжимая кулаки» Киры Коваленко стали лучшей картиной в «Особом взгляде» (второй по значимости программе), а премьера «Петровых в гриппе» прошла в Основном конкурсе (и это не исчерпывающий перечень наших имён в буклете). Впрочем, и Канны, которые получили всю мою симпатию, тоже небезгрешны. С одной стороны, отбросив мысли о пире во время чумы, фестиваль на Лазурном берегу стал для меня лично иллюзией того, что когда-нибудь всё будет как раньше. Естественно, и увлечение красной ковровой дорожкой, и верность консервативным традициям (Netflix всё ещё не допускается до экранов зала Люмьер без проката картин во Франции) дают о себе знать. Но именно в Каннах в холле перед пресс-центром после закрытия можно встретить лучезарную Жюлию Дюкурно, которая едва ли способна удержать тяжеленную ветку в руках и что-то радостно кричит своей актрисе Агат Руссель. Позёрство, подумаете вы. Вполне возможно, но в такие моменты излишне сентиментально чувствуется какая-то магия, которая выходит за рамки кинозала. Кино сильнее смерти и в Каннах, и в Венеции.